История одной буддийской статуи (СИ) - Гамаюнова Светлана Геннадиевна. Страница 19

Через семь минут я открыл камеру и вынул из нее девушку. Накинул на нее халат, посадил в каталку, так как она была очень слаба, и довез до палаты.

– Почему Вы возитесь со мной, у вас мало обслуживающего персонала? – спросила Жанин ехидно.

«Полегчало», – подумал я, но промолчал.

– А вы интересный доктор.

И сквозь пустоту мелькнул лучик любопытства, удивления.

– Чем же я любопытен?

– Да тем, что у Вас нет ни радости, которой Вы можете поделиться, ни жалости, чтобы искренне погладить по голове и утереть сопли растроганной вниманием девице. В вас почти нет эмоций, доктор. Я думала, такого не бывает. Только когда, вот как у меня, пустота.

Если бы мог истинно удивляться, наверное, удивился бы. Она видит или чувствует эмоции, как я? Еще одна ненормальная. У Мумии эмоции были, она их прятала. У Жанин в нормальном состоянии тоже, а вот у меня... У меня их, считай, не было, и она это поняла. Песец. Как с ней работать? Но эмоции эмоциями, а голова работает, поэтому поговорим как «не такой с не такой».

– Жанин, а как ты видишь эмоции?

– Я их не вижу, просто чувствую – в голове происходит понимание, что этот человек трусит, а этот обижен, а этот хочет меня трахнуть, хотя делает вид, что хочет поговорить о новой выставке или статье. Ощущаю главенствующую эмоцию, не весь сложный набор. Но и этого достаточно, чтобы перестать желать общения с людьми, особенно с мужчинами. После общения с людьми хочется вернуться домой в мой собственный ад, потому что в другом аду мне нет места.

– Но ты ведь работаешь в журнале, ты журналист, а это означает постоянную работу с людьми? Эта способность появилось уже после выбора профессии?

– К сожалению, довольно поздно, в институте, если бы раньше, наверно, выбрала бы другую или лучше привыкла бы. Но жить надо, а профессия требует общения. Пытаюсь стать блогером, чтобы никого не видеть в реале. Виртуальное общение, еда по интернету.

– Тебе тяжело чувствовать эмоции, но ведь это можно использовать в твоей профессии?

– Я была довольно сильным эмпатом к тому же. Понимала то, что в данный момент чувствуют другие, хотя и не говорят об этом вслух. И еще – я непроизвольно откликалась на чувства и состояние человека, с которым общалась. Я могла утешать и делиться позитивными эмоциями с другими. Прежде всего, конечно, с близкими и друзьями. Я делилась с ними своей радостью, увеличивала чувство их уверенности в себе, настраивала на позитив, когда было нужно. Незначительно, но им помогало. А потом устала, выдохлась и поняла, что все это не только бесполезно, но и вредно – я боялась стать такой же, как они. Они своими эмоциями начали отравлять меня.

– Жанин, мы иногда можем позволить людям влиять на наше внутреннее состояние, но мы не должны идентифицировать себя с ними. В этом твоя ошибка. Нельзя отдавать себя всем подряд.

Жанин посмотрела на меня грустными глазами, в которых, как ни странно, сквозило сочувствие.

– А как Вы живете?

– Хорошо живу. Делаю свою работу. Мне не холодно и не жарко. У меня, Жанин, есть уникальное свойство забирать эмоции, прежде всего, негативные. Я не сопереживаю, я просто вижу их, в прямом смысле вижу и забираю отрицательные, насколько могу забрать, но не в себя, а выбрасываю их куда-то, не знаю куда, впрочем. Но это моя тайна. Ты ведь не расскажешь об этом? Или вдруг напишешь в блоге?

– Просите не писать – значит, не напишу. Я сейчас и не пишу ничего.

– Жанин, давай попробуем поработать вместе. Попробуй мне что-то передать. Вдруг у меня получится что-то почувствовать. Так иногда хочется понять, как это – чувствовать.

Девушка смотрела на меня с недоверием. Но явно обдумывала предложение. Я понял, что ей это тяжело и перевел разговор на тему, которую любят обсуждать девушки.

– Давай об этом поговорим, когда тебе станет лучше, хорошо? А сейчас спрошу личное: с мужчинами тоже в основном общалась по интернету?

Она улыбнулась. Все-таки инстинкт сексуальных отношений у нас настолько древний, что вытравить его сложно, но пригасить можно.

– Иногда да. В начале года такой роман закрутила. Хотите послушать? Сейчас найду. Это запись в лэптопе, слушайте:

Он: Я нахожу тебя такой чистой ... такой деликатной ... Я боюсь тронуть тебя. Я не могу терпеть ни единой царапины на теле моей любви. Если я буду тем, кто я ...то страны и границы для меня несущественны. Пожалуйста... пусть придет время... Ты будешь в моих руках. В конце миров... И я умру на твоих коленях. Ты не веришь, что у меня есть желания?

Она: Конечно, верю, как без желаний.

Он: Я мужчина... Я просто контролировал эти желания годами. Я сохранил их для того, кто меня полюбит... и ты меня любишь, я чувствую.

Она: Я буду ждать... но только если ты обещаешь, что мы увидим друг друга в теле, и ты меня обнимешь.

Он: Конечно.

Она: Я думала, что ты сумасшедший, я боялась тебя вначале.

Он: Псих? Почему? Я очень стабильный человек. Я стою, как гора. До самой смерти.

Она: Мне хотелось думать, что ты сумасшедший. Ну как можно признаваться в любви по переписке?

Он: Я вижу тебя сквозь пространство и время. Я жил и ждал тебя. Я общался с твоей душой. Я люблю тебя. Я просто люблю. Продолжай улыбаться. Я знаю, ты улыбаешься.

Она: Спокойной ночи.

Он: Скажи... скажи, что любовь, которую мы чувствуем друг к другу, самая чистая и истинная... скажи это.

Она: Да.

Он: Это самое чистое и истинное... Солнце, ветер, земля, огонь, небо и вода являются свидетелями.

– Доктор, меня штормило от этой переписки, я чувствовала вину, что разбудила его, мне казалось, что я все испортила. Запятнала своей грязью и помыслами этого человека. Я думала, что нельзя верить, нельзя придумывать человека, нельзя любить, не проверив его чувства. Я предложила нам встретиться. И…

– И чем закончилась эта романтика?

– В день, когда он должен был вылетать ко мне, он умер от инфаркта. Мне написала его сестра, когда он перестал выходить на связь. Она прислала запись с похорон. Это правда, именно он умер. Я ведь журналист и давно знала, с кем переписываюсь, не так уж трудно определить в наш век неконфиденциальности с кем имеешь дело. А у него, и правда, не было даже моего фото. Он только представлял меня. Жил только в виртуальном мире, а когда виртуальность смогла стать действительностью, сердце не выдержало этого.

Я сидел и смотрел на девушку. Придуманная любовь, придуманные отношения, вся жизнь в виртуале. Страх действительности. Дожились. Постарался уйти от разговора об этом новом поколении гугл. Этот монстр даже после вселенской катастрофы не переставал тянуть щупальца по всему миру. Процессы зависимости нас от компьютеров нельзя остановить. Они развивались не так стремительно, как 200 лет назад, притихли почти на сто пятьдесят лет, но опять наверстывали упущенное ими время.

– Тебе работа в журнале не нравилась?

– А что можно написать в журнале «Мужчина в твоей жизни»? Бред, пошлятину и сплетни. Тот, кто вел колонки об одежде, еще держался, спокойно. Я пыталась писать пусть маленькие, но психологические заметки. Большие статьи никто не читает. Когда брала интервью у жен политиков, отмечала наличие у большинства презрения, доходящего до ненависти, к своим «нужным» мужьям за то, что они, по сути дела, их содержанки, только официально оформленные. За то, что они должны ходить с ними на званые вечера. За то, что должны преданно смотреть в глаза и честно в кинокамеры. Говорить хорошее про своих «козлов» во время предвыборных компаний. А в душе хотеть послать их подальше, показать им средний палец. Они дышат желанием рассказать мне про их любовниц и любовников, про их извращенную психику, взятки, тупость, трусость, жадность и многое другое. Но нет. Меня захлестывала их ненависть, а из алых губок лился елей. Это противоречие между словами и их эмоциями съедало, раздирало меня на части. Ненавидела интервью. Говорю, дома еще можно было работать.

– Повторю, Жанин – мы не должны идентифицировать себя с другими. В этом твоя ошибка. Ну, слушаю дальше.