Выбери меня (СИ) - Ганова Алиса. Страница 31

— Кризель! — послышался гневный оклик. Ко мне через весь зал неслась Терезия. — Ты что творишь!? — взорвалась она, гневно сверкая глазами. — Похлопывание чуть раскрытым веером по ладони означает ожидание. А если медленно сложить его в ней же — дословно переводится: приходите, я буду ждать!

— Ой! — только и смогла пропищать я.

— А хотя, если подумать, соперничество должно подстегнуть Олистера.

— Да не хочу я быть избранной! — от волнения вскипела я.

— Тогда точно станешь! — улыбнулась она.

— Предлагаешь начать вешаться принцу на шею?

— Попробуй. Но от судьбы не уйдешь, чего бы не вытворяла.

— Я провалю это испытание!

— Спасибо за предупреждение, — улыбалась графиня, уводя меня в кабинет Гатара.

Стоило увидеть в кабинете лекаря толпу сидящих господ, повернулась к Терезии, но проныра развела руками и скрылась за дверями.

— Баронесса Кризель Лавира! — приветливо произнесла графиня Верезия, и я поняла, что второе испытание началось. — Сегодня мы оцениваем образованность претенденток… — сердце пропустило удар.

«Моя образованность в этом мире на уровне земной блондинки!» — я сжала кулаки и попыталась успокоиться. Тем временем, распорядитель, привередливый дядька, сейчас находившийся в хорошем расположении духа и противно улыбавшийся тонкими губами, подхватил:

— Ведь это совершенно необходимо для будущей невесты Его Высочества и будущей королевы!

Наверно, эти фразы произнесли намерено, чтобы проследить за мимикой, блеском глаз, но мое лицо исказилось от ужаса, когда, вглядываясь в незнакомые лица сидящих передо мною людей, поняла, что стою перед королевой-матерью.

«Я же не присела!» — покраснев, опустилась, как можно ниже. С королевой шутки плохи.

Она, оценив мой испуг, поняла его по-своему:

— Даже если ваши познания не идеальны, немного стараний и усидчивости — и вы станете первой! — Ремизель помолчала, а потом добавила: — Во всем!

И я поняла, что будущую принцессу вымуштруют, выдрессируют, научат подчиняться правилам и этикету, чтобы ночью спросонья вскочила и ответила без запинки. А еще судьба кому-то подарит венценосную свекровь, у которой невестка будет ходить по струнке и открывать рот только с позволения. Если и мелькала шальная мысль провалить конкурс, то теперь от страха я невольно мгновенно поглупела и разучилась говорить…

— Не бойтесь, дитя, — улыбнулась Ремизель. — Я верю в вас.

Звучало пугающе. Разочаровать королеву — что может быть хуже?!

— На примере соседнего государства Мевертау объясните причину возвышения и падения династии Бехайнов, — произнес распорядитель, и я захлопала глазами, пытаясь хоть что-нибудь вспомнить из прочитанных хроник. Но в голове царила абсолютная пустота.

— Так что же вы поведаете нам? — насмехался толстяк, почуяв мое смятение. Он и раньше не вызывал симпатии, то теперь его подобострастное, услужливое лицо, покрытое бисеринками пота, начало вызывать отвращение.

Я набралась дерзости и ответила:

— Скажу, что у победы — много отцов, а поражение — всегда сирота.

На некоторое время в зале воцарилась тишина. Люди осмысливали сказанное. Дамы захихикали, но королева смысл уловила быстро. Она даже снисходительно улыбнулась.

— И как это объясняет вопрос? — не унимался распорядитель.

А что я могла сказать? По Марксу про налоги, ослабление власти и недовольство масс? Ознакомить их с тезисом: низы не хотят — верхи не могут? Революция и насильственная смена власти? Что булыжник — орудие пролетариата? Да у этих выскочек аристократов глаза на лоб вылезут, объявят мятежницей и запрут в тюрьме. Не, не хочу! Поэтому и начала юлить:

— Успех притягивает людей. Приятно считать, что приложил руку к величию государства. Но стоит начаться неприятностям, ответственность перекладывается на плечи правителя… — да, я тыкала пальцем в небо, надеясь угодить в банку с вареньем. Но пусть училась с троечки на четверочку, что-то историчке вбить в мою дубовую голову удалось. Эх, знала бы, что придется держать экзамен перед королевской семьей — закономерности исторического «абсцесса» зазубрила бы. Да кто ж знал?! Я продолжала: — Твердая власть, порядок и мудрость монарха — принимаются, как должное. Но интриги, подковерная борьба, осложненные природными неурядицами, приводят к ослаблению власти, чем тут же пытаются воспользоваться наместники провинций…

Выражение лица королевы менялось ежесекундно. Последние слова я почти шептала, опасаясь, что сказала нечто непозволительное.

— Вы не назвали ни одного имени! — встрял один из присутствующих мужчин, неизвестный мне.

— Это и не важно, — возразила королева. — Следует уметь видеть основное, а не мелочи.

Ремизель окинула меня пытливым взглядом, пробирающим до озноба, и махнула рукой.

— Вы свободны.

Я выползла через хорошо знакомый запасной выход. Знакомая галерея, та же дорога… На ватных ногах я вышла в сад.

«Да пусть хоть под каждым кустом таится по виконту, сейчас я просто не высижу в тесной комнате!» — и пошла все к любимым качелям.

«По пять минут на восемнадцать участниц — примерно час — полтора часа у меня есть» — решила я, но чтобы не искать приключений и ни с кем не встретиться, к окраине парка шла окольными путями. По дороге, пока срывала душистую розу, исколола пальцы, погадала на цветке, похожем на бордовую ромашку… и вышло, что как ни крути, избранная. В расстроенных чувствах стала срывать любые подворачивавшиеся под руку цветы и безжалостно отрывать лепестки. То Брефет влюблен, то нет, то принц влюблен, то не избранная. Зато простое развлечение позволило отвлечься от тревоги и волнений и успокоиться. А потом пришло время возвращаться.

По блеску каре-желтых глаз Свельды почувствовала, что случилось что-то хорошее. Однако служанка не спешила рассказывать.

— Ну?! — я требовательно посмотрела на девушку, и она, вздохнув, поставила передо мною пустую корзину, прикрытую салфеткой.

Свельда как-то странно смотрела то на меня, то на корзину. Я насторожилась. Но тут ткань дрогнула, и в щелочке показался черный носик…

— А! Какая прелесть! — с восторгом запищала я, узрев глазки бусинка, а затем и острые длинные уши крошки щенка. — Он такой миленький! — руки сами потянулись к черненькому малышу.

Он был такой маленький, пузатенький и ласковый, что рот от умиления растянулся до ушей, и я вся расклеилась.

— Какой хорошенький!

— Это щеночек вильской породы! — с гордостью заметила Свельда.

— Мне ни о чем это не говорит, — возразила я, наглаживаю животик малышу.

— Очень дорогая порода!

Деловитый тон служанки, умилявшейся крохе не меньше моего, настораживал.

— И?! — я обернулась к ней.

— Ну… — замялась она. — Хороший подарок.

— От кого? — я продолжала допрос. — Ну же?

— От виконта Брефета, — тихо прошептала служанка, понимая, что судьбы щеночка предрешена. Как бы ни был мил этот черненький малыш с белыми лапками, я положила его в обратно в корзинку и сухо велела:

— Неси обратно!

Чувствовалось, что Свельда хотела попросить за него, но не решалась.

— Неси, неси! И не смей больше без моего ведома ничего принимать!

Служанка подхватила корзинку и с грустнейщим лицом вышла из комнаты. А я пошла мыть руки, чтобы смыть запах подарка. Презентуй виконт какую-нибудь безделушку, было бы не так жаль возвращать, но когда подержала миленького малыша на руках, когда он облизал пальцы… Вздохнула.

«Нет, как он ни коварен, но меня такой хитростью не пронять!» — я попыталась снова стать решительной, но воинственность прошла с возвращение Свельды. С корзиной.

— Слуга Его Сиятельства сказал, что тогда его господин отдаст щеночка злому-презлому мальчишке, чтобы вы сожалели о маленьком беззащитной крошке и не могли спокойно спать.

— Да это шантаж! — взбеленилась я. Умел противный виконт убеждать! Вроде и шутка, но вдруг?

— Отдать? — едва не всхлипывая, спросила Свельда.