Варвар для Варвары (СИ) - Соловьева Елена. Страница 19

В каком-то самом дальнем уголке подсознания я все еще надеялась, что все это лишь дурной сон. Ну не может всего этого случиться в реальности. Так просто не бывает. Не должно быть.

— Да хватит тебе ныть, — буркнула я и вскочила на ноги.

Примерилась к гладкому, усыпанному странными наростами стволу дерева. Вроде сосна, тогда зачем ей желуди?

— Тьфу на тебя, соснодубина, — брякнула я. — Или дубососина? В любом случае тьфу.

Влезать на это дерево оказалось проще, чем на прошлое: закрученный в спираль ствол служил хорошей опорой, а похожие на мой опухший мозг наросты не давали ногам скользить. Правда, соснодубина оказалась слишком низкорослой, и мне мало что удалось рассмотреть. Впрочем, блестевшее впереди озеро просматривалось отчетливо.

— Это прорыв, — заключила я, спускаясь на землю.

Мой стремительный бег все же имел правильный вектор. До исполнения первого пункта плана осталось всего ничего.

— Поднажми, детка, — уговаривала я себя. — Ты сможешь.

Путь до озера занял минут пятнадцать. На этот раз я не бежала, а медленно шла, предвкушая долгожданную прохладу. Все мое тело зудело, а горло пересохло, как у заядлого алконавта. Но смывать глину нельзя — это я запомнила отлично. Неизвестно, сколько холодных ночей мне придется провести одной в лесу. А вот водички испить от пуза — запросто.

Этим-то я и занялась, едва добравшись до берега. Свесившись с невысокого обрыва, стала зачерпывать пригоршней слегка мутноватую, пахнущую тиной воду и подносить ко рту. «Только бы не превратиться в козу», — не к месту вспомнилась мне детская сказочка.

— Пусть меня пронесет, — буркнула я уже вслух, прихлебывая очередную порцию.

Вытаращила глаза и остановилась. Выплеснула воду обратно в озеро. Ну, когда я, наконец, научусь думать, прежде чем озвучивать желания? Особенно такие легко исполнимые.

— Все, больше никаких привалов и водопоев, — решила я, вытягивая из котмы продолговатый корешок. — Как-нибудь дотерплю до утра и утолю жажду росой.

Легкий перекус не то чтобы утолил голод, скорее — перебил аппетит. Это Ка научила меня выкапывать и жевать корни горца перечного. В первые дни, когда мы еще не начали нарушать продовольственные табу, это средство — единственное, что мне помогало. Если бы не оно — я, наверное, сошла бы с ума от постоянного голода.

— Вернусь домой и запатентую, — отличная мысль посетила мою ошпаренную солнцем голову. — Заживу-у-у.

Мда, осталось всего-то ничего — дойти. Проще сказать, чем сделать. Мои ноги то и дело увязали в песке, а разросшиеся колючки и ветки царапали кожу даже через слой глины. В таких густых зарослях я еще не бывала. Появилось ощущение, что меня забросили в ожившую фантазию биолога-психопата. Слишком все вокруг было затейливым и, пожалуй, жутковатым.

Солнце стало клониться к закату, а я все еще не добралась до солнечной рощи. Стоило представить, что мне придется здесь заночевать, волосы начинали шевелиться у меня на макушке. И не только на ней.

— Может, Ка права, — начала я сомневаться. — И мне действительно не стоило покидать пещеры. Теплой, уютной. Почти родной.

Я размахнулась и залепила себе пощечину. Вот до чего дошла, захотела остаток своих дней провести среди первобытного племени. У страха глаза велики, но у меня длинные ноги и быстрая поступь.

Чтобы отвлечься и не думать о ночных тварях, наверняка поджидающих в темном лесу беззащитную голую жертву, я принялась думать о хорошем. Больше всего — о том, сколько весит золотой ключик в моей котме, и сколько за него дадут ценители древностей.

От просто приятных мыслей я перебралась к о-о-очень приятным: что купить в первую очередь, куда отправиться отдыхать, кого позвать с собой. Вволю пофантазировав над последним вопросом, я разулыбалась и прибавила шаг.

Солнечную рощу я узнала сразу, пусть и видела впервые в жизни. Вернее, не рощу, а настоящие джунгли. Передо мной стояли многометровые гиганты с огромными, похожими на зеленые сердца неведомых великанов, листьями. Они шуршали на ветру, а где-то в вышине, загораживая заходящее солнце, покачивались желто-оранжевые шапки соцветий.

Подсолнухи. Цветы солнца. Я не ожидала увидеть их такими. Моментально забылась усталость, осталось только восхищение.

— Вот она, мечта моей бабули, — выдохнула я, задрав голову. — Одной такой семки точно хватит на вечер. И на бабку, и на ее подруг-сплетниц.

Но рассматривать подсолнухи, а уж тем более взбираться на их макушки у меня не осталось ни сил, ни времени. Совсем скоро зайдет солнце, а где-то поблизости ошивается великая и ужасная Калки. Чем бы и кем бы она ни оказалась.

По моим подсчетам, роща тянулась на несколько километров. И преодолеть их нужно резво, не дожидаясь, пока хозяйка медной горы, то есть — подсолнечного поля, обнаружит непрошеную гостью.

Чем дальше я пробиралась, тем больше меня охватывала паника. Вот, вроде, и красиво кругом, и ярко. Но как-то неспокойно. Такое чувство, будто за тобой кто-то постоянно наблюдает. Взгляд неведомого надсмотрщика буравил мне спину, заставлял вздрагивать от малейшего шороха. В мерном покачивании огромных соцветий слышались угрожающие нотки.

Давно, еще в детстве я смотрела фильм «Дети кукурузы». Чертово воображение! Ну почему я с трудом могу запомнить номер телефона подруги, а вот всякую чушь — пожалуйста. Сейчас, продираясь сквозь подлесок из высоченной лебеды и остролистной осоки, я тряслась, как чихуахуа перед прогулкой. И глаза у меня, наверняка, были соответствующие: выпученные и жалостливые. Для пущего эффекта не хватало лишь тревожной музыки, типа звука измученного пианино — самое то для ужастика.

Хотела хоррора — на тебе. В этом мире любое мое безумное желание исполнялось немедленно. Над головой раздалось протяжное и гулкое: «Хкууу-хуу-ху-хууу», громко хлопнули крылья. Я взглянула вверх и тут же брякнулась на землю, прикинувшись неприметной кочкой. Сильно трясущейся и подвывающей от страха кочкой. Шапки подсолнухов заслоняли обзор, но даже сквозь небольшие щелочки проглядывали гигантские тела кружащих в воздухе птиц.

Страшась поднять взгляд, я наблюдала за тенями, что ползли по подстилке из клевера. Как черные мазки на нежно-розовом ковре, они манили и вместе с тем пугали. Мне так и хотелось, как страусу, засунуть в него голову, оставив снаружи лишь пятую точку. Хотела она приключение — пусть получает, остальные части тела ни при чем.

Я протянула руку и сорвала листик клевера. И — о, чудо! — он оказался четырехпластинчатым.

— Да уж, счастья у меня «полные колготки», — буркнула я.

Но листик съела. Потянулась за следующим. Потом за еще одним.

— Так нечестно, — протянула я. Все листики были «счастливыми». — Может, тут у них все наоборот, как в чудесной стране Алисы?

Я долго шарила ладонями по клеверу, но так и не нашла обычного, трехпластинчатого листочка. Занятая делом, не сразу заметила, как гигантские птицы улетели. А когда поняла, что путь свободен, вскочила на ноги и побежала вперед, больше не оглядываясь по сторонам.

Чтобы спустя десяток минут упереться ладонями в похожее на пластик покрытие. Я, как муха, с размаху впечаталась в неожиданно возникшее на пути препятствие. И не сразу сообразила, что произошло.

Отойдя от первого шока, я отлипла от стены и отступила назад. Прозрачное покрытие изнутри сильно запотело, но мое тело оставило неплохое «окно», сквозь которое можно было выглянуть наружу.

— Нет, это не мой мир, — сдавленно прошептала я, продолжая отступать. — Не хочу! Не надо…

Ка снова ошиблась в произношении слов. Не Капула — Купол. И это не просто название дикого поселения. А сама его суть. Защитное покрытие от внешнего мира и его губительного воздействия.

Сквозь окно на меня смотрел пустыми глазницами давно погибший мир. Безжизненный и мрачный. Потрескавшаяся земля, остовы разрушенных зданий, вывороченных с корнем деревьев. Все это обернулось камнем и застыло в вечности. Возможно, здесь уже никогда не возродится жизнь.