История одной буддийской статуи (СИ) - Гамаюнова Светлана Геннадиевна. Страница 18

– Айя, давай попробуем ноги, – сказал Томас. – Чуть-чуть попробуем. Не понравится – я остановлюсь.

И я опять согласилась. Когда массировал пальцы ног я, будто, нагрелась от его прикосновений до температуры пламени. Как хорошо. Я лежала и слушала, как умелые пальцы касаются меня, и мне было уютно под этими прикосновениями.

– Вот и все – тебе не было скучно? – спросил он.

Я помотала головой.

– В следующий раз я тебе что-нибудь расскажу Айя. О чём тебе рассказать?

Он произносил мое имя так мягко, что мне казалось, что он гладит меня по голове. Потом бережно переложил на кровать. Я взяла планшет, написала и показала ему.

– Расскажи про то, чем любишь заниматься.

– Хорошо. Тогда до завтра.

Я кивнула, он увез свой столик и закрыл дверь. А я лежала легкая, как пушинка, и почти счастливая. От чего только?

Клиника Доктора Мейсена.

Томас вез столик в отдел и улыбался. Чему, спрашивается? Устал как собака. Вначале внимательный просмотр четырех чужих массажей. Они тут неплохие специалисты, знают свое дело. Потом они смотрели, как он проводил два массажа, инспектировали, проверяли на профпригодность. Специфика работы с этими девушками имелась. Мышц у них почти нет, так, просто ниточки какие-то. Зато нервы толстые, воспаленные. Нельзя пережать, все аккуратно. Ювелирная работа. День, напряженный под завязку, еще и эта девушка, которая не хотела, чтобы ей делали массаж. И не поговоришь с ней – немая. Еле уговорил сделать массаж рук и ног. Но ей, видимо, понравилось. Ему тоже. Она такая какая-то... Задумался: какая? Кожа как шелк, хотя и жирового слоя нет. Мягкая, еще не совсем здоровая и упругая, но приятная на ощупь. Руки красивые, а ноги... Если бы не худоба, наверное, сказал бы, что это самые красивые ноги, которые он видел. Маленькие розовые пяточки, тонкие лодыжки, а сама…

И тут улыбка сползла с лица. Томас вспомнил, зачем он тут. А эта понравившаяся ему девушка может быть той, которую ему нужно найти. Вейлер говорил, чтобы он прежде всего обращал внимание на китаянок или девушек монголоидной расы. Таких в клинике он успел заметить еще двух, но они были из обслуживающего персонала. Правда, были еще три закрытые палаты, куда вход был запрещен. Личная территория. Полная конфиденциальность пациента, как ему сказали в клинике. А эта девушка, которой он сегодня делал массаж, она такая странная. И ему почему-то очень не хотелось, чтобы мумией оказалась именно она. Да и внешность у нее не монголоидная. Но до этого она тоже находилась в закрытой палате и к ней никого не пускали. Странным было многое, а главное – то, что ему так сразу повезло стать ее массажистом. Он уверял себя, что к такому своеобразному пациенту не пустили бы первого встречного, что ее должны прятать, что она не может быть такой молодой и хорошенькой. Не может она быть мумией. Он видел скелет на томограмме. Да, скелет был нестарого человека. Но он сегодня работал с девушкой до двадцати лет, вероятно, еще меньше. Как она могла уйти в самадхи и зачем? Это обычно делали старики. Говорить ли о своих наблюдениях Вейлеру или подождать? Он дал им время осмотреться. Томас решил повременить с докладом, пока не уяснит для себя некоторые вопросы.

Кабинет Доктора Мейсена

Стив закончил наблюдения за палатой Айи. Мысли от увиденного были неоднозначные. То, что Томас хороший массажист, понял сразу. То, что парень хорошо может ладить с пациентами, тоже. Волновало другое. Мейсен не получил ясного ответа на вопрос. Айя не хотела сначала делать массаж, и Томас ее уговорил, но только на руки и ноги. Она действительно стесняется и опасается мужчин. Вначале протестовала, но в процессе расслабилась и испуга не выказывала. Значит, боится все-таки его, хотя и Томасу, и ему не разрешила массажировать голову и тело. Попросить завтра Томаса сделать ей массаж головы и проследить за реакцией? Но что-то ему подсказывало, что она боялась все-таки именно его. Скрыла испуг, умело скрыла. Опыт не выказывать эмоции у нее имеется. Но для этого надо тренироваться, а он никогда не замечал ее медитирующей. Если она буддистка, то должна практиковать медитацию. Иначе как она научилась скрывать эмоции? Он опять не получил ответ. В который раз задал себе вопрос: может, он зря возится с ней? У него, в конце концов, еще есть другие пациенты. Вот он собирался зайти сегодня к Жанин. Поздновато, уже почти девять вечера, но если она не спит, почему бы и не зайти?

В комнате Жанин

В палатах обычно живут по две-три девушки. У нас только сразу после поступления помещают в палату непрерывного наблюдения со стеклянными стенками. Если девушка ведет себя адекватно – поселяют с кем-то или, уж если сильно хочет, индивидуально. Жанин поселили одну, но видеокамер никто не отменял. Думаю, она догадывалась. Она вела себя примерно: ела, пила и принимала процедуры и лекарства. Нам было важно понимать, победил ли организм жуткие последствия голодания. В таком состоянии, в каком к нам попадает большинство больных, с ними можно только на отвлеченные темы разговаривать. Вмешиваться в сознание, вернее, убирать эмоции, нельзя, только особо опасные эмоции.

Пошел в палату к Жанин. Девушка, по словам лечащего врача, пришла в состояние осознанной реальности. Она набрала за две недели три килограмма. Хорошо, но кому?

Поздоровался.

– Что-то вы поздновато, доктор, – недовольно произнесла она.

– Да так, дежурство у меня сегодня. Время как раз есть, чтобы лично увидеть, как продвигается процесс исцеления интересной больной.

– И что интересного расскажете интересной? – спросила она безжизненным голосом.

Девушка была не рада визиту, но ни испуга, ни обиды, ни даже отчаяния не наблюдалось. Что это с ней? Лучше бы рыдала, билась в истерике, чем это полное безразличие и пустота. Как увидишь эмоцию под именем пустота? Какая она? Просто серое облако вокруг головы. Вспомнился ее стишок:

Серая личность, серый лик,

Серая комната, серый миг.

И кажется, дальше…

Зачем дано мне это тело,

Что все могло и все хотело?

А ведь она умница. И это не депрессия. Пус-то-та. Пустырь, даже не поросший травой. Плохо работает ее лечащий врач доктор Тимоти. А ведь первые две недели - это просто обследование, общее оздоровление и откармливание по отлаженной программе. Как он мог пропустить погружение пациентки в такое состояние? Сам он тоже виноват. Забегал в палату, смотрел анализы, не видел запредельных отрицательных эмоций, а пустоту-то и пропустил. Просмотрел. А из хаоса мыслей и пустоты в сознании человека тяжело вытаскивать. Попытался разговорить, но понял, что это совершенно бесполезно и без флоат-камеры не обойтись. Поговорить удастся, возможно, только после сеанса. Ее надо срочно вытаскивать из этого тумана, пока он не поглотил ее полностью. Истерика в тысячу раз лучше.

– Мне жаль, и я тебе сочувствую, Жанин. Правда, сочувствую. Одному рад, что спасли тебя от смерти. Я так полагаю, ты экспериментировала с собой по методу Акутагавы и, как он, сдавливала шею веревкой по секундомеру? Так? Вычисляла, как долго может длиться время умирания. Тебя прервали в этой игре, и вот ты и не сожалеешь, что не умерла, и не чувствуешь радости, что жива. Закономерно. Но это проходит. Хочешь, я заберу часть твоих отрицательных эмоций?

Даже не удивилась. И так же безразлично смотрела на меня.

– Заберете пустоту? Заберете черную дыру, втянете в себя или…, – и она посмотрел на меня внимательно.

Явно хотела сказать: «Поделитесь со мной своей радостью».

Но… замолчала, пристально меня разглядывая. Умные глаза.

Но я прервал ее и резко сказал:

– Я, собственно, пришел забрать тебя на процедуру, идем, займемся с тобой снятием аутоагрессии.  Ты слышала о флоат-камере?

– Я много чего слышала. Поместите меня в стеклянный изолятор, извините, аквариум, и будете наблюдать, как за рыбкой.

– Наблюдать не смогу, там полная темнота. Это почти обычная спа-камера, только полностью изолированная от внешних раздражителей. Туда не проникают звуки, свет и запахи. Она заполнена очень концентрированным соляным раствором, температура которого соответствует температуре человеческого тела. Ты разденешься, опустишься в воду и будешь пребывать как бы в невесомости. У тебя сейчас пустота внутри и, находясь внутри камеры, на тебя не будет ничего давить. Эти ощущения взаимно нивелируются. И тебе станет легче. Первый раз побудешь там недолго. Пошли.