Лилия в янтаре. Исход (СИ) - Чикризов Виталий. Страница 51

Суки.

Уроды.

Вот если бы точно знать, что это просто игра какая-то, что все - не настоящее. Не знаю, правда, что бы это изменило. Мое отношение к Марии? К девчонкам? К Гвидо? К обуревшим от безнаказанности и крови подонкам? Уже вряд ли. Они все для меня такие же реальные, как Мишаня, которого я знал ещё с института, со второго курса; как Толик, наш временами сильно поддающий, но бессменный техник; как Вовчик, программер, самый молодой из нашей гоп-компании, но с которым тоже уже немало и выпито и... и вообще. Как Маришка, наконец, последние годы, к сожалению, не без моей помощи мутировавшая в "грымзу натуральную". Это не считая подлого и вороватого начальства, тихого соседа-филателиста, изредка заглядывавшего к нам на чай со своим медом, таких же горемык дачников-бюджетников, вместо летнего отдыха обеспечивающих себе относительно сытные зимы, зловредных автобусных старушек, автомеханика Колю, которому я одному доверял свою бэшку, и сотен и тысяч остальных людей, с которыми надолго или мимолетно сводила меня жизнь. Все они, и там, и здесь, из плоти и крови на ощупь... Как бы вот мне, следуя совету голоса в голове, "обратиться к администрации", которая тут такое наворотила и высказать вслух всё, что я о них думаю? Ну, ладно, ладно... Погорячился. Делать я этого, конечно, не стану. Главным образом потому, что не верю, что это поможет, даже если меня слушают. Слушают - не значит слушаются. Но есть и другое соображение. Судя по сценарию и антуражу, излишним гуманизмом создатели этой реальности, какой бы она ни была, не отличаются. И если я начну бузить, то неизвестно, чем это для меня самого кончится. Может, просто жизнь зело осложнится, а может, и вообще очередного возрождения не случится. Сотрут ненужный персонаж. Я, по ходу, и так ошибка. Сбой в программе. Я либо вообще сюда попасть не должен был, либо не сохранить память о жизни ТАМ. Про возрождения - не знаю. Скорее всего тоже память должна потираться. Мне бы не светить этим. Не надо нарываться на грубости. Так что пока, независимо от моего отношения к творцу этого всего, буду вести себя как кореец: вежливо улыбаться и молчать. Или даже как китаец: улыбаться кланяясь и терпеливо ждать, когда будешь смеяться в лицо склонённым врагам. Не будем забывать: какая бы ни была подоплёка у происходящего, у меня изначально огромное преимущество перед местными. Я, если непредвзято, вообще читер, играющий в god mode. Вроде как жаловаться грех. К тому же вряд ли у остальных - неважно, людей или персонажей - есть мои возможности, как, например, узнать реальное к тебе отношение, или задействовать смертоубийственную способность, ну и так далее. Я даже не исключено, что - тфу-тфу-тфу! - и магией когда-нибудь смогу овладеть. Так что ныть, что тут всё плохо я не буду. Плохо - что обижают МОИХ. Вот, что плохо. Плохо, что я пока не придумал, как это исправить. Но, может, именно это от меня и ожидается - суметь изменить? Вдруг здесь всё не как в прошлом мире, где всё было неясно и неочевидно и без попа не разберёшься, а по ускоренной программе: сделал - и тут же получи плюс или минус к карме, да и карма работает на коротких, так сказать, дистанциях. Не потом в следующей жизни, а тоже - здесь и сейчас. Сразу. И всё предельно чётко, без нужды в толкованиях: что морально, а что орально. Это же ведь даже хорошо. Просто я ещё не привык. Всё живу прежними представлениями, что и понятно, вобщем. Но лучше привыкать начать. Лучше перестать искать различия между жизнями и напоминать себе о нереальности окружающего. Когда-нибудь это может привести к нехорошему в самый неподходящий момент. Поэтому надо, во-первых, действовать, меняя мир к лучшему (то есть, привести его в более удобное для меня состояние), а во-вторых надо бы перенастроить кое что в интерфейсе так, чтобы поменьше напоминаний об изнанке реальности было. Хотя бы пока не привыкну. И никаких оповещений и прочего без моего собственного запроса. Да и лазить туда, пожалуй, вообще не буду, в "меню" это.

Женщина продолжала кричать. Если бы я сам не побывал в руках у искусных братьев Альфонсо и Бартоломео, я бы и не поверил, как невероятно долго и отчаянно может кричать человек. Когда кажется, что уже из последних сил, и после этого у измождённого тела их не достанет даже на слабый стон. Но вытягивается кость из сустава, рвутся связки, и снова кричишь, и снова из последних сил, почти теряя сознание. Но если палач и даст передышку, то только краткую, чтобы инквизитор мог задать вопрос. Испытуемый не должен долго отдыхать от боли. И что бы ты ни сказал, пытка продолжится. Боль должна быть непрерывной, чтобы как можно скорее избавить испытуемого от ненужных иллюзий, от несбыточных надежд, от воспоминаний о прежней жизни, от прежних привязанностей, обещаний, клятв, верности, чести, пока всё на свете, кроме одной минуты без боли не потеряет всякое значение...

Я открыл глаза потому, что колочение и проклятия прекратились. Гвидо сидел у двери, раскачиваясь и зажав голову руками. Всё у них тут на поверхности: любовь, ненависть, отчаяние. Не стесняются люди своих эмоций. Может, так и надо. Правда, жизнь это никому тут не продлевает.

Разговаривать больше не хотелось ни мне, ни Гвидо. Женщина кричала почти беспрерывно. Уже маленький квадратик света от окна перебрался с одной стены на другую, а крики не замолкали. На Гвидо было страшно смотреть. Я через пытки прошёл сам, потому сочувствия и эмоций было меньше, и то хотелось головой о стену шарахнуться. Могу себе представить, каково парнишке. Да ещё не зная, кто там так кричит - может, и Паола - и что с ней делают. Когда всё стихло, стало ещё хуже. Просто кричать она перестала так, что... вобщем, те звуки, которые мы слышали напоследок, рисовали в воображении совсем уж не оптимистическую картину.

Плохо то, что женщин тут, пытая, не насилуют. Парадоксально звучит? Ну да. Только когда живьём дробят суставы в тисках, когда слышишь треск своих ломающихся костей... Не знаю. Я ради только перерыва в таком процессе, если честно, был бы готов на любое изнасилование. И плевать, кто и что об этом думает. Желающих повыпячивать свою гордую честь - прошу сначала на дыбу, хотя бы только на пару дней, без сна и отдыха.

Так вот, женщин тут, к сожалению, не насилуют, а пытают. Причём пытают ещё более жестоко, чем мужчин. Уже даже не столько чтобы выпытать что-то, сколько ради самого процесса. Ради поиздеваться. В полном соответствии с законом. Ибо в цивилизованном обществе всё должно быть сделано по закону и все должны закон соблюдать. Пытать и убивать можно. Трахать в процессе - нет. Может, зверства инквизиторов как раз и есть результат такого запрета. Могли бы трахать - так не издевались бы. Думаю, целибат, придуманный религиозно отмороженными извращенцами тому причина. Много ли, на самом деле, надо, чтобы причинить человеку нестерпимую боль? Да одною иголкой можно заменить весь средневековый пыточный инструментарий, ибо воткнутая куда надо игла доставит не меньше ощущений, чем все эти дыбы и испанские сапоги. Я вам так скажу: вся жестокость - от сексуальной неполноценности. Жестокость - первый и основной симптом мозговой формы прогрессирующего злокачественного недотрахеита. Всё насилие - от сексуальной неудовлетворённости. Сексуально удовлетворённый человек - человек умиротворённый и на лице его светится благодушная улыбка, а взгляд его видит невидимое; он находится в абсолютной гармонии со всем Мирозданием. Такой человек познал суть и смысл существования далёких галактик и квазары раскрыли для него свои секреты. Этот человек спокоен и миролюбив. Его душа парит над суетой, вы не достанете его в его безмятежных небесах - он знает цену вечному. Сексуально удовлетворённый человек снисходителен к чужим слабостям и недостаткам. Он познал нирвану и выше таких мелочей. Такому человеку - не до насилия. Ему нет необходимости причинять кому-то боль, чтобы оправдать своё существование. Ему нет необходимости вводить связанной женщине в тело посторонние предметы, чтобы хоть как-то получить моральное удовлетворение. Такой человек не будет придумывать людоедские законы, изобретать зверские религиозные догмы, и не станет начинать войны. И уж совсем точно такой человек не будет никого сутками пытать в подвале.