Я спас ссср! том i - Вязовский Алексей. Страница 14

— Завтра меня будут радовать — пояснила красавица на мой недоуменный взгляд.

Спустившись вниз, мы прошли мимо памятника Ломоносову и стали прогуливаться по университетскому парку. Тут также было множество парочек, так что мы особо не выделялись. Иногда мимо проходил патруль дружинников в красных повязках. Молодые парни строго смотрели, чтобы никто не обжимался и не целовался. Руссо студенто! Облике морале!

Прижимаясь к теплому боку девушки, я все размышлял над сакраментальным вопросом «где»?? Мы оба живем в общаге, знакомых с московской квартирой у меня нет. Прямо хоть баню арендуй. Тупая шутка, Вика бы не оценила. Да и не пойдет она — ученая. Тут нужно как-то все красиво обставить.

— Леша, девчонки в общаге узнали о твоей вчерашней… стихотворной дуэли — Вика замялась, заторопилась — Я ничего не говорила! Честно комсомольское!

Понятно. Москва при всех ее размерах — маленький город. Главный канал информации при тотальной цензуре — слухи. Говорят, даже в КГБ есть специальный отдел. Который собирает слухи и вкидывает в общество нужные.

— И?

— Ты можешь почитать нам свои стихи? Аудитория будет! Ленка обещала.

— Что за Ленка.

— Подруга моя.

Я задумался. Идти по пути Евтушенко и Вознесенского? Греметь в стиле Маяковского:

А потом еще найти «собственного Есенина» и устроить с ним «батл»?

— Я подумаю. Меня сегодня декан вызывал.

— По поводу драки? — Вика сжала мой локоть.

— И по поводу нее тоже.

Мы помолчали.

— Леш, мне пора — вздохнула Вика — Я к экзаменам готовлюсь на биофак, а еще ужин приготовить нужно…

— Когда мы теперь увидимся? — я беру девушку за вторую руку.

— В воскресенье? Давай в Ленком сходим. Там говорят, хорошая пьеса идет. «Вам 22, старики».

Я мысленно взвыл. Какой Ленком?? Я за день не успею достать билеты. Да и на какие шиши?? Или это такая проверка?

— Конечно, солнышко — мой язык — враг мой — Я все устрою. Тогда до воскресенья?

В совершенно мрачном настроении я возвращаюсь в журфаковскую общагу. В нашей комнате застаю такого же угрюмого Когана с фингалом под глазом. Кузнецов заваривает другу чай и попутно учит жизни.

— … разорвал дистанцию, двойку в корпус и голову. И опять рывок…

Я рассматриваю тщедушного Леву и понимаю, что для того не то, что двойка проблема, но даже разорвать дистанцию мало реально. Все кроссы на физре проходят по одному сценарию. Мы с Димоном и Петровым занимаем первые места — Коган еле добредает до финишной черты.

— Что случилось? Откуда фингал? — я присаживаюсь за стол, тащу к себе бутерброд, что сердобольный Кузнецов успел настрогать Леве. Мм… Вареная колбаса. Вкуснотища!

— Побили хулиганы. Во дворе дома — Кузнецов подает Когану чай, присаживается к нам.

— Во дворе дома?? — я искренне удивляюсь — Вы живете в высотке на Котельнической! Элитное же место!

— В соседнем доме побили — уныло отвечает Лева — Очки разбили.

— И что ты там делал?

— Искал скрипку брата. Дорогую, между прочим. Они хотят пять рублей. Завтра в полдень должен принести.

Совершенно нереальная сумма. При средней зарплате в стране в 80–90 рублей.

В ходе долгих расспросов выяснилось следующее. Коган-младший занимается в музыкальной школе. Дорога, к которой проходит через соседние полукриминальные кварталы. Где обитают целые банды подростков, которые очень трепетно относятся к тому, что на их территорию попадают чужие. Сначала слегка побили и забрали скрипку у Когана-младшего. Школьника пятого класса. Затем как следует побили Когана-старшего. Третьекурсника МГУ. Вытащили из кошелька всю наличность. Лева демонстрирует нам синяки на теле. Мы сочувствующе киваем. Местные гопники, разумеется, не знают истинной цены скрипки. Им покуражится важнее.

— И что теперь делать? Отец нас прибьет.

— Все рассказать родителям. Или идти в милицию — в комнату входит Индустрий, который сходу врубается в ситуацию — Они быстро приструнят хулиганов.

— Не по-пацански — грустно отвечает Коган. Даже странно такое слышать такое от эмгэушного отличника. Насколько же глубоко в нас укоренились криминальные привычки.

— Индустрий прав — жестко говорит Кузнецов — Иди в милицию.

Коган набычился, молчит. Мы переглядываемся, пожимаем плечами.

— Ладно, поможем товарищу — решаюсь я — Завтра пойдем выручать твою скрипку.

— Я не пойду — мотает головой Индустрий — Вы забыли? Завтра консультация у Розенталя! Экзамен по практической стилистики через две недели.

Ох, как же я пропустил такое! Закрываю глаза, погружаюсь в память Русина. Розенталь — главный русский и советский лингвист. Величайший лингвист. Причем польский еврей! Написал больше 100 учебников, словарей и учебных пособий. По его книгам будут преподавать и через 100 лет. Живой классик. Если бы я сказал нашей русичке, ратовавшей за Толкина, что увижу Розенталя…

— Мы пойдем выручать скрипку Левы — я открываю глаза и пристально смотрю на Индустрия — А ты как хочешь.

Лева сразу приободряется, Кузнецов одобрительно кивает. Индустрий бледнеет, отводит взгляд. Вот так и проверяется мужской характер.

— Парни, я… мне… позаниматься надо.

Пожимаю плечами, доедаю бутерброд. Димка презрительно хмыкает.

Еще четверть часа болтаем ни о чем. Рассказываю Леве о Маяке, свидании с Викой и шраме… Слушаю восторженные охи. Потом провожаем друга и ложимся спать.

Глава 3

— Лева, а сколько стоит скрипка?

Коган молчит. Долго молчит. Даже Кузнецов начинает беспокоиться, вертеть головой. Мы идем по Котельнической мимо знаменитой сталинской высотки. Солнце в зените, жарит. Я закатал рукава рубашки.

— Ребята, а зачем вам лопаты? — по-еврейский, вопросом на вопрос, отвечает Лева.

Лопаты мы взяли в подсобке университетского парка. Утром она всегда открыта — садовники начинают свою работу.

— Лева, я жду — приходится немного надавить на Когана.

— Две тысячи — парень опускает взгляд, мнется — Она старинная, известного французского мастера Вийома.

Кузнецов качает головой, я тоже в легком шоке.

— Школьник со скрипкой ценой в Москвич разгуливает один по городу??

— А что такого? — защищает брата Коган — Скрипка застрахована. Это во-первых. Во-вторых, у нас спокойно. Было спокойно, пока не выпустили из тюрьмы этого Хриплого.

— Что за персонаж? — интересует Димон.

— Какой-то блатной. Собрал вокруг себя местных пацанов, травит им тюремные байки, угощает пивом.

Понятно. «Украл, выпил — в тюрьму. Романтика!»

А вот и «джентелемены удачи». Мы заходим во двор серой длинной четырехэтажки и видим шестерых парней, сидящих на спинке скамейке. Вся земля вокруг скамейки заплевана шелухой от семечек. Среди пацанов выделяется главный — высокий худой мужик с испитым лицом. Руки синие от татуировок, в зубах папироса-беломорина с мятым мундштуком, на голове заломлена кепка-восьмиклинка.

— О, жиденок пришел — «испитый» спрыгивает со скамейки — Принес бабки? А это что за кенты?

Голос у блатного действительно с хрипотцой. Коган делает шаг назад, прячется за нами. Мы с Кузнецовым выдвигаемся вперед, позади главаря встают парни. Все лет 15-16-ти, некоторые уже тоже с татухами.

— Думаешь, привел дружков с лопатами и…

На этой фразе я закручиваю сельхозинструмент вокруг себя. Лопата со свистом режет воздух, парни отшатываются назад. На их лицах страх. Мое движение повторяет Кузнецов. Не зря мы утром вставали и вспоминали комплекс с малой саперной лопаткой. Конечно, к ее «большому» брату не все приемы подходят, точнее вообще ничего не подходит, но основные перехваты одинаковы, хоть для шеста, хоть для нунчаков.