Стальные небеса (СИ) - Котова Ирина Владимировна. Страница 15

— А теперь ощути, что у тебя под правой рукой. Пошевели пальцами.

"Там же ничего нет" — хотела возмутиться младшая Рудлог, послушно перебирая пальцами, когда вдруг почувствовала под ними гладкое прохладное дерево и немного жесткой ткани… Пахло чем-то восхитительно-нежным… мозг вдруг перестроился, да так резко, что закружилась голова, и Каролина словно с высоты рухнула в плотное безмолвие, которое укрыло ее с головой, уводя в сон.

— …неужели нет никакой альтернативы? — услышала она сдержанный голос Ангелины. — Я не представляю, как смогу оставить ее здесь. Даже с отцом. Фактически это заключение на несколько лет.

— Не меньше шести, — мягко ответил ей кто-то мелодичным голосом. Говорили на рудложском. — Юная тамиянь сейчас на грани реального и нереального, сознание ее нестабильно и не умеет еще защищаться от ментальных всплесков. Каждое новое погружение будет серьезнее и глубже предыдущего. И однажды ты просто не успеешь привезти твою сестру сюда. Она сгорит раньше.

Каролина, понимая, что говорят о ней, попыталась открыть глаза. Но веки были словно налиты свинцом, и губы не слушались. Попыталась дернуться, пошевелиться: тело закололо электричеством. Не больно, очень приятно — и тут принцесса вспомнила, как похоже покалывало кожу у ворот обители Триединого, как затем начало все расплываться в глазах, а руки — трястись так, что невозможно было удержать кисть. Как она испугалась и пыталась позвать на помощь, но не смогла открыть рот… и последнее, что запомнилось, — ярко-синий мазок на наброске, идущий вниз.

— Я понимаю, — ровно проговорила сестра. — Пресветлый император, вы говорили, что можете сделать ментальную привязку. Разве она не поможет?

— Привязка делается на случай экстремальной ситуации, Владычица. Мой внук, безусловно, обучен и способен вывести заплутавшего в видениях, я доверяю ему, как себе, но это все равно риск. Если с ним что-то случится, твоя сестра сгорит. Согласна ли ты так рисковать?

Каролина замерла, мысленно умоляя Ани не оставлять ее здесь, не соглашаться на уговоры. Но сестра промолчала.

— На территории дворца она никогда не уйдет глубоко, здесь всегда ровный фон, — продолжал мелодично увещевать тот же голос. — Вей Ши нужен лишь на случай форс-мажора: вдруг принцесса по какой-то причине окажется вне дворцовых стен. Я и мой сын обучим ее управлять видениями и без надобности не погружаться в них. Помимо этого она будет общаться с Юнлинь, моей племянницей, которая давно уже обрела дар и сможет поделиться опытом. К юной Каролине будут относиться со всем почтением, достойным ее положения. Ее будут учить лучшие учителя, и ни в чем она не будет знать нужды. Конечно, на посещения родных никакого запрета не будет. Пребывание на территории дворца на протяжении стольких лет необходимо, но ведь здесь можно каждый день находить что-то новое. Кстати, юная Рудлог уже очнулась. Не открывай пока глаз, дитя…

Каролина испуганно — оттого, что ее раскрыли, — распахнула глаза, и по ним резануло светом. Она, застонав, сквозь слезы попыталась проморгаться.

— Каролина? — тревожно позвал отец.

— Папа, — обрадовалась она, поворачиваясь к нему и щурясь — вместо отца виднелись цветные пятна. Во рту было ужасно сухо, глаза болели, голос был сиплый, и горло болело тоже. — Где мы? Что происходит? Я не хочу нигде оставаться.

— Закрой глаза, дитя, — настаивал певучий тонкий голос, и Каролина, смаргивая слезы, все же зажмурилась. Все равно она не могла ничего разглядеть. — Полежи, приди в себя. Слишком долго ты там пробыла, сразу отойти не получится.

Каролина с закрытыми глазами прижалась к отцу, и тот приобнял ее культей. С другой стороны присела Ангелина — ее рука погладила Каролинку по голове, ее губы ласково поцеловали в висок.

— Как ты, малышка? — спросила она тихо.

Каролина печально вздохнула. Она любила, когда ее жалеют.

— Сейчас нам накроют стол в Вишневой пагоде, — звучал все тот же певучий голос, — после транса необходимо выпить горячего чая и съесть сладкого. Там и договорим, а юная Каролина пока придет в себя. Ей тоже стоит послушать.

Принцесса, прижимаясь к отцу, все же пыталась открыть глаза и рассмотреть помещение, пока зрение адаптировалось к свету. В сторону окон смотреть было еще больно, поэтому разглядывала стены — светлые, с прекрасными миниатюрами. Увидела она рядом с Ангелиной Нории — он сочувственно улыбался ей, склонив голову набок. Каролина, улыбнувшись в ответ, повернулась дальше — взгляд остановился на небрежно развалившемся на боку Четери, который, подпирая голову ладонью, подмигнул так, что она едва не захихикала. А в углу у дверей сидел на коленях Вей Ши в своей бедной одежде, босой, и спина его была напряженно-прямой. Они встретились взглядами, и принцесса от изумления закашлялась.

— А ты что тут делаешь? — спросила она сипло.

Вей не ответил, и она отвернулась. Не будет же сейчас ругать его за невежливость.

— Мы в Йеллоувине, — тихо объяснил ей Святослав Федорович, — не бойся, дочка, просто у тебя активизировался прорицательский дар, и пришлось лететь сюда раньше времени… его императорское величество вывел тебя из транса… а его высочество Вей Ши помог доставить тебя сюда.

Она, щурясь, посмотрела на каменное лицо сидящего в углу Вея.

— Его высочество? — спросила она, смаргивая вновь набежавшие слезы. Почему-то стало так горько и обидно, будто ее кто-то из сестер обманул. — Какой же он принц? — с недоумением проговорила принцесса. — Он грубый и невоспитанный. И еще метлой двор убирает. Разве принцы так могут?

— И тем не менее… — проговорил Святослав Федорович терпеливо.

— Каролина, — строго вмешалась Ани. — Вспомни, как жили мы в Орешнике. Разве я не подметала двор и не занималась грязной работой?

— Но ведь нам некуда было деваться, — попыталась возразить Каролина.

— Это дело дома Ши, — твердо остановила ее старшая сестра. — И ты сейчас повела себя невежливо.

Принцесса пристыженно опустила голову и, заметив, что косы ее совсем растрепались, вздохнула, пригладила темные волосы и повернулась к величественному, тонкому и невозмутимому императору Йеллоувиня, который был одет в шелковые одежды и сидел на полу на циновке, изящно сплетя пальцы рук на животе.

— Спасибо, что помогли мне, ваше императорское величество. Простите, что оскорбила вашего внука, — сказала она грустно.

— Насколько я знаю, и он однажды повел себя неправильно по отношению к тебе, — вполне благожелательно и певуче отклинулся император. Вот кто говорил с Ангелиной о ней. Голос у него был удивительный, мягкий, музыкальный, и удовольствием было слушать его, несмотря на то, что он озвучивал ранее.

"Не однажды", — сердито подумала Каролина, хотя давно не держала на Вея зла.

— Мы обсудили его проступок с твоей сестрой, — продолжил Хань Ши, — и она согласилась принять извинения нашего дома за эту прискорбную случайность. Но сейчас главное не это. Тебе ведь лучше, дитя?

— Да, спасибо, ваше императорское величество. — Каролина постаралась вежливо встать, но голова снова закружилась, и принцесса заморгала, растерявшись. Святослав Федорович аккуратно поддержал ее, а она в это время сосредоточилась на маленьких ярко-синих пташках, что были вышиты на светло-розовой глади императорских одежд, пока перед глазами не перестало все расплываться. Мысли в голове никак не желали формулироваться.

— Очень красивая вышивка, — наконец, жалобно выговорила она то, что сумела.

— Мне тоже нравится твое платье, — откликнулся император с таким серьезным лицом, будто обсуждать одежду было самым естественным на свете делом. Он, поднявшись с легкостью, удивительной для пожилого человека, плавно приблизился к ней. Каролина задрала голову и поразилась, какими красивыми стали его темные глаза — как текучий переливающийся янтарь. А Хань Ши положил палец ей на лоб, прислушался — и удовлетворенно улыбнулся. В голове у младшей Рудлог словно перышком пощекотало.

— Все хорошо, — сказал он, отходя к окну. Немного утомленно приложил руку к виску — в углу беспокойно шевельнулся Вей Ши, но император едва заметно качнул головой, рассеянно глядя на парк. — Полчаса, и твоя слабость уйдет. Вита перестала сгорать. — Он снова опустился на циновку, стройный и величественный, и Каролина с восторгом наблюдала за ним, обещая себе, что обязательно нарисует и эту чуть отклоненную назад высокую фигуру, и безмятежное лицо, полное внутренней силы. Затем, спохватившись, развернулась к снова закаменевшему Вею.