Потомки джиннов - Гамильтон Элвин. Страница 34

Тем не менее не спросить кое о чём я не могла:

— Как остальные, все выбрались? Как… — Имя Жиня застряло в горле. «Глупо».

— Не все. — Хоть и лишённая крови джиннов, Шазад отличалась честностью. — Махди погиб ещё в лагере, Саиду тоже не удалось спасти… и некоторых других. Но в целом жертв не так много, как могло быть. Ахмед жив, как и Далила, Хала, Имин и близнецы — все здесь, в городе.

— А Жинь? — решилась я всё-таки. Она не упомянула его, и это не означало ничего хорошего, как и заминка с ответом.

— Никто не знает, где он сейчас… — Шазад помялась, потом вновь раздражённо откинула волосы. — Когда ты пропала среди ночи, он едва не загнал коня, добираясь к месту сбора, а когда не нашёл тебя и там, расквасил Ахмеду нос и вернулся в пустыню искать. Я говорила, что нет смысла… и оказалась права.

Подруга усмехнулась, окидывая взглядом стены дворца, но у меня в сердце шевельнулась тревога. Как-то не приходило в голову, что Жинь сейчас мечется по пескам.

— Он жив, — произнесла я, с облегчением ощущая на языке правду, и вдруг нахмурилась: — Нос расквасил? Почему это вдруг?

Шазад смущённо почесала в затылке.

— Ахмед обронил, что ты не убегала бы так часто, не обращайся Жинь с тобой как с девкой из портового бара… — «Ничего себе! Он думает, я могу бросить наше дело из-за любовной ссоры?» — Ну и получил по лицу — я даже не успела встать между ними. Картинка была ещё та.

Изз снова крикнул, но уже в отдалении. Суета вокруг стихала.

— Мне пора, — кивнула Шазад. — Придумаем, как тебя вытащить, а пока сиди тихо, береги себя! — просьба подруги отдавала командирским приказом.

— От обещаний воздержусь, всё-таки я демджи. — «Возможно, мы больше не увидимся». Так приходилось думать каждый раз, а здесь, во вражеском тылу, тем более. — Опять же, меня ты знаешь, кланяться пулям не привыкла.

Глава 23

Какой-никакой план у меня имелся. Впрочем, это сильно сказано, стратегом из нас двоих всегда была Шазад, скорее смутные контуры идеи, которая, как я надеялась, не приведёт меня в могилу.

Чего от меня вполне можно ожидать.

Обдумать детали можно и потом, пока же требуется хоть сколько-нибудь свободы. Получить доступ в остальную часть дворца. А выпустить меня может лишь один человек — султан.

— Зачем тебе туда? — Лейла мастерила уже другую игрушку, хотя непонятно для кого. Матери не разрешали детишкам притрагиваться к её движущимся моделям. Наверное, просто старалась не сойти с ума в этом совершенно не подходящем для неё месте. — Гарем — ещё не самый худший исход.

Большие глаза девочки серьёзно смотрели на меня, а крошечный человечек лежал в ладонях, раскинув глиняные ручки. Лейла мне нравилась, и очень хотелось выложить всё до конца в надежде найти настоящего союзника, но всё же она была дочерью султана. Честного невинного взгляда маловато, чтобы рисковать жизнями всех, кого я люблю. В памяти возникло лицо Жиня в сумраке шатра после оборванного поцелуя, а затем лица Шазад, Ахмеда, Далилы, близнецов, Халы…

— Мечтаю убраться подальше с глаз твоего брата, — объяснила я, помолчав. — В смысле Кадира. — Я вспомнила, что братом она считает одного Рахима, поскольку у них общая мать. Сказала ей вчера, что видела молодого офицера на приёме, но Лейла тут же перевела разговор на другое. — Не говоря уже об Айет и Узме — они меня ненавидят. — Унижение от вмешательства Шазад её только разожгло, хоть и порадовало меня. — Если султан разрешит мне выходить во дворец, легче станет их избегать.

Лейла опустила глаза и закусила губу. Я знала её уже достаточно и поняла, что она напряжённо думает. Знала также, что не стоит прерывать размышления тех, кто умнее. Узнала от Шазад, разумеется.

— Бассаму послезавтра исполняется тринадцать, — оживилась вдруг Лейла. Совсем не то, что я ожидала услышать. — Он сын султана от Таны. У отца заведено учить сыновей накануне их тринадцатилетия стрелять из лука. Обычаю положили начало ещё его дед и прадед. Мальчишкам позволено есть только то, что они сами добудут. Через это испытание прошёл каждый.

«Каждый ли? Интересно, что делали в тринадцать лет Ахмед с Жинем — уж точно не стрельбой занимались под присмотром отца-султана. Небось уже плавали по морям и даже не знали, когда отмечать день рождения». Я невольно представила совершенно невозможную сцену: братья стоят бок о бок и соревнуются, кто точнее попадёт в цель, а отец ласково кладёт руки им на плечи.

— Султан придёт в гарем к Бассаму. — Лейла принялась лепить личико своему глиняному человечку. — Вот и попросишь у него.

Самый большой из садов гарема был раза в два обширнее нашего бывшего лагеря в горах. Широкая полоса зелени тянулась от голубого пруда у стен дворца, огибая высокий утёс, обрывавшийся в море, до другой стены. Пруд усеивали сотни откормленных птиц, и их белые крылья, хлопая, поднимали в воздух фонтанчики солнечных брызг.

Наблюдая из-за чугунной решётки гарема, я невольно вспомнила картинку из книги сказок. Султан на берегу пруда и мальчик, который, как я поняла, и есть его сын. Худенький, но крепкий, юный принц явно старался выглядеть старше, скрывая дрожь от напряжения в руках, натягивавших длинный лук.

Пока я смотрела, он промахнулся раз десять. Стрелы шлёпались в воду, не причиняя дичи никакого вреда, а после каждого выстрела приходилось ещё и упражняться в терпении, приманивая птиц хлебными крошками, и ждать, пока они снова усядутся в воду.

Султан ободряюще положил руку ему на плечо, и мальчишка просто расцвёл от счастья. «Может, нарочно, — подумала я, — чтобы подольше побыть с отцом?» Юный Жинь на его месте едва ли выпрямился бы с такой гордостью — мало кто на моей памяти меньше нуждался в одобрении окружающих.

Бассам привычно спустил тетиву, но мой острый глаз сразу уловил, что этот выстрел не похож на предыдущие. Утка с пробитой шеей издала болезненный крик, и вся стая поднялась в воздух, шумно хлопая крыльями. Дежуривший неподалёку слуга кинулся в воду доставать подбитую дичь.

Султан довольно расхохотался, закинув голову, и с гордостью похлопал сына по плечу. Юный принц радостно просиял. В золотых лучах утреннего солнца на миг показалось, что передо мной обычная счастливая семья: отец и сын.

Отвернувшись от пруда, султан заметил меня у ворот. Ещё раз одобрительно сжал плечо сына и что-то ему шепнул. Довольный Бассам убежал, закинув добычу за спину, а его отец поманил меня к себе.

— В наши дни мало кто пользуется луком и стрелами, — заметила я, приблизившись, — ружья надёжнее.

— Зато на охоте лук гораздо тише, и не так распугивает дичь. Кроме того, это традиция: мой отец учил сыновей, а сам учился у своего отца.

«А один из сыновей убил своего отца, — подумала я, — и его собственные сыновья жаждут продолжить и эту традицию».

— Что ты хотела, крошка демджи?

Я нервно облизала губы. «Только бы не догадался! Всё равно, Шазад сама говорила в тот день, когда привезли Саиду, что нам нужны свои глаза во дворце. Во всём дворце».

— Разрешите мне выходить из гарема!

Дворец я покинуть всё равно не смогла бы, зато узнавала бы новости и передавала с Сэмом. Шазад стала ему платить, и все три дня, после того как Изз сбросил листовки, мы встречались на закате у Стены слёз. Ловкий воришка мог понадобиться позже для дел поважнее, но пока работал посыльным, проникая в гарем, чтобы встретиться со мной и проверить, не попалась ли я и не выдала ли остальных, — поводок у меня крепкий, а демджи не может лгать. Задание для Сэма скучное, зато легче некуда — он шутил, что получает деньги за то, что каждый вечер любуется на красивую девушку. Если мне удастся выходить во дворец, работа станет поинтереснее.

Султан задумчиво потеребил тетиву лука.

— Ты хочешь покидать гарем, чтобы…

— Потому что не могу больше терпеть! — Правда, но не вся, такой маловато. — Ваш сын…

— Который? — прищурился он, небрежно опершись на лук.