Совершенная мечта (СИ) - "Аграфена". Страница 1

Аграфена

Совершенная мечта

Глава 1

Сегодня один из самых счастливых дней в моей жизни! По крайней мере, должен быть таковым. Сегодня мне сделал предложение самый красивый парень из нашего универа. Так почему я ничего, хоть отдаленно напоминающее счастье, не чувствую? Почему не трепещу от восторга и не прыгаю до потолка от столь знаменательного события? Почему не восторгаюсь перспективой стать женой секс-символа, который является предметом воздыханий почти всей прекрасной половины населения нашего учебного заведения?

А потому что я терпеть не могу этого белобрысого голубоглазого сноба, называющего себя не иначе как Апполинарий Герасимович, хотя зовут его просто Пашка. Ума не приложу, с чего это он решил, что “Апполинарий" звучит гораздо благороднее, чем “Павел”?

К тому же радости от столь ожидаемого всеми события не добавляет и моя уверенность в том, что наши “горячие” чувства взаимны. И что Пашка меня любит ничуть не больше, чем я его.

Некоторые могут решить, что проблемой здесь и не пахнет. Не нравится — не женись. Ну, а в отношении меня точнее — замуж не ходи и даже не соглашайся на это.

А я согласилась. И теперь безумно «счастлива», что через месяц компания моего отца «Ткалитэ», занимающаяся производством тканей, сольется с самой крупной компанией в нашем регионе по изготовлению элитной одежды, принадлежащей семье Пашки.

Одеваться в модели фирмы «Сейзен» считается обязательным, если ты хочешь выглядеть в глазах светских львиц более-менее прилично. Я частенько-таки нарушала все правила приличия в одежде, хотя в моде разбиралась неплохо и умела одеваться как принцесса. А когда у нас дома собирались компаньоны отца, или просто какая-либо светская тусовка, я неизменно появлялась во время этих мероприятий в своих любимых джинсах и топе, выбранном наугад, без учета подходящего цвета или фасона, а потому что рука моя захватила первое, на что наткнулась в шкафу.

После каждой такой демонстрации, которую мой отец называл «выходкой», он на меня орал так, что аж стены нашего дома сотрясались. Я с подобающим раскаянием на физиономии внимала его ору, пока предок полностью не выдыхался. После этого начинался спокойный период воспитательного процесса:

— Виктория, — сокрушенно качая головой, вопрошал родитель непутевой дочери, — ну в кого ты такая уродилась? Почему ты так себя ведешь в присутствии людей, от которых напрямую зависит наше благосостояние?

— А я что? Ну что я такого делаю? — прикидываюсь оскорбленной невинностью.

— Тебе что, тяжело надеть хоть что-нибудь из тех нарядов, что нам регулярно присылает Герасим Корнеич? Как, по-твоему, я себя чувствую, когда во время своего визита он недоуменно разглядывает те тряпки, которые ты на себя напялила?

Я оправдываюсь, соглашаюсь, покладисто киваю головой, хлопаю виновато глазками и уверяю, что больше никогда и ни за что… В общем, изображаю должное раскаяние. До следующего раза. В конце концов отец, махнув рукой, отсылает меня из своего кабинета.

Так было всегда. Кроме сегодняшнего дня…

Утром папа вызвал меня к себе и сразу огорошил известием, что Пашка, пардон, Апполинарий Герасимович Красин просил руки Виктории Валерьевны Перовой, то бишь моей. Естественно, такой шанс выпадает раз в жизни, чтобы посметь его упустить. На что папочка мне немедленно и указал, сообщив, что он согласен на все сто и уверил Апполинария, что я тоже не против.

Как я только ни пыталась переубедить папу, ничего у меня не вышло. На любые мои доводы у отца был только один ответ — «С милым рай в шалаше бывает только в сказках». И он, как мой любящий родитель, сделает все возможное, чтобы его дочь была обеспечена и счастлива. Даже если сейчас мне его аргументы не вполне понятны, потом я еще спасибо ему скажу.

Папа вполне серьезно полагает, что лучшего претендента на мою руку и сердце даже искать не стоит. Такого просто не существует в природе.

Насчет руки я могла бы еще согласиться, но что касается сердца, то с этим дело обстоит уже сложнее.

Я этого парня на дух не выношу. Как вспомню его, всего такого идеального: безупречная прическа, из которой никогда не выбивается ни один волосок, белозубая лучезарная улыбка, костюм, сидящий как влитой на высокой спортивной фигуре. В нагрудном кармашке пиджака виднеется краешек носового платка всегда на одном и том же уровне. У меня даже несколько раз возникало желание подойти и подергать за этот белоснежный уголок. Может, он вообще пришит к карману? Только как допустить такую вольность по отношению к безупречному идеалу?

И вот за этот ходячий манекен с холодными пронзительными глазами мне предложили выйти замуж.

Когда все мои доводы были исчерпаны, я применила свой козырный аргумент, который всегда действовал неотразимо — я разревелась.

Но на этот раз не сработало!

— Виктория, — поморщившись от вида моих слез, недовольно выдал отец, — к десяти часам Павел придет снова. Если ты не изменишь своего решения и откажешь ему, можешь считать себя совершенно независимой особой. От меня ты больше не получишь ни копейки. Тебе понятно?

Подумаешь! Ну и ладно! Обойдусь некоторое время и без денег родителя.

Очевидно, расценив мое молчание и шмыгание носом как непримиримую позицию, папа продолжил:

— Оплата за твое обучение тоже к этому относится.

Вот теперь — «Ой!» Учиться мне нравилось, но только тому, что мне интересно. Поэтому я и выбрала факультет «Моделирование одежды и аксессуаров», когда отец настоял, чтобы образование у меня было не ниже высшего. А обучение тут, как оказалось, платное. В этом же заведении, где я проучилась почти два года, заканчивал шестой курс претендент в мои мужья.

— Папа! — в шоке воскликнула, даже забыв, что я как раз сейчас плачу. — Ты не можешь так со мной поступить!

— Могу, — жестко отчеканил отец. — Я не допущу, чтобы ты привела в дом какого-нибудь прощелыгу, желающего жить только за твой счет и проматывать мои деньги. Я не для этого вкалывал столько лет. А Павла я знаю уже давно и уверен в нем, как в себе самом. С ним ты будешь счастлива. Я уверен в этом.

— Папа! — закричала я. — Я не люблю его! Мало того, я просто терпеть его не могу! Меня тошнить начинает, как только я подумаю…

Договорить, о чем в этот момент буду думать, я не успела, потому что в дверь кабинета постучали, и на пороге появился предмет нашего обсуждения. Очевидно, его впустила домработница Ксюша.

Каменно-невозмутимое выражение лица посетителя с крепко сжатыми губами явственно указывало на то, что последние мои слова не остались для него незамеченными. Это и понятно, ведь только глухой мог не расслышать мой отчаянный вопль!

Неужели после этого Павел захочет повторить свое предложение? Да такого быть просто-напросто не может!

— Доброе утро, Виктория, — ледяным голосом процедил, почти не размыкая зубов, Апполинарий Герасимович Красин. — Я пришел просить тебя стать моей любимой женой.

Я в ужасе уставилась на него. Да как он мог? После того, что слышал в свой адрес… Какая причина могла заставить его сделать мне предложение? Он вполне самостоятельный и независимый человек. Оплачивает свое обучение сам, так как денег у него хватает. Пашка — полноправный партнер компании «Сейзен», и финансовый вопрос его не должен волновать. И, тем не менее, выждав пару секунд, он подошел ко мне ближе и, опустившись на одно колено, протянул открытую коробочку, в которой блеснуло бриллиантом потрясающее кольцо:

— Я тебя прошу принять это.

Я попятилась назад. Отступала до тех пор, пока не натолкнулась на диван и не свалилась на него. Сидела и смотрела на мужчину, который, устремив взгляд в пол, стоял посредине кабинета на одном колене и ждал моего ответа. Он даже не смотрел на меня! Просто держал на вытянутой руке символ любви и брака, при этом не желая хоть на мгновение взглянуть мне в глаза.

— Я… я… — я не могла говорить, горло мое перехватило спазмом. Поплакать еще или хватит? Да и поможет ли? Непримиримое выражение физиономии моего отца ясно показывало, что решение свое родитель не изменит по-любому. И все равно я, собравшись с духом, отвечаю: — Нет, я не согласна.