Падь (СИ) - Штиль Жанна. Страница 70

— Можно мне уйти? — подала она голос.

— Нет, — Герард не ожидал от себя подобного поспешного ответа. Сегодня леди открылась с неожиданной стороны. Он поймал себя на мысли, что думает о ней, как о леди. Ему никогда не приходило в голову, что с женщиной можно говорить не только о кухне и детях и ему есть о чём её спросить.

В дверь заглянул Бруно:

— Ты занят?

Граф кивнул, чтобы тот вошёл и, взглянув на иноземку с сожалением, произнёс:

— Можешь идти.

Несмотря на затяжную непогоду, жизнь в замке шла своим чередом. В зале на первом этаже готовились к обеду. Запахи приготовленных блюд будоражили воображение.

Девушка, войдя в свою комнату, собралась забраться под одеяло, но заскочившая следом Кэйти с подносом отвлекла.

— Ну и гроза, — смешно закатила глаза она, показывая, как ей страшно. — Давно дождя не было. Вот, принесла вам, — поставила поднос на столик, подвигая его госпоже, сидящей на ложе. — Ешьте, пока горячее.

— Кэйти, в умывальне оставалось мыло. Где оно? И я не нахожу своего зажима, — Наташа стянула края постоянно съезжающей косынки.

— Я ничего не брала, — испуганно смотрела на госпожу девочка. Если её уличат в воровстве, про работу в замке можно будет забыть навсегда.

— Кэйти, кому ты рассказала про мыло?

Служанка упала перед ней на колени, обхватывая её бёдра. Разразившись слезами, громко причитая, затараторила. Наташа из её словесного потока разобрала только одно: она ничего не брала и выгонять её нельзя. Если она останется без работы, её отдадут в жёны какому-то старику, у которого маленькие дети и ей, несчастной, до конца своих дней быть у него рабыней.

— Глупая! — прикрикнула на неё Наташа. — Встань сейчас же! — потянула она Кэйти за руку, поднимая с колен. — Я не собиралась тебя выгонять. Если «стрекоза» могла заинтересовать любого, то хотелось бы знать, кому понадобилось мыло? Однозначно женщине. Мужчина не стал бы брать такое.

Кэйти схватила руки госпожи, горячо целуя, всё ещё всхлипывая.

Наташа отмахнулась от неё:

— Ты иди, я хочу побыть одна.

Она, тяжело вздохнув, достала ещё один кусочек мыла. Придётся его прятать. Поглядывала на поднос с кубком вина или морса, мисочкой протёртого супа, небольшим глиняным горшочком, накрытым кусочками хлеба — в нём что-то вкусное. На резной дощечке пышные лепёшки румяных печений с кремовыми вкраплениями зернистого творога. Наташа сглотнула набежавшую слюну. Тянущая боль в желудке напомнила о недавних муках, память о которых притупится ещё не скоро. Рука не поднималась приблизить поднос. Казалось, что каждая крошка еды напитана смертельным ядом.

Девушка легла на кровать и отвернулась от соблазна, накрываясь одеялом с головой. Так долго она не протянет. Мысли снова вернули её в «ад». Там, в подвале она умирала от отравления. Никто не даст гарантию, что сейчас на подносе нет блюда, пропитанного смертью. Господи, за что её хотели убить? Кто заказчик? Пока убийца где-то рядом, её жизнь не будет спокойной. За каждым углом будет подстерегать опасность. За ней будут наблюдать, изучать привычки, планировать её смерть.

Гроза уходила, стихал ветер. Глухое ворчание грома воспринималось уже спокойно. Редкие капли дождя не били требовательно в окно, словно просясь на постой. Наташа села на край кровати, кутаясь в согретое одеяло. Даже не хотелось думать, что она застряла здесь навсегда. А если переноса назад никогда не произойдёт? Скоро осень, затем зима. Нужна тёплая одежда, кров, пища. Чем она сможет заработать на жизнь? Знание трёх языков в этом времени ничего не даст. Письменности она не знает, читать не умеет. Хорошо, хоть понимает окружающих.

В том времени благодаря связям отца и красному диплому экономического ВУЗа она получила высокооплачиваемую должность в издательстве одного модного научного журнала. Переводила статьи экономического содержания. И коллектив и работа ей нравились.

Если с работой всё было хорошо, то с парнями ей никогда не везло. Мама всегда твердила, что она должна быть умницей, в близкую связь не вступать, пока не убедится в честных намерениях избранника. Даже когда принимают на работу, определяют испытательный срок — не меньше девяноста дней. Почему же мы, выбирая вторую половинку, пренебрегаем подобной проверкой? Если к тебе относятся серьёзно, то будут терпеливо ухаживать, пока не добьются твоей любви. Кто же просто развлекается — быстро отступится и найдёт более доступную подругу.

Вот и парни её условий принимать не хотели. Три месяца платонических отношений не выдержал никто. Красивые пылкие ухаживания заканчивались, стоило «жениху» натолкнуться на её отказ от интимной близости. Впрочем, её это сильно не задевало. Она видела, что мама права. Мужчина должен поразить сердце, а не воображение. Тем более что бывшие соискатели её благосклонности через неделю после разрыва, довольные и счастливые, выходили в «свет» с новой подружкой.

Уже не веря в свою счастливую звезду, последних полгода она избегала всего, связанного с отношениями. А теперь и вовсе убедилась, что её звезда и в самом деле несчастливая. Если с этим можно смириться, то с голодной смертью при наличии подноса, заставленного вкусностями, смириться нельзя. Наташа, скинув одеяло, перенесла его на окно, всматриваясь в содержимое тарелок.

Яд. Что она знала о ядах? Раннее средневековье. В чистом виде яд не встречается. Его нужно приготовить. Из растений. Это будет порошок? Нет. Ей вливали отвар. Она вздрогнула, вспомнив жёсткие липкие пальцы на своём лице. Значит, яд можно смешать с жидкой пищей. Всех же травить не станут? Только еду для неё. Печенье и хлеб есть можно. Девушка изучала слойку, глядя на неё и так и этак. Пахло божественно. Это тоже не выход — рассматривать то, что собираешься отправить в рот, а потом ждать реакцию организма. Похоже, есть придётся вместе со всеми из общего котла. Почему нет? Кто ей запретит и нужно ли делиться своими сомнениями с Бригахбургом? Разве она не права? Если началась борьба за единовластие — его сын снова в опасности, как и он сам.

Как можно определить яд в жидкой пище и кашах? Никак. Правда, есть у неё янтарный брелок. Она читала, что кусочек янтаря, опущенный в бокал с ядом, начинает потрескивать и искриться.

Наташа достала свои «сокровища». Сняв ключи с брелока, оставила янтарную каплю. Опустив её в кубок с вином, изменений не обнаружила, но рисковать не стала. Янтарь может оказаться искусственным.

Они с Кивой собирались приготовить мазь? Самое время отвлечься.

В кухне царила рабочая атмосфера. На вошедших женщин никто не обратил внимания.

Кормилица уверенно передвигалась между столами, направляясь в смежную с кухней камору. Наташа осмотрелась. Днём кухня выглядела, как и ночью. Через узкие мутные окна свет проникал неохотно.

За деревянным столом грубой работы сидели Кэйти, Кристоф и незнакомый Наташе мужчина. Увидев её, обедавшие вскочили, кланяясь. Кристоф покраснел, опустив голову, а его сосед заинтересованно разглядывал иноземку.

Рядом с ними, скрестив руки на груди, стояла дородная кареглазая женщина. Берта — так её назвала Кива — оказалась кухаркой. Её опрятный внешний вид говорил о требовательности и строгости. Она приветливо улыбнулась госпоже, спрашивая, чем может быть полезна. Кормилица рассказала о цели прихода.

Оливковое масло и пчелиный воск в соотношении два к одному поместили в глубокую медную мисочку. Всё это требовалось довести до кипения на водяной бане. Помешивать приготовляемую смесь Берта поручила работнице, до того занятой ощипыванием уток.

Кива дивилась простому приготовлению мази и озадаченно потирала переносицу.

От камина расходился нестерпимый жар. В необъятных котлах и всевозможных кастрюлях пыхтело и булькало. Ароматы жареного лука, мяса, специй, мёда кружили голову. В широкой глубокой сковороде жарились колбаски. От одного их вида Наташа забыла, зачем пришла. Вспомнилась баночка с дижонской горчичкой. Эх, её бы да к этой колбаске! Мелькнуло сомнение: нужно ли просить разрешение у Бригахбурга есть на кухне?