Колдунья из Угро (СИ) - Никитина Анастасия. Страница 11

Николай почувствовал, как у него начинает кружиться голова, а в ушах шелестит шепоток: «Понимаете, псих? Понимаете?»

— И как же мне доказать, что я не психически больной человек в состоянии ремиссии? — внимательно контролируя свой голос, спросил Николай.

— Существуют специальные тесты, — задумчиво отозвался эскулап. — Но они занимают много времени. И заключение долго писать. А у штатного психолога все расписано, знаете ли… Времени катастрофически не хватает. Вы, конечно, можете записаться в регистратуре на прием. Но я Вам и сам скажу: месяца через три примут. Вот тогда и ко мне, с заключением.

— Я заметил дверь в кабинет психолога рядом с Вашей. Там никого не было. Почему же так долго?

— Штатный психолог принимает по полтора часа, два раза в неделю. Ставка маленькая, — спокойно проговорил эскулап и, заметив, как Николай изменился в лице, добавил. — Впрочем, если Вы пойдете на коммерческой основе, вас примут прямо сегодня. А я работаю до восьми.

— А если у меня ремиссия? — не удержался от ехидства Николай, поднимаясь.

— Ну, что Вы, всего-то полторы тысячи рублей, — невпопад ответил эскулап, снова натирая свои очки.

Слова психиатра в регистратуре подтвердили. Записаться к штатному, читай, бесплатному, психологу можно было только на конец декабря. Ждать три месяца Николаю не улыбалось, и он спросил про коммерческий вариант. И тут же прояснился смысл последней фразы психиатра: за полторы тысячи его готовы были тестировать немедленно. Бывший опер заплатил деньги, получил розовый глянцевый талончик вместо обычного на серой шершавой бумаге и, перекурив на лестнице, снова поднялся в знакомый коридор. Мазнув взглядом по табличке и спросив себя, где же он только недавно сталкивался с этой фамилией, мужчина вошел в кабинет.

— Прием по средам и пятницам с десяти до половины двенадцатого, — не поднимая головы от какой-то книги, заявила сидевшая за столом женщина.

— Я на коммерческой основе, — внес ясность Николай.

Женщина поднялась, и он тут же сообразил, где видел ее фамилию. Только что, на соседней двери. Худая, как щепка, высокая психолог, судя по возрасту, приходилась дочерью психиатру. Мужчина сразу понял, что тестирования ему было не избежать. «Семейный бизнес, мать вашу», — раздраженно подумал он, усаживаясь на жесткий белый стул.

Достойная дочь своего отца, психологичка, как про себя окрестил врача Николай, мурыжила его почти час. Ему показывали непонятные картинки, просили повторить бессмысленный набор слов, интересовались детскими воспоминаниями… Закончилась эта пытка просьбой припомнить слова, названые полчаса назад. Николай, едва не выругавшись вслух от неожиданности, смог вспомнить только семь из них. Психологичка, заявив, что для людей среднего возраста это хороший результат, отправила его в коридор ожидать заключение. Проторчав, подпирая стену, почти час, Николай получил вожделенную бумажку и без стука ввалился к психиатру. Если бы существовали какие-то тесты, которые определяют близость человека к умопомешательству, то Николай получил бы по ним самый критический результат. Эскулап, даже не взглянув на заключение, шлепнул свою печать, и без пяти минут мент вывалился из кабинета, уставший, будто разгрузил вагон угля.

На лестнице Николай присел на подоконник и закурил, размышляя о последней подписи, которой не хватало в бумагах. Он не зря отложил этот визит напоследок. После того, как его, тогда еще зеленого летеху, подстрелил во время облавы обдолбанный наркоман, правая рука иногда подрагивала в самый неподходящий момент. Кроме того, с возрастом все чаще начинала ныть к перемене погоды. Порой очень чувствительно ныть, так что ему приходилось горстями глотать обезболивающее, иначе он не мог поднять руку выше плеча. Хирурги, собрав раздробленную лопатку, предупреждали, что задеты нервы, и такое возможно. Но Николай не хотел, чтобы его комиссовали, и тщательно скрывал последствия той раны. Раньше это сходило ему с рук, действующего офицера не проверяли так уж дотошно. Но сейчас необходимый осмотр у хирурга вряд ли будет поверхностным, а проклятая рука, как назло, разболелась, и это здорово его нервировало. Он как раз пытался решить, идти на Голгофу сейчас или отложить визит на завтра, когда в кармане запиликал мобильный. Звонил Макс.

— Привет. Ты не занят?

— Нет, — отозвался Николай, радуясь возможности отложить посещение хирурга.

— Подскочи в контору. Мне Леночка из отдела кадров сказала, что потеряли какую-то бумажку по тебе. Может, конечно, и сами найдут, но лучше подсуетиться. Зачем нам лишние задержки?

— Понял. Скоро буду.

Николай сунул Нокию в карман и отправился к метро. Бумагу действительно потеряли. Пришлось помотаться по городу, добывая дубликат. Домой он попал поздним вечером, набегавшись за день и устав, как собака. Голова поднывала, да к тому же опять разболелось раненое когда-то плечо. Наверное, погода собиралась меняться. Николай сунул в тапки гудящие ноги и решил перекусить.

На кухне сидела Агафья и пила чай. Рядом с мойкой стоял ее фикус. Мужчина даже вздрогнул от неожиданности. Он уже привык, что его квартирантка шмыгает по коридору незаметной мышкой, и был очень удивлен, встретив ее здесь в такой час.

— Добрый вечер, — тихо сказала мышка бесцветным голосом. — Извините, листочки запылились, надо было помыть. Я сейчас все уберу.

— Добрый, — отозвался Николай, впервые за долгое время снова увидев ее при ярком освещении. Девушка выглядела еще хуже, чем раньше. Под глазами залегли темные тени, черты лица заострились, а рука, в которой она держала чашку с жидким чаем, напоминала птичью лапку. Чай, кстати, был из липового цвета, коробочка с которым стояла рядом на столе.

— Не суетись. Потом уберешь, мне он не мешает, — сказал он и, кивнув на аптечную коробку, добавил: — Заболела?

— Нет, я здорова, — отрицательно покачала головой девушка. — Просто такой чай вкуснее. Никаких химических красителей, усилителей, стабилизаторов и того подобного в нем нет. Да и дешевле так получается.

Слова о красителях и усилителях Николай пропустил мимо ушей. «Тоже мне, адептка здорового образа жизни, — подумал он. — Да в наше время просто не существует продуктов без них. Тем более, если живешь в городе. Но аптечный сбор, действительно, без этого. И он и вправду дешевле. Дешевле… Вот почему она такая худющая. Да ей просто жрать не на что!»

Осененный этим озарением, Николай еще раз окинул взглядом девушку, находя все больше подтверждений своей догадке.

— Ты ужинала? — спросил он, решительно открывая холодильник, судорожно вспоминая, когда в последний раз ходил за продуктами. Полки были девственно чисты, только на дверце стоял пакет с творогом, два десятка яиц и литровая банка сметаны. Тетя Мария опять совершила продуктовую диверсию. Деревенская сестра его рано умершей матери категорически отказывалась переезжать в город, но примерно раз в месяц совершала набеги на его квартиру, чтобы «побаловать племянничка вкусненьким». Похоже, очередной набег случился очень кстати. Николай выставил на стол молочное и полез в посудный шкаф за тарелками.

— Творог со сметаной будешь? Никаких красителей там нет. Тетка из деревни свое привозит иногда.

— Спасибо, я сыта, — попыталась отказаться Агафья.

— Ешь, давай, — грубовато приказал Николай. — Тебя скоро ветром уносить будет, сытая ты наша. Или лавры Скарлетт покоя не дают? Так там, насколько я помню, другое имелось в виду.

— А кто такая Скарлетт? — спросила Агафья, покорно берясь за ложку.

— Ты, что, «Унесенные ветром» не читала? — удивился Николай, наполняя свою тарелку и усаживаясь напротив. Бывшая жена убеждала его, что все женщины от пятнадцати до ста пятнадцати обожают эту книгу.

— Нет, не читала, — спокойно подтвердила девушка. — Я сказки вообще не люблю. Тем более про волшебников и магов. Не по-настоящему там все.

— Про волшебников? — не понял Николай. Вроде бы никакого волшебства в сюжете любимого романа Марты не было.

— Ну, как же? Унесенные ветром… Маг вызвал сильный ураган, и кого-то куда-то унесло. Или это книга о природной катастрофе?