Страж ее сердца (СИ) - Штерн Оливия. Страница 43

— Не знаю, — честно сказала та, — мне здесь не на что жаловаться, светлейшая. Ваш отец хорошо обращается со своими женщинами и, право же, я была очень удивлена, когда узнала, что ваша матушка сбежала. Учитывая то, что отсюда крайне сложно сбежать, сдается мне, ей кто-то помог. Но кто?

— Если бы она не хотела сбежать, то никто бы ее не уговорил, — прозвучало резкое.

Алька едва не подскочила на месте от звука этого голоса. И покраснела. Она понятия не имела, как долго Сантор их слушал. Арианна же, нимало не смутившись, поклонилась своему повелителю, обменялась с ним многозначительными взглядами и выскользнула прочь.

Сантор снова заполнил собой всю комнату. Сегодня он сменил красное одеяние на темно-синее с золотым шитьем, которое почти сливалось с его оперением, и после ночи выглядел как будто постаревшим и осунувшимся.

— Д-доброе утро, ваше величество, — промямлила Алька и тоже поспешила поклониться, как это делала Арианна.

Крагха она боялась, и с этим ничего не могла сделать. Но в то же время десятки вопросов вертелись на языке, и как же хотелось их задать.

— Ты такая же красивая, как твоя мать, — горько проговорил крагх, — идем, покажу тебе дворец. Тебе нужно с чего-то начинать.

И согнул в локте руку, предлагая на нее опереться.

Алька, хоть внутри все тряслось, сделала шаг навстречу и осторожно положила ладонь на предплечье, заросшее перьями. Перья оказались жесткими и гладкими, под ними ощущались крепкие мускулы. Оказавшись так близко к крагху, она, повинуясь неведомо откуда взявшемуся инстинкту, потянула носом воздух и вдруг решила, что Сантор пахнет чем-то родным, близким. А чем именно — не разобрать. То ли осенним лесом и грибами, то ли зеленью. Но запах подкупал, выметая страх прочь.

— Боишься меня? — он посмотрел на нее с высоты своего роста, обжег взглядом.

Алька неопределенно мотнула головой.

— Не надо бояться, — Сантор вдруг усмехнулся, — на твою мать я, конечно, изрядно обижен… но тебе ничего дурного не сделаю. Я ж объявил тебя своей наследницей, помнишь?

Алька кивнула. Но не удержалась и упрямо пробормотала:

— Крагхи пытались меня убить, крагх убил моих приемных родителей. За что убил? Они ничего дурного никому не делали.

— Идем, поговорим, — сказал Сантор и потянул ее к выходу, — заодно посмотришь на дворец.

Выйдя из спальни, они миновали длинные, темные и чрезвычайно запутанные, на взгляд Альки, коридоры. А потом внезапно вышли на широкую галерею, из окон которой открывался дивный вид на горы. На красноватые, чуждые человеческому взгляду, горы. Стоявшие на страже крагхи поклонились повелителю и снова замерли, упираясь древками копий в мраморный пол.

Отсюда можно было рассматривать и сам дворец. Алька никогда в жизни не видела ничего подобного: строение наползало на отвесную скалу и походило на гигантскую грибницу, или на пласт мха. Кривые башни, лестницы и коридоры были перевиты меж собой самым невероятным образом, и все это оставляло впечатление вязаного кружева цвета выбеленной солнцем кости.

— Нравится? — прошелестел над самым ухом Сантор.

— Не знаю, — прошептала она растерянно, — все это выглядит очень непривычно.

А потом, кое-как собравшись с мыслями, повернулась и посмотрела в непроницаемые глаза того, кто был ее отцом.

— Почему крагхи убивают людей? Почему убили моих приемных родителей. Они ведь вырастили меня. Нашли на пороге дома и не отнесли в приют, а забрали к себе. Почему их убил крагх?

Сантор нахмурился, но смотрел, не отрываясь, как будто хотел объять ее всю взглядом, почувствовать, забраться в самые потаенные мысли.

— А что потом случилось с тем крагхом?

Алька сглотнула вязкую слюну.

— Я… я убила его. Обратилась в первый раз. И… не знаю, как это у меня получилось. А он не сопротивлялся.

— Потому что почуял мою кровь в тебе, хоть и был не в себе, — спокойно подытожил Сантор, — послушай меня, малышка. Во-первых, клянусь этим солнцем, я не отдавал приказа убить твоих приемных родителей, потому что не знал об их существовании. Я и тебя-то найти не мог, так, чувствовал только, что ты есть. Во-вторых, мы живем за Пеленой, на землях, искореженных последней магической войной, и все мы время от времени подвержены влиянию Пелены. Имя ему — кровавое безумие. Иногда, попав в его сети, крагхи уходят за Пелену и попадают в земли Порядка, или как вы их еще называете. И тогда… Ничего хорошего не случается, тогда.

Алька покачала головой. Оказывается, все так просто. Случайность. Так бывает. А до горя девушки, которую сочли двуликой, и ее маленького братика, никому нет дела.

— А откуда тогда Двуликие? Я, выходит, крагх. Но кто тогда двуликие?

— Я не знаю, — Сантор вдруг ухмыльнулся, — я понятия не имею, кто такие двуликие в людских землях. Но ни я, ни мои подданные не имеют к этому ни малейшего отношения. Проблемы людей и тех, кто клялся их охранять.

Алька отвернулась и стала вновь разглядывать дворец. Грандиозное сооружение. Прекрасное в своей сложности и отталкивающее в неестественности. Ну в самом деле, не должны же башни сплетаться друг с дружкой, словно корни гигантского дерева.

— Значит, вы ничего тоже не знаете ни о Пелене, ни о проклятии двуликости, — вздохнула она.

— Говорят, первые крагхи были сильными магами и могли изменять сущее, — сказал Сантор, — говорят, это они построили дворец… И я склонен этому верить, потому что кое-какие книги остались после них. Записи о том, что происходило здесь столетия назад, в последнюю магическую войну. Там, возможно, ответы на твои вопросы, маленькая птичка…

— И что, неужели за все эти годы никто не удосужился разобраться во всем… этом?

Сантор выдавил кислую улыбку.

— Книги опечатаны магией, Алайна. А магов среди нас не осталось. Совсем. Как будто Пелена вытянула всю магию… Только неужели вся магия мира способна удержаться в этой странной пленке?

Они помолчали. Потом Сантор проговорил тихо:

— Мы вряд ли когда узнаем об этом. Остается жить, как получается.

Они медленно пошли дальше по галерее. Воздух в горах был свеж, напоен холодом близких ледников, и Алька невольно ежилась, а потом и вовсе поймала себя на том, что нахохлилась как воробей на ветке.

— Я все равно не понимаю, — нерешительно сказала она, — меня пытался убить крагх.

— Возможно, это был двуликий…

— Нет, — она упрямо качнула головой, — настоящий крагх. Когда Мариус убил его, он не обратился.

— Мариус, — повторил Сантор, — это тот, кто заставил тебя ходить в ошейнике?

Алька заставила себя беззаботно улыбнуться.

— Не важно, совсем не важно. Вы не слушаете меня, ваше величество. Меня пытался убить крагх. За что? Кому я могла перейти дорогу?

— Да никому, Алайна. Ты — единственная из моих выживших детей. Твой брат, которого Альбертина родила за два года до тебя, пропал, мы его так и не нашли. Ходили слухи, что он в припадке кровавого безумия ушел за Пелену, и там его убили.

— А как же ребенок, которого сейчас носит Арианна? — не утерпела Алька, — это же ваш ребенок?

— Да, этот ребенок будет считаться моим и Велейры, моей нынешней спутницы. Но корону унаследуешь ты, по праву старшинства.

— А, простите, Велейра не может иметь своих детей?

Сантор неопределенно пожал плечами.

— Когда речь идет о наследовании трона, ребенок должен быть от владыки. Должна быть моя кровь. У Велейры есть дети от раба, но они тоже не будут наследниками.

Алька ничего не ответила, но в глубине души снова пожалела о том, что рядом нет Мариуса. Уж он-то наверняка разобрался бы во всех хитросплетениях жизни крагхов. Вот уж воистину — искореженный магией мир. И… зря, очень зря Сантор не принимает всерьез эту самую Велейру. Наверняка еще та штучка. Но вот откуда ей знать, где Алька, если даже Сантор не мог этого знать наверняка?

— А если я… заведу ребенка, он тоже будет наследником? — она все же задала вопрос, что вертелся на языке.

— Разумеется, Алайна. — тут владыка крагхов сделал паузу, — я очень рассчитываю, что в скором времени ты подаришь мне внуков. Жизнь полна неожиданностей, а королевский род не должен прерываться.