Падь (СИ) - Штиль Жанна. Страница 61

— Я ничего не поняла, мой господин. Она что-то доставала из сумочки, что на её поясе. Я только подносила кубок с водой.

— Сумка… — прищурился граф, вспоминая, как искал в ней пропавшее украшение. Сумка осталась в её покое.

Глава 23

Бригахбург вошёл в открытую настежь дверь избушки ведуньи:

— Старуха, у моего сына огневица. Излечить можешь?

— Хозяин, у вас есть свой лекарь.

— Был бы, тебя бы не спрашивал. Отвечай, ведьма! — повысил он голос.

Кэйти испуганной мышкой села на табурет в углу, сливаясь со стеной и становясь незаметной.

— Огневицу не могу лечить. Поздно.

— Вот она смогла, — указал его сиятельство на занавес, за которым на ложе лежала русинка. — Почему ты не знаешь того, что знает она? Ты ведь ведунья.

— Спросите её сами, хозяин.

— Ты смеёшься надо мной, ведьма.

— Дева поутру открыла очи. Таких я не видела в своей жизни. Посмотрите сами.

Герард подскочил к ложу и, рывком отдёрнув холстину, встретился глазами с русинкой.

Наташа всё слышала. Ночью она очнулась и слушала, как старушка кряхтит и храпит на печи. Она смогла немного повернуть голову и облизать липкие и горькие от снадобья губы. Но это было всё. Тело по-прежнему оставалось недвижимым. Огневица. У вице-графа снова жар — пропустили приём антибиотика и жаропонижающего.

— Ты меня слышишь, — опустился Герард на скамью напротив топчана. — Ирмгарду очень плохо. Скажи, что нужно делать?

Скажи… Вот если бы могла, она бы рассмеялась. И это притом, что она может только облизать губы. А сумка? Есть ли она здесь? Девушка сжала зубы, закрывая глаза.

Его сиятельство отставать не собирался. Его тёмный беспокойный взор скользил по её лицу.

Наташа вновь услышала тихий голос:

— Открой глаза, Птаха.

Сердце девушки сжалось. Он отец и так естественно его желание не дать умереть сыну.

Она медленно закрыла и открыла глаза, выражая этим своё согласие. Что ж, теперь всё зависело от него. Хороший способ, хоть и плачевный, проверить сообразительность графа. Она облизала губы.

Мужчина уставился на них, вздёрнув бровь:

— Ты не можешь говорить и двигаться.

«Браво, Бригахбург!» — ей удалось чуть повести бровью.

Он отрывисто выдохнул:

— Чёрт, — прозвучало многообещающе.

Кажется, он понимает трудность такого общения. Наташа показала глазами, что он должен встать. Не понял. Конечно, сидеть же удобнее. Ещё раз. И ещё. Мышцы глазных яблок уже болели. Она закрыла глаза, и тут же последовал вскрик:

— Не закрывай! Я ничего не понимаю. Но то, что нам нужно, похоже, есть в твоей сумке.

Русинка, соглашаясь, закрыла глаза.

— Вот! — вскочил Бригахбург, опрокинув скамью, доставая из-за пазухи её сумку.

Девушка вздрогнула. Тело отозвалось на неожиданный всплеск шума.

Его сиятельство, подвинув колченогий табурет, вывалил на него содержимое сумки, перебирал предметы. Ничего похожего на зелье или снадобье он не видел. Достав девичий оберег из своего мешочка, аккуратно положил рядом с зерца́лом. Вопрос вызывали только серебряные пластины. Исписанные непонятными значками, они слегка гремели, создавая иллюзию внутреннего содержимого выпуклых круглых и продолговатых ячеек, так похожих на пчелиные соты. Некоторые из сот смяты и пусты. Тогда в лесу он не удосужился рассмотреть тончайшее серебро.

Сев на скамью, Герард поднёс к глазам иноземки пластину:

— Что это?

Это были жаропонижающие таблетки с четырьмя пустыми ячейками. Требовалось извлечь две из них лёгким нажимом пальцев. Наташа утвердительно моргнула — быстро, два раза подряд. Ещё раз.

Граф смотрел на иноземку, не двигаясь, вопросительно вздёрнув брови.

— Что мне с этим делать?

— Нажми… Нажми… — воздух с сипением вырвался из горла. Опалённая ядом гортань горела огнём. Девушка знала, что будет не́что подобное.

— Что? — он наклонился ниже.

Ей так хотелось сказать… С превеликим удовольствием послать мужчину лесом с его… Со всеми ними вместе взятыми… С замком и этим временем…

— Жмите, — вырвался щенячий писк вместо раздражительного вскрика.

Но Бригахбург понял! На его колено скатилась таблетка. Он от неожиданности выпрямился, откинувшись назад, будто из-под его рук выскочил мелкий гадёныш гидры. Наташа указала глазами, чтобы он повторил действо снова.

От вида возбуждённого, вспотевшего и растерянного его сиятельства хотелось рассмеяться. Он выглядел так, словно ворочал неподъемные глыбы.

— Другие, — сипела девушка увереннее, радуясь, что голос не окончательно потерян. Всё не так уж страшно, как кажется.

Теперь в руках Герарда появилась небольшая пластина с антигистаминным препаратом. Ох, как ей не помешает самой парочка таких таблеток. Она приоткрыла рот, красноречиво указывая на пластину.

Догадливость графа порадовала. Две таблетки оказались в нужном месте.

Извлечь капсулу антибиотика не составило труда. Наташа облегчённо вздохнула. От вопросов и подтверждения действий Бригахбурга гудело в голове. Болели глаза. Горечь от рассосавшихся таблеток тяжёлым сгустком стояла во рту. Воды никто из присутствующих дать не догадался. Она вздохнула.

«Всё», — слабо кивнула, закрывая глаза. Услышала громкий рокот сквозь накатившую дрёму:

— Это дать Ирмгарду?

Кивнула. Хотелось крикнуть вдогонку, чтобы дали ему запить водой. Но там есть Кива. Догадается.

Кэйти подошла с кубком отвара. От волнения облизывая губы, с нескрываемым любопытством косилась на предметы, разложенные на табурете.

Послышалось старческое ворчание:

— А как же источник? О-хо-хо… Поскакал хозяин, только его и видели. Будем обтираться сами.

Граф Герард фон Бригахбург сидел в кабинете за столом, уставившись невидящим взором в свиток с брачным соглашением. Скорая вероятность стать мужем графини Юфрозины Ата́ле Дригер не давала покоя. Ни о какой свадебной церемонии Ирмгарда и графини не может быть речи. Привезённые от иноземки снадобья — крошечные белого цвета семечки из диковинных серебряных пчелиных сот — не внушали доверия и никак не вязались с исцелением сына. Он совсем слаб, если вообще доживёт до утра. Отбросив в сторону свиток с соглашением, его сиятельство прошёл к окну, сцепив руки за спиной. Горечь заполнила душу. Страх за жизнь сына, отступивший два дня назад, вернулся с новой силой. Возродившаяся надежда умирала в очередной раз. Больно… Герард качнулся, закрыв наполнившиеся слезами глаза.

В дверь вошла графиня, перебирая в пальцах броя́ницу (чётки) из овечьей шерсти.

Мужчина обернулся. Прямая осанка, опущенные очи и кроткий вид женщины не удивил. Так и должно быть. Почему-то подумалось, что графиня намеренно прячет глаза. Пусть прячет. Она ему глубоко безразлична, если не сказать больше.

— Мне нужен свадебный наряд. Кто отведёт меня к портнихе?

В её словах Бригахбург услышал издёвку, хоть произнесены они были тихо, даже робко. Что ж, в любом случае свадебное одеяние понадобится, будет ли это свадебный пир Ирмгарда или… его самого.

Граф приблизился к монашке и, наклонив голову к плечу глянул на неё изучающим взором, на мгновение представив своей женой. Мысль, что он должен будет снять с неё свадебное одеяние и возлечь на брачное ложе настолько поразила, что он, потеряв над собой контроль, зло ответил:

— Мне всё равно, в чём вы будете, хоть в рубище.

Юфрозина отпрянула, вскинув на него испуганные глаза.

Герарду стало неловко за свою несдержанность. Графиня тоже стала заложницей обстоятельств. Хотя, в данной ситуации, что теряет невеста? Ничего. Она знала, зачем ехала сюда. Сейчас нужно подумать, кто может заменить ей компаньонку. Конечно же, баронесса! Она говорит по-англосакски. Как он раньше о ней не подумал? Да и представить её графине давно пора, а то в этой суете всё сдвинулось и перемешалось.

Наказав Юфрозине ждать его, граф вышел из кабинета.

Вскоре он появился с Агной.