Падение (СИ) - Стасина Евгения. Страница 15

— Маш, у меня своих проблем по горло! Так что, прости, но ни с кем нянчиться я не собираюсь.

— И что теперь? Она должна сама все это расхлебывать? — спрашиваю, а сама заранее знаю ответ.

— Мне его что, за шкирку в загс тащить? Они сами во всем разберутся, так что сядь и успокойся. У меня твои любимые конфеты есть, — доставая пакет из выдвижного ящика, отвечает Андрей.

— Ты серьезно? Какие к черту конфеты! У нас до защиты считанные месяцы, а она только и делает, что ревет и в потолок смотрит, — отталкиваю предложенные сладости и чувствую, как опускаются мои плечи от внезапно накатившей на меня слабости. Все, я полностью выжата, и от бессилия и невозможности помочь своей близкой подруге мне хочется разрыдаться. — Андрюш, поговори с ним, пожалуйста… Ведь дело теперь не только в них, теперь о ребенке подумать надо. А Леша даже трубку брать не хочет…

— Ты как себе это представляешь? Ему скоро тридцатник! Он взрослый мужик, и я не собираюсь читать ему лекции о морали! — явно, начиная заводиться, отвечает мне парень.

— Но ведь как-то же можно на него повлиять? Пусть хотя бы ей позвонит! Она места себе не находит!

— А раньше она чем думала? Они всего месяц встречались, и любовь до гроба он ей не обещал! Маш, все, давай эту тему закроем…

— И что? Теперь, по-твоему, она одна должна нести ответственность, — вновь вскакиваю со стула, словно и не было этой минуты слабости. — Еще скажи, что поддерживаешь его!

— Да они за этот месяц и парой слов не перекинулись, все времени не было! Сама к нему приезжала и все ее устраивало! Так что, да! Считай, что я полностью с ним согласен!

— Тебе самому не противно? А если бы я была на ее месте, ты бы тоже телефон отключил?

— Не надо все сразу на себя примерять. У нас изначально все было иначе! Так что, не драматизируй!

— Да, пошли вы оба! Только и знаете, как с девок юбки стягивать! И в своих железяках копаться! — пнув стоящую в углу коробку, я собираю скинутые ранее вещи.

— Ты бы лучше подругу свою воспитывала, чтоб на первого встречного не прыгала! — срывается на крик и толкает кресло к стене.

Я не нахожу ничего лучше, кроме как показать ему средний палец, сдобрив эффект изрядной порцией гневного взгляда, разворачиваюсь и хлопаю дверью, чувствуя, что от этого разговора мне легче однозначно не стало. Скорее наоборот…

Уже в автобусе, глядя на спешащих куда-то прохожих, старые дома и современные новостройки, проносящиеся за окном, я пытаюсь понять, как же я умудрилась проглядеть подругу. С Лешей она познакомилась месяца полтора назад, тогда мы все вместе праздновали день рождения Андрея. Света несколько раз спрашивала меня об этом симпатичном молодом человеке, который весь вечер шутил и поднимал тосты за именинника, но я ничего толкового о нем сказать не могла. Единственное, что мне было известно, так это то, что уже около года он работает в автосервисе, который Андрей приобрел в прошлом феврале, что зовут его Лешей, и от него прямо-таки пахнет сексом. Да тут бы любая растаяла: красивый, высокий, подтянутый парень, душа компании — ну просто мечта, а не мужчина. А то, что при взгляде на него в голове загорается красная лампочка, кричащая об опасности, для Ивановой ничего не значащий пустяк, лишь больше разжигающий ее интерес. Кажется, он пару раз подливал ей вина, при этом что-то оживленно рассказывая, подбадриваемый вырывающимся из Светкиной груди смехом. Она ни разу не заикалась об их романе, что действительно удивляет, поскольку, на протяжении пяти лет нашего знакомства, подобной скрытности я за ней не наблюдала… Если бы все сложилось иначе, если бы Света не забеременела, вполне возможно, что эта ее скрытая связь никогда бы не вышла на поверхность. Передо мной до сих пор стоит ее заплаканное лицо с диким выражением глаз и полным непониманием, как же жить дальше.

Сегодня, впервые за эти полтора года, я предпочла остаться в своей комнате в общежитии. Я тихонько разделась, пытаясь не нарушить тишину комнаты, умылась и отключила мобильный. В комнате горела лишь настольная лампа, освещающая рабочее место, за которым Ира тихонько корпела над дипломной работой. Не обращая внимания на ее удивленный взгляд, я надела свою старенькую пижаму, подошла к Светкиной кровати, и тихонько улеглась рядом, прижавшись щекой к ее хрупкой спине. Когда ее плечи затряслись от стекающих бесконечным потоком слез, я крепко прижала к себе ее хрупкое тело, повторяя три простых слова, в которые так хотелось верить:

— Все будет хорошо…

Я глупо пялюсь в одну точку — разглядываю пятно на потолке размером с футбольный мяч… Мне не хочется спать, я не могу сконцентрироваться на расчетах, совершенно не понимаю, как закончить свои чертежи… и как набраться смелости, чтобы позвонить Андрею. Пожалуй, это наша первая крупная ссора, и спустя четыре невероятно долгих унылых дня, я готова признать, что сама спровоцировала этот конфликт. Только сказать это вслух сил почему-то нет… Он не пытается мне звонить, лимит его терпения был полностью исчерпан в первые сутки, когда я проигнорировала тридцать семь входящих звонков. Он не ищет встречи со мной, не пробует мне писать… Словно его и не было в моей жизни. А я изнемогаю от желания прижаться к нему, тоскую по запаху его парфюма, нежным объятиям и обжигающим поцелуям. И, если честно, меня дико пугает мысль, что когда-нибудь я не смогу себе позволить называть его своим мужчиной, готовить ему завтраки и смотреть, как он спит, стараясь не разбудить ни малейшим звуком.

Я поворачиваюсь и задерживаю взгляд на Светкиной кровати. Она укрылась с головой одеялом и, наверное, уже видит десятый сон, хотя бы на короткое время, перестав думать о своем будущем. В двадцать три, без работы и надежного плеча, наверняка, придется не легко, но, похоже, Иванова смирилась и приняла суровую действительность. Нам больше не приходиться ее утешать, вот уже пару дней, как она перестала плакать, позвонила родителям и огорошила их новостью о своей беременности. Страшно ли ей? Уверена, что до безумия… Только не в ее характере долго себя утешать, да и, как она говорит, у нее больше нет права сетовать на судьбу, пора брать все в свои руки и поднимать подбородок, не обращая внимания на пересуды и шепот за спиной. Смогла бы я также? Дай Бог никогда не узнать ответ на этот вопрос…

Когда за окном небо окрашивается багряными красками, и первые лучи солнца освещают землю, я все еще не сплю. Сделав глубокий вдох, я снимаю блокировку с экрана телефона и набираю выученный наизусть номер, долго слушая длинные гудки:

— Да, — голос немного хриплый, осевший, но от одного его звука по моему позвоночнику ползут мурашки, а сердце начинает бешено колотиться в груди. Наверное, нужно что-то сказать, но я лишь глупо молчу, слушая его дыхание на том конце провода, закрываю глаза и словно чувствую его тепло за своей спиной. Андрей какое-то время тоже не говорит ни слова, и мне безумно хочется узнать, о чем он думает в эту самую минуту. Может быть, как и я, он придумывает сотни нелицеприятных эпитетов, ругая меня за мою импульсивность.

— Давай я приеду за тобой? — нарушает тишину своим тихим спокойным тоном.

— Не надо, я возьму такси, — чувствую, как улыбка расцветает на моем лице и кладу трубку. Тихо, как мышь, я собираю свои вещи и прикрываю за собой дверь комнаты, надеясь, что не разбудила девчонок. Пока таксист, пожилой мужчина лет шестидесяти, рассказывает мне о перипетиях своей жизни, я смотрю в окно и думаю лишь об одном: что через пару минут я обниму мужчину, без которого уже никогда не смогу вздохнуть полной грудью, мужчину, без которого ни один день не будет наполнен смыслом…

Он снова заснул, наверняка, до глубокой ночи решал проблемы автосервисов, или с головой ушел в работу над своим магазином. Я замираю в дверях и не могу отвести взгляд от его широкой спины, ничем не скрытой от моего взора. Тихо снимая свою одежду, я на носочках иду по холодному полу, забираюсь на свою половину и прижимаюсь к его горячему телу. Я не могу не целовать его плечи, не могу отвести руку от его живота, не могу не вдыхать его запах, от которого голова идет кругом, и я не могу не сказать ему, тихо, словно нас кто-то может услышать, самые главные слова: