Падь (СИ) - Штиль Жанна. Страница 19

— Драку затеяла не я, — в глазах зажёгся опасный огонёк. — Если она нападёт снова — я буду защищаться.

Непокорность бунтарки выводила из себя. Он поднял её лицо за подбородок:

— Ты не будешь отвечать ей.

— Я дам сдачи. Меня так учили, — выпрямилась девушка.

— Она — графиня, а кто ты? Скажи, кто ты? — не дождавшись ответа, продолжил: — Не смей к ней прикасаться.

Уходя, кивнул в темноту.

Его место занял один из надзирателей. Наташа посмотрела на мужчину сочувственно:

— Тебя убьют, если я сбегу?

Он, смерив её заинтересованным взглядом, криво усмехнулся.

Иноземка растёрла лицо руками и зевнула в ладошку:

— Ладно, веди меня в кустики, поклонник.

Девушка отошла глубже в лес, села под огромную разлапистую ель, упершись спиной в ствол. Обступила тишина. Хорошо пахло хвоей. Хотелось раствориться и смешаться с природой. Тупая головная боль отдавала в рану. Воин, не спуская с неё глаз, сел в отдалении. Второго видно не было. Замаскировался, Чингачгук. Дрожащими пальцами Наташа достала из сумочки зажигалку, повертела, пряча назад. Хотелось курить. Стрельнуть сигаретку было не у кого. Курящими никого из мужчин за это время она не замечала. [2]

Наташа закрыла глаза и расслабилась. Средневековому человеку неизвестно современное мировоззрение на курение. Значит, курящего мужчину она не встретит. Возможно, кто-нибудь из знати курит кальян.

Долго сдерживаемое напряжение спало. По щекам потекли слёзы. Господи, зачем она здесь? Кому это нужно? Девушка громко всхлипнула, поспешно отворачиваясь, вытирая слезинки тыльной стороной ладони. Рядом опустился Бруно. Уединиться не получилось. Наташа чертыхнулась: «Бесшумно крадётся, сволочь, как пантера. Пока меня воспитывали, бесстрашный рыцарь прятался».

Она всматривалась в его лицо с правильными чертами. Осанка, манеры указывали на благородное происхождение. Остальные воины выглядели иначе: грубее, невежественнее. Умело скрывает свои чувства, но глаза выдают истинные намерения. Наташа понимала немой язык его глаз, видела, что нравится ему. Женщина всегда чувствует, когда нравится мужчине. Бригахбург другой. Потому что главный и требует от подчинённых полного повиновения? Ведёт себя Бруно с ним на равных и, тем не менее, не вмешивается в его действия, негласно держа субординацию. Что объединяет таких разных людей?

Глава 8

Бруно, видя, как испытующе она на него смотрит, тряхнул головой:

— Я слышал, что ты не из свиты графини. Откуда ты?

— Я не помню, — вздохнула тяжело, зябко кутаясь в редкую косынку. Разговаривать не хотелось.

— Расскажи, что помнишь? Что-то же должна помнить?

Наташа вздрогнула, вспомнив первые ощущения на неизвестном берегу. Задумчиво начала:

— Помню реку и ночь… Выбралась на берег из воды…

Рыцарь не торопил. Воцарилось неловкое молчание. Нарушать его девушка не спешила, взяв паузу. Вспомнились все из тургруппы. Она одна погибла или все из автобуса? Если нет, то куда они рассосались? Вот и не верь после всего этого в загробную жизнь.

Мужчина тихо спросил:

— Сколько тебе лет?

Поняла, что будет допрос. С пристрастием. На дружескую беседу это не походило. Нужно было отвечать, чтобы больше не возвращаться к этому. В лице Бруно она может приобрести покровителя, а значит, её не сможет обидеть каждый желающий. Возможно, и со стороны графа последует меньше нападок.

— Двадцать четыре.

— Откуда знаешь графиню? — он старался говорить мягче, чтобы расположить женщину к себе.

— Я её не знаю… Просто, когда услышала крики, пошла посмотреть, в чём дело, а там насильник хотел её… Ну, я его стукнула палкой по голове. Мы с ней убежали, — замолчала. Всё пережитое пронеслось перед глазами.

— А сама как к ним попала?

— Юфрозина сказала, что надо вернуться и посмотреть, что они делают. Да и рюкзак где-то там потеряла, хотела поискать.

— Что потеряла? — такое слово командующий слышал впервые.

Наташа хмыкнула:

— Мешок свой. Тот, что ваш хозяин забрал. Вот нас снова и схватили. Меня этот бугай в кусты поволок, а монашку в лагере оставили. Потом она сбежала, когда резня началась. Ну, а я… Вы знаете, — тяжело вздохнула.

— Ты раньше убивала? Бандита убила, и драться умеешь. На воительницу не походишь.

Наташа глянула на него:

— Это была самооборона… Так вышло, — и добавила жёстче: — Если бы такое повторилось, я бы снова убила.

Прикрыла лицо рукой. Сцена убийства всплыла перед глазами. Противный запах тёплой липкой крови щекотал ноздри. Почувствовала, как острое лезвие кинжала входит в человеческую плоть, легко и мягко, как в масло. Закружилась голова. Спазмы сдавили желудок. Воздух, толчками разрывая лёгкие, прорывался наружу.

— А почему ты от нас сбежала? Рассказала бы всё, как было.

Девушка перевела дух:

— А откуда я знала, кто вы? Может, похуже этих бандитов?

— Зачем тогда вернулась?

— Медведя встретила. С вами всё же безопаснее.

— У тебя есть мужчина, дети? Тебя кто-то ждёт? Скажи мне, я тебя сам доставлю, куда скажешь, — напрягся Бруно.

— Нет, я одна, меня никто здесь не ждёт, — осознание того, что она действительно одна и никому нигде не нужна, наполнило душу щемящей тоской.

— Откуда ты знаешь об этом, раз ничего не помнишь?

Сбить его со следа оказалось непросто.

— Так чувствую. Мне кажется, что я всегда была одна.

— Откуда ты родом? Ты иноземка. Наши женщины не такие. Итальянки тоже другие.

— Не помню… — замолчала, отмечая, что командующему в самый раз в разведке Штирлицем работать. Вон, какие ловушки расставляет.

Рыцарь много раз слышал о странностях глубокой, тёмной и быстрой реки. Она не принимает людей. Живых или мёртвых, выбрасывает их. Несколько лет назад возле замка на берегу нашли мёртвую девицу. На ней почти не было одеяния. Волосы необычного цвета были коротко острижены. На теле несмываемые рисунки. Её никто не искал. Так и похоронили безымянную. Вот ещё: в соседнем графстве достали из воды женщину. Не в себе была. Прожила недолго, умерла от ран. И теперь…

— Где тебя река выбросила?

— Откуда я знаю? Очнулась, пошла берегом вверх по течению. Дошла до ручья, что впадает в реку. Пошла по его берегу. Нашла дорогу через брод…

— Старый брод, — кивнул Бруно, соглашаясь.

— Пошла дорогой, заночевала в лесу, а на рассвете услышала женские крики. Вот и всё, — она почувствовала сильную усталость. Ощущала себя вконец обессиленной.

— Ты помнишь, сколько тебе лет, а полного имени не помнишь. Или говорить не хочешь? — в темноте рыцарь присматривался к ней. Чувствовал притяжение её глаз. Они его не отпускали.

— Какая разница. Скажите, пожалуйста, какой сегодня день?

— Четвёртое августа. Тысяча тридцать восьмой год. А что?

Наташа больше не волновалась. Слова Кристофа она поняла верно. По сравнению с тем, что ей пришлось пережить, в какой год она перенеслась, уже не имело значения. Во всяком случае, сейчас ей так казалось:

— От Рождества Христова, — закончила задумчиво, едва шевеля языком. — Пить хочется. — Замолчала, закрывая глаза. И таблетку нужно принять.

Когда командующий вернулся с флягой и одеялом, Наташа сидела, откинувшись на ствол дерева, и спала. Разметавшиеся, посеребрённые лунным светом волосы беспорядочными прядями покрывали грудь. В волшебном свете луны она выглядела соблазнительной: на кукольном алебастровом личике двумя тёмными крыльями сказочной бабочки спали длинные ресницы, тонкие изогнутые брови покоились на высоком чистом лбу, пухлые губы были чуть приоткрыты. Даже тёмная уродливая стрела ссадины на подбородке не портила её очарования.

Она тяжело и часто дышала. Развернув одеяло, мужчина присел перед ней. От её тела шёл нестерпимый жар.

Верил ли он ей? Бруно был растерян. Могло ли быть правдой, что он сейчас услышал? Зачем ей ему лгать? Он прокручивал снова и снова все события прошедшего дня, и в нём крепла уверенность, что она ему сказала правду. Река могла выбросить её на берег, и она случайно могла наткнуться на лагерь. Оставалось неясным, действительно ли не помнит ничего или просто не хочет говорить, кто она и в каком месте упала в воду? Узнав, где это произошло, он сможет узнать, кто она. Может быть, её хотели убить? То, что она не простолюдинка, заметит любой. Несмотря на всё это, рыцарь неожиданно для себя был рад обстоятельству, что незнакомка не была невестой сына Герарда. Его глаза потемнели. По телу разлилось тепло. Перевёл взгляд на её губы, прошептал: «Кто же ты?»