Картины доисторической жизни человека (В дали времен. Том Х) - Елисеев Александр Владимирович. Страница 16

Так прошло несколько времени. Мало-помалу туземцы, освоившись несколько с пришельцами, перестали ежечасно ожидать их нападения, хотя и продолжали быть настороже. С своей стороны, и пришельцы, устроив крепко свое становище, уже чувствовали себя настолько прочно осевшими на новом месте, что не боялись нового нападения туземцев. Завязывались кое-какие мирные сношения, сначала ограничившиеся встречами в лесу, на охоте и рыбных ловлях, а потом дошедшие до взаимного обмена подарками и торговли.

Скоро у старейшины нашей деревеньки появился красивый бронзовый топор, подаренный вождем соседей и составлявший предмет его гордости и довольства: красивое оружие вытеснило даже дедовский нефритовый топор, до сих пор служивший символом власти всех старейшин поселения. Путем мены и подарков у тех или других членов нашего поселения появились и другие бронзовые изделия; красивый металл уже притупил вкус к самым лучшим из каменных полированных изделий, и многие из туземцев уже готовы были отдать все свое дедовское оружие за один бронзовый меч и топор.

Кроме оружия, в нашу деревеньку проникли и другие изделия из бронзы, гораздо более красивые и блестящие, чем лучшие поделки из камней. Особенно нравились нашим туземцам интересные бронзовые украшения, которые так красиво блестели на солнце и составляли предмет зависти не только для женщин, но и большинства мужчин туземного поселения. С какой понятной гордостью удалось приобрести, путем дорогой мены, ожерелье из блестящих бронзовых бус. Счастливая девушка, сделавшаяся, каким-то неведомым путем, обладательницей такого же ожерелья, вышла замуж на другой же день после ценного приобретения.

С течением времени число бронзовых изделий стало гораздо значительнее в нашей общине, и они не стали уже цениться так высоко, но зато прошла охота и к самым лучшим из каменных изделий. К чему служило все искусство полировщика камня, когда простой бронзовый топор был гораздо красивее, легче, удобнее и вместе с тем прочнее? К чему роговые и костяные изделия, когда металлические поделки неизмеримо выше их по тонкости работы, остроте, прочности, не говоря уже о красоте?

^{Орудия и предметы бронзового века.}

Бронзовые изделия постепенно начали вытеснять каменные и роговые. Бронзовый век приходил на смену каменному, поднимая доисторического человека на целую ступень на пути к цивилизации. Без насилий и борьбы совершилась эта замена, и то роковое столкновение, в котором сокрушились все силы и мужество нашей общины, было лишь частным явлением, показавшим человеку превосходство высшей цивилизации.

Мы не напрасно называли впереди это столкновение роковым для той первобытной общины, о которой мы столько говорили; оно было роковым для нее не только потому, что с того момента началось вытеснение старой культуры, которой жило много веков и тысячелетий человечество, в рассматриваемом нами районе, но и потому, что человек высшей цивилизации стал сразу выше человека низшей культуры. Победа людей бронзового века над людьми каменного периода была лишь грубым прообразом той настоящей победы, которую одерживали более культурные группы людей над человеком более низшего развития. Дальнейшие победы и шли уже на почве мирных завоеваний и происходили незаметно, но зато все крепче и прочнее приобщали туземцев каменного периода к более высокой цивилизации, а следовательно, и носителям ее — пришельцам из неизвестного далека.

Подобно тому, как и в грубом столкновении различных людских групп на поле битвы побежденный пристегивается невольно к колеснице победителя, так и на почве мирной борьбы низшей культуры побеждаемый высшей цивилизацией подчиняется незаметно носителям ее, попадая к ним в своего рода экономическое рабство. Порабощение это, основанное не на праве сильного, а на праве высшего развития, совершается еще прочнее, чем порабощение, вносимое завоевателем в среду побежденных. Рабство это является обыкновенно уже порабощением бесповоротным, в котором не столько тело, сколько дух прикрепляется прочно к завоевателю. Принцип, имеющий применение и в настоящее время политико-экономических завоеваний и подчинений, еще с большей силой высказывался во взаимных отношениях людей бронзового и каменного века, пришедших в столкновение и соединившихся не на равных правах. Сознавши преимущество пришельцев над самими собой во многих отношениях, туземцы не только примирились с их присутствием, но и добровольно, хотя и незаметно, подчинились их влиянию, силе их культуры и большого развития ума, всегда действующих обаятельно на душу дикарей. Признав чужеземцев уже при первом кровавом столкновении за своего рода богов, демонов или вообще высших существ, туземцы нашей общины не переменили о них мнения даже после установления мирных отношений: победы более высшей культуры над низшей, не говоря уже об оружии и домашних животных, к которым скоро привыкли туземцы, были слишком очевидны и велики, чтобы не оставить сильного впечатления в умах наблюдательных дикарей. Желание воспользоваться некоторыми преимуществами, которыми обладали чужеземцы, заставляло наших дикарей, не имевших возможности добыть себе силой многого из того, что привлекло их внимание, прибегать к различного рода уловкам, отражавшимся на их самостоятельности. Подобно тому, как и ныне человек, ради тех или других корыстных целей, идет в добровольное подчинение и рабство, так точно и первобытный дикарь, не устоявший перед соблазном, стал незаметно в известного рода подчинение к человеку высшей культуры, могущему его одарить. Таким образом, мало-помалу пала совершенно самостоятельность туземных общин. Соединившись добровольно с пришельцами, аборигены, не будучи в состоянии скоро подняться до них, стали не союзниками их, а настоящими рабами. Рабство это не имело, правда, той грубой формы, под которой знали его и наши туземцы, но оно сказывалось полной потерей их самостоятельности и полным подчинением не только в экономическом, но даже и в нравственном отношениях. Насколько это было выгодно тем и другим, мы в настоящее время говорить не будем, но с общечеловеческой точки зрения получился не минус, а плюс. Человек поднялся еще на одну ступень культуры и стал еще выше над окружающей природой, чем тогда, когда нашел средство добывать огонь, выломал первую дубину для защиты, обделал первый каменный топор, устроил хижину и соединился в небольшое общество себе подобных людей.

Мы покинем теперь нашу общину, начавшую новый период жизни, который внесла в нее новая культура и новые взгляды, принесенные кучкой неведомо откуда пришедших людей. Не годы и даже не сотни лет, а целые тысячелетия пройдут над мирно развивающимся человечеством, пока оно сделает крупный шаг вперед, но в эти большие промежутки времени идет неусыпно постоянная работа, подвигающая его дальше по бесконечному пути культуры. Как каменный век сменился бронзовым, так и этот последний сменится железным, доисторическое человечество войдет в область истории, эта последняя отличит новые стадии развития человечества — века стали, каменного угля, электричества, но все это не будет концом культурного развития: культура человечества пойдет вперед, пока существует человечество, пока в груди его бьется сердце, а в мозгу его шевелится мысль. Ни на минуту в своем развитии не может остановиться человечество, пока его не оставила жизнь; так бьется и сердце в груди человека до последнего мгновения его жизни, даже тогда, когда уже не работает мозг. Этому неустанному стремлению вперед человек и обязан тем, что стал владыкой над окружающим миром, а не остался на стадии развития первобытной семьи или первичной общины, которую мы пытались очертить по мере сил своих.

Ни археология, ни доисторическая антропология прямо не дают нам ключа, чтобы постигнуть психологию доисторического человека, эту загадку минувшего, но все-таки изучение человека на низших ступенях его развития может нам дать руководящую нить, при помощи которой мы имеем возможность, — хотя неглубоко, — проникнуть в сферу духовной жизни первобытного человека, как ни далека она от нас.