Падение (СИ) - Стасина Евгения. Страница 13

— Поверь, меня ты будешь волновать, даже когда мне исполниться сто, — вновь целует меня, и я в сотый раз ловлю себя на том, что на всем белом свете не найти человека, счастливее. Уже два месяца мы живем в небольшой двухкомнатной квартире, которая досталась ему от бабушки, и, мое личное мнение, уютнее и теплее места не найти. Мебель — сплошной антиквариат: старый секретер с десятком выдвижных ящиков, огромный ковер, когда-то явно украшавший стену, а сейчас прикрывающий протертый паркет на полу. В спальне огромное резное зеркало и массивный комод из темного дерева. У окна двуспальная кровать, которую Андрей приобрел сам, заменив на нее видавшую виды софу.

Знаете, пять месяцев назад, я и думать не могла, что так скоро перевезу свои вещи в его дом, поставлю свою зубную щетку в серый пластмассовый стаканчик на полочке в ванной, и буду убеждена, что даже наши шампуни и гели для душа смотря вместе по-особенному гармонично. Боже, даже получив в ответ на свое смс его довольно внезапное «Я тоже скучаю», а утром проснувшись от его раннего звонка — я и мечтать не смела, что так скоро окажусь рядом с ним, в его постели, в его квартире и в его сердце. В тот день мы долго говорили… и так же долго молчали… Я слушала его дыхание, твердо уверившись, что в его жизни произошло что-то важное, что-то, что, вполне возможно, выбило почву из под его ног, но не спешила задавать вопросы. Намного позже мне стало известно, что в ту памятную для меня ночь, когда я с таким рвением отвечала на его ласки на бежевом сидении его автомобиля, Сережа Медведев, напившись до беспамятства, свел счеты с жизнью, повесившись в туалете их родительской квартиры. Мне рассказала об этом Света, во время одного из наших телефонных разговоров. Сам же Андрей очень долго не поднимал этой темы. Я никогда не теряла близких, и не представляю, что должен чувствовать человек, похоронивший своего младшего брата, но уже тогда была готова примчаться и разделить с ним горечь потери.

Наверное, даже по окончании школы я не уезжала из дома с таким воодушевлением, с каким собирала свои чемоданы этим летом. Все дело в том, что я твердо знала, что на платформе меня будет встречать самый лучший мужчина на всем белом свете. И казалось таким нормальным, гулять с ним по ночным улицам, делиться событиями, произошедшими в вузе и расспрашивать, как прошел его день.

— О чем ты думаешь? — привстав на локте, интересуется Андрей.

— О том, что мне повезло оказаться в одном плацкарте с Валентиной Ивановной.

— Машунь, давай в центр стола поставим, оливье у нас всегда гвоздь программы, — сдвигая блюда и освобождая место для салатника, обращается ко мне Анна Федоровна. — Мальчишки его за обе щеки уплетают…

Улыбка на губах этой хрупкой невысокой женщины медленно тает, стираемая горечью осознания, что младший сын за праздничный стол сегодня так и не сядет… Она отходит к окну, и не издавая ни единого звука, словно стыдясь своей несдержанности, способной испортить веселье окружающим ее людям, начинает оплакивать своего ребенка.

— Анна Федоровна… — подхожу и кладу свои ладони на ее вздрагивающие плечи, не имея ни малейшего понятия, какими словами можно утешить материнское сердце.

— Ой, Марусь, прости, с утра все не клеиться… Как на елку не взгляну, так сразу и вспоминаю. Он жуть, как любил этот праздник! С детства самого… На дверь смотрю и жду, что сейчас ключ повернётся и он зайдет, снег с воротника стряхнёт и скажет: «Ма, я дома!». Жду, все время жду… Хоть головой и понимаю, что никогда его к себе больше не прижму…

Тело ее сотрясают рыдания, и я, не находя ничего лучше, прижимаюсь щекой к ее, ссутулившейся под тяжестью не проходящей боли, спине, крепко обвив руками.

— Анна Федоровна, миленькая… — и вновь ни одного слова на ум не приходит.

— Все. Все… Нужно на стол накрывать, — смахивая слезы с лица, она улыбается и накрывает мои руки своими. — Прости, что расклеилась тут! Давай-ка за дело браться! Нам еще наших мужчин кормить!

На часах уже начало двенадцатого, я сижу рядом с Андреем в кругу его близких родственников, наблюдая за выступлением какого-то незнакомого мне артиста на экране телевизора. Первый экзамен мной все-таки сдан на твердую четверку, и даже глазки преподавателю строить не довелось. Хоть мне и пришлось в ускоренном темпе повторять весь пройденный материал — бессонная ночь явно стоила сделанной в моей зачетке пометки.

— Так что сынок? Надумали? Мы с матерью поможем, чем сможем и часть кредита на себя возьмем! Разбогатеешь, отдыхать нас отправишь, — говорит Павел Степанович, высокий поджарый мужчина, с такими же, как у Андрея, карими глазами.

— Не знаю, пап. Место конечно хорошее, и клиентская база довольна большая… Но сумма, что они запросили порядком завышена, — начинается сугубо мужской разговор и я перестаю прислушиваться к ним, переключая свое внимание на собравшихся в этой комнате. Помимо родителей Андрея, за столом также расположились две его тетки с мужьями, какой-то старинный друг семьи, являющийся по совместительству крестным моего молодого человека, его бабушка и дядя. На полу, раскидав игрушки и сладости, резвятся два симпатичных мальчугана лет семи, похожие, как две капли воды.

— Так что же, Мария, не передумала еще с нашим охламоном связываться? Мое предложение еще в силе, — смеется Дмитрий Арсеньевич. — Зеленый он еще, наверняка не знает с какой стороны к тебе подойти! А я человек опытный, со мной не пропадешь!

— Волков! Ты у нас невестку не уводи, мы уж к ней попривыкли, — смеется Павел Степанович, а я жутко краснею от брошенных им слов.

— Дядь Дим, не смущай девушку, — целуя меня в макушку, вставляет Андрей. — Лучше скажи, когда мне тебе договор прислать можно? Взглянешь все ли нормально, грамотно ли составлено.

— А друг твой чего? Он же юридический вроде закончил? — искренне удивляется мужчина, потирая рукой аккуратно подстриженную бороду, изрядно затронутую сединой.

— Закончил, но до тебя Антону еще далеко, так что мне спокойней будет, если ты свое мнение составишь.

Я знаю, что Андрей не лукавит, говоря, что Дмитрий Арсеньевич один из лучших адвокатов города, правда специализируется он на бракоразводных процессах. Буквально на днях в одной из местных газет, его деятельности был посвящен целый разворот, где он делился воспоминаниями о самых интересных делах, с которыми столкнулся за свою практику. Говорят, что сейчас он помогает нашему меру перенести развод с женой с наименьшими для своего бюджета потерями.

— Ну, лис! Присылай их на мой ящик в понедельник, я гляну, — и вновь поворачивает голову ко мне. — Давай так, Мария, если этот мальчишка на тебе не жениться, я тебя с сыном познакомлю…

— Ну, уж, нет! Завязывай с этим сватовством! — не унимается Павел Степанович. — Петька парень видный, сам себе подругу найдет. Так что, Маша, не слушай этого старого усача!

— Но, даже если решишь познакомиться, знай, что я уже никуда тебя не отпущу, — шепчет Андрей мне на ухо и касается моей шеи невесомыми поцелуями.

Когда бьют куранты, и бокалы наполняются игристым вином, единственное желание, которое рождается в моей голове — никогда не потерять то, что я сумела обрести…

— С Новым годом, малышка!

— С Новым годом, — отвечаю Андрею и прижимаюсь к его губам. В первые в наступившем 2008 году…

Сегодня большой день. Пожалуй, по своим масштабам, грядущее событие может сравниться с окончанием школы или поступлением в вуз, когда тебя охватывает чувство волнения от ожидающей впереди неизвестности. А для меня это, действительно, в новинку — я никогда прежде не знакомила своего парня с родителями. И теперь не могу усидеть на месте, перебирая сотни вариантов развития сценария приближающегося вечера. Вполне возможно, что папа мой выбор не оценит, ведь так и должно быть? Ведь он, как любой нормальный отец, наверняка, считает, что еще не родился на свет достойный спутник для его любимой маленькой девочки… Возможно, он даже возьмет его за грудки, прижмет к стене и, поднесся сжатую в кулак руку к его лицу, пообещает устроить ад на земле, если Андрей вздумает меня обидеть…