Жена по обмену (СИ) - Соловьева Елена. Страница 11

— Не слишком ли откровенно? — беспокоится Мина. — Когда вы, сати, вертитесь, становятся видны щиколотки.

Смеюсь в голос. Ну и Мина, ну и затейница. Видела бы она старшеклассниц в нашей школе. Подумаешь, щиколотки. Вот когда грудь из декольте вываливается, а из-под джинсов торчат стринги — это да, откровенно.

— Подожди, вот я себе еще бикини сошью, — окончательно ввергаю служанку в шок.

Замираю. Раскидываю мозгами.

Впервые назвала тело Тамани своим. И даже решила его эксплуатировать. Можно ли? Нужно ли это делать? Не боком ли выйдет подобное вмешательство в чужую жизнь?

— А, ладно! — машу рукой. — Будь что будет.

Всовываю маленькие узкие ступни в роскошные туфельки, расшитые драгоценными камнями. Почти как у Мины, только новые и с круглыми носами. Чем-то они напоминают балетки.

— К этому платью лучше подойдут туфельки с каблучком и золочеными пряжками, — замечает Мина и тут же испуганно шарахается в сторону. — Простите, не хотела спорить с вами, сати Тамани…

— Ничего, я не обидчивая, — замечаю серьезным тоном. — Видно, не в дядюшку пошла. А с каблуками нельзя. Там, куда мы сегодня отправимся, лучше иметь удобную обувь. Дабы не потерять равновесие.

«И снова не свалиться со скалы, — добавляю про себя. — По крайней мере, до того, пока сама не решусь на этот отчаянный шаг».

— А куда мы отправимся? — интересуется Мина.

Весело смеюсь. Хватаю ее за руку и тяну к двери.

— Потом скажу. А ты мне покажешь дорогу. Потому как сама я ее не помню.

В обеденном зале нас не дождались. Дядя и Алия уже заканчивают завтрак. Вроде бы принадлежат к высшему сословию Алатны, а бардак на столе — точно свиньи угощались. Сестренка ест бекон руками, дядя чистит вареные яйца и раскидывает скорлупу по тарелке с кашей.

— Что здесь происходит? — спрашиваю строго.

Окидываю стол презрительным взглядом. Проданные к столу фрукты надкусаны и брошены, хлеб поломан. Видела бы это моя мама — надавала затрещин и Михо, и его дочурке.

— Ты опоздала, — бросает, как кость собаке, Михо. — Завтрак уже закончен. Теперь тебе придется ждать обеда, чтобы наесться.

Демонстративно встает из-за стола, утирает рот кружевной салфеткой и бросает ее поверх тарелки.

Меня охватывает ярость. С самого утра настроение испортили!

Упираю руки в бока и «наезжаю» на дядю со всей требовательностью, на которую способна:

— Напомните-ка мне, маэстро Ферино, кому принадлежит сей особняк?

Глаза дяди начинают бегать, как мячик на теннисном корте: туда-сюда, туда-сюда. Руки нервно треплют манжеты рубашки.

— Клану Ферино, — он все же находится с ответом.

— Конкретнее! — бросаю я.

— Мне, вашему законному опекуну и покровителю, — краснеет с досады Михо.

Алия поднимается из-за стола, подходит к отцу и выливает на меня ушат помоев:

— Ты зачем приперлась на завтрак в бальном платье? Совсем ополоумела?! Дядя, да прогони ты ее уже, чего она разговорилась?

Дядя молчит, как рыба об лед. Ехидно прищуривается. Сразу видно, доволен тем, как меня перекосило от замечания его дочурки.

— Заткнись! — ору на Алию и указываю ей на выход. — Шагом марш отсюда и не возвращайся, пока не переговорю с твоим родителем.

Уж чего-чего, а осаждать нагловато-хамоватых деток — моя стезя. Или я не учитель начальных классов в самом неблагоустроенном районе Костромы.

— Теперь вспомним разговор об опекунах, — обращаюсь уже к дяде. Деловитым, спокойным тоном.

— Ты хотела свободы, ты ее получила, — рявкает Михо. — Какое это имеет отношение к установленным в доме правилам? Опоздала к завтраку, осталась голодной. Все просто.

Вообще-то вчера завтрак состоялся гораздо позднее, ибо ее высочество Алия изволили валяться в кровати до самого обеда. И она явно не шитьем полночи занималась. Вот только я не намерена подстраиваться ни под нее, ни под ее папашу.

— С сегодняшнего дня есть будем тогда, когда я скажу! — объявляю и складываю руки на груди. — Без того, кого следует опекать, никакой ты не хозяин дома. Это ясно?

— Да ты… Совсем обалдела?! — говорит дядя, захлебываясь собственным ядом.

— Скоро придет приглашение в пирамиду, — напоминаю я. — Не заставляйте меня идти на крайние меры. Пригласить племянницу к столу — ничто в сравнении с тем, что вы распоряжаетесь ее заводом.

Лишь бы главные жрецы не подкачали. Только бы у этих красавцев была не только отменная внешность, но и отличная память.

— Хорошо! — дядя злится, но соглашается. — Мы не будем начинать обед без тебя. Довольна?

Говорит и разворачивается. Но уйти так просто ему не удается.

— Это еще не все! — рявкаю я. Дожидаюсь, пока дядя явит свою рассерженную рожу, и продолжаю: — Устраивать такой бедлам на столе совершенно неприлично. Помните, как относятся к правилам поведения жрецы?

— Сегодня не было гостей, — фыркает Михо. — А для того, чтобы убирать со стола, в доме имеются слуги.

Как по команде две девушки в белых передниках бросаются прибирать за хозяином.

— Стоять! — командую я. Девушки кланяются и вновь замирают возле стены, притворяясь мраморными колоннами. — Слуги получают жалование из денег, что принес завод Ферино. Это во-первых. А во-вторых, слуги не обязаны рыться в тех помоях, что оставили хозяева. Уважайте их, и они будут уважать вас.

Отличным зрением Тамани замечаю, как радостно переглядываются девушки. Что ж, им будет чем сегодня поделиться с остальными слугами.

— И что ты предлагаешь? — ворчит дядюшка. — Даже не думай, что стану сам мыть посуду и убираться. Унижаться не стану даже ради всех сокровищ Аланты.

— Вы управляете заводом и хозяйством, — замечаю я. И небрежно добавляю: — Пока управляете. Но есть в доме сати, которая ни опекуном, ни моей близкой подругой не является. Так что пусть отрабатывает то, что получает.

Дядя догадывается, о ком речь, и бледнеет.

— Мина, будь добра, пригласи сюда сати Алию, — прошу я. — Вон она, прячется за колонной и думает, будто ее пухлые бока совсем незаметны.

Эх, и ругается двоюродная сестренка. Но, как ни странно, дядя ее не поддерживает. Удаляется в кабинет. Боюсь, для того, чтобы обдумать план мести.

Уладив дела в доме, выхожу на улицу. С наслаждением вдыхаю свежий воздух, пропитанный солью и ароматом изысканных цветов.

— Снова пойдем на базар? — уточняет Мина. — Возьмете с собой охрану? Верхом или в карете?

Как много вопросов. Но на все у меня есть ответы.

— На карете и с охраной, — улыбаюсь я. Щурюсь от яркого солнышка. — Но отправимся мы не на базар. Нас ждет скала, очень хочется глянуть на то место, которое перенесло меня сюда.

— Что?.. — переспрашивает Мина.

Вот же дьявольщина! Я расслабилась и чуть не выдала себя. Наверное, на меня так действует солнце. От его лучей я дурею.

— Говорю, посетим то место, которое принесло столько хлопот, — поправляюсь поспешно. — Так что созывай водителя, охрану и показывай дорогу.

Не успевает пройти и пара минут, как к порогу подъезжает тяжелая крытая карета, в которой можно не только посидеть, но и полежать. Разумеется, ни о каких конях или кошаках и речи не идет. Управляет транспортом слуга — держит в руках коробочку и попеременно нажимает кнопки. Что-то вроде пульта от телевизора.

Двое охранников с оружием, отдаленно напоминающим джедайские мечи, располагаются на козлах вместе с водителем.

— Дормез подан, сати Тамани, — довольно произносит Мина.

— Не слишком громоздко для увеселительной прогулки? — подмечаю я. — Нет ли чего поскромнее?

Страшно представить, сколько магии нужно угрохать на эту махину.

— Все остальные кареты не могут тормозить резко, — признается Мина. — Простите мою самонадеянность. Я подумала, что вам понравится дормез. К тому же та скала за пределами владений Великой Матери, на землях механиков. Вы можете устать по дороге и…

— Стой! — обрываю ее на полуслове. — Если тормоза работают, то пусть будет дормез.

Усаживаюсь и тут же радуюсь выбору Мины. Обитые светлым бархатом стены экипажа, пуховые подушки на мягких сиденьях. Красота!