Окно в Полночь (СИ) - Гущина Дарья. Страница 67

— Возьми трубку, — хрипло сказал Сайел. Посмотрел на меня почти осмысленно и повторил: — Трубку возьми.

Краем глаза отметив, что время — девятый час вечера, я нерешительно взяла сотовый и приняла звонок. Кашлянула, но сказать ничего не успела.

— Вась? — голос сестры — далекий и… как из унитаза. — Вась, ты как?

Я едва сдержала нервный смешок:

— Да как-как, Аль… Да никак!

— Жизнь бьет ключом? — она, кажется, улыбнулась.

— Угу. Гаечным. И все — по больному.

Сестра задумчиво засопела в трубку, а я наконец сообразила. Она же в Таиланде…

— Аль, ты зачем звонишь? Дорого же! Давай в скайп!..

— Мне кошмары снились, — ответила она глухо и сипло. — Вась, я испугалась за тебя… и приехала.

— Ч-что?.. — не поверила я. — К-куда?..

— Домой, — ее голос стал сухим, надтреснутым. — Я дома. И…

В трубке запиликали короткие гудки обрыва связи. Я недоуменно посмотрела на сотовый и снова набрала алькин номер, но… «Набранный вами номер не существует», — сообщил безжизненный женский голос. Я не поверила. И набрала номер. Снова и снова. Как в тот вечер, когда Валик…

— Васют?..

И мерзкое ощущение «подселения» не проходило. И вместе с ним — отстраненное понимание… неправильности. Ведь логичнее низшему размещаться спиной к спине — голову под горло, позвоночник — к позвоночнику, крылья — к плечам. А не рвать спину, вспарывая внутренности… Я скорчилась от резкой боли и выронила телефон.

— Вась… — заволновался Сайел. — Вась, что он сделал?

— Во мне есть… сущность? — я с трудом села на кровать и посмотрела на саламандра. — Скажи честно — есть?..

Его взгляд на мгновение вновь потускнел, чтобы вспыхнуть белыми искрами:

— Нет, — ответил твердо. — И ключ, и кровь свято хранят место для достойного.

— Значит, это алькино… — я встала и поковыляла к шкафу. — Мы же близнецы, я ее чувствую, как себя… Да я дважды «рожала» вместе с ней. Это алькино… Он ее меняет… — и зарылась в вещи.

— Меняет? — удивился Сайел. — В смысле — меняет?

— «Герой» сказал, что Валик — измененный. Этот… «песец» меняет саму суть защитника. Под себя. Чтобы потом на поводок…

— Не может быть! — авторитетно заявил саламандр.

Я достала джинсы и повернулась:

— Правда? Сай, а помнишь, что я говорила о тебе? Что тебя не может быть, что ты — лишь мой глюк, что саламандров из параллельной вселенной не существует? В этой темной истории может быть все что угодно. И… отвернись.

— Ты же не…

— Друга зевнула, — я торопливо сняла платье и надела джинсы, — но сестру не отдам! — и быстро натянула свитер.

— И что ты сможешь сделать? — уточнил он ехидно.

— Не знаю! — огрызнулась, выуживая из-под ворота встрепанные косы. — Надо… Надо Владлену Матвеевичу сказать. Он всю жизнь сущности изучает. Пусть… придумывает. Хоть что-нибудь.

Сайел удивил, согласившись:

— Сейчас позову. А ты… умойся хотя бы. Если Алевтину меняют, это процесс небыстрый. Соберись с мыслями. Для нее одна минута — ничто, а для тебя — понимание. Дальнейших действий, — и ушел.

Я заставила себя ему поверить. Пошла в ванную и быстро умылась ледяной водой. Стало легче, хотя кожа горела огнем. И я сама была горячей, как… сущность. «Подселенный» ворочался, порождая бешеные потоки энергии, и я давно не ощущала такого мощного прилива сил. Валик, спасибо, как вовремя ты мне это «показал»… Сама фиг бы разобралась, что к чему…

Звонок в дверь напугал неожиданностью. Я вздрогнула и побежала открывать. На лестничной площадке стоял двоюродный дед в халате, а за его спиной неприязненно косились друг на друга саламандры.

— Рассказывай, — попросил Владлен Матвеевич, переступая через порог. Саламандры прошли следом и замерли у двери.

Я невольно прищурилась на него и увидела. Красные всполохи в голубых глазах и багровую тень сущности. Как и я предполагала, правильно — позвоночник к позвоночнику. Только вот цвет… Или сущность не бабушкина, или…

— Защитники тоже стареют и изнашиваются, — сухо пояснил ночной гость, опираясь о стеллаж. — Мой все силы бросил на спасение… Поэтому я выжил после инсульта и отделался частичным параличом. Он — дусин. Только сил у него меньше, чем было. И цвет уже не тот. Из всех оттенков, наверно, один и остался.

Я быстро притащила с кухни табуретку и в двух словах поведала деду об узнанном. О «герое», измененных и собственных ощущениях. Владлен Матвеевич о «невозможном» заявлять не стал и крепко задумался. А потому уточнил:

— Сущность себя как ведет? Сама по себе пока или?..

Из сна вспомнилось ощущение слияния. И туман из-под кожи.

— Пока сама по себе, — ответила осторожно. — Только… задом наперед сидит. Ворочается и…

— Хорошо, — двоюродный дед встал. — У нас есть время.

Звучало зловеще.

— Для чего?..

— Для изъятия, — пояснил сурово и потер здоровой рукой седую щетину на подбородке. — Оставим — прорастет, напитается воспоминаниями, убьет родной дух и заберет тело. Но пока сущность отдельно, изъять можно.

— А как давно в Альке защитник?.. — меня крайне беспокоил этот вопрос. Ведь если не получится… С какого момента моя жизнь начнется меняться, где он, тот порог, когда?..

— Думаю, с рождения, — Владлен Матвеевич поковылял к двери. — Как и во всех членах семьи. На всякий случай. Когда в писце проявляется дар, защитник уходит добровольно, — у двери он обернулся, посмотрел на коридор, ведущий к ванной, и хмыкнул: — Не узнала своего бывшего, да? Красная птичка на батарее — это твой бывший защитник. Так и не смог уйти далеко.

Я потеряла дар речи. А двоюродный дед добавил:

— Бери Сайела и иди к Алевтине. Пока не проклюнулся серединный, большого вреда она себе не причинит… Но хорошо, если рядом кто-то будет. Я кое-что уточню и приду следом. Не бойся, Василек, успеем.

Я поежилась, вспоминая нездоровое желание придушить себя. Валик, как же вовремя ты появился…

— Вы об изменениях слышали, да?

Владлен Матвеевич замер, взявшись за дверную ручку, и тихо ответил:

— Слышал. И даже знал того, кто мог изменять. Единственный человек на моей памяти. Дуся.

Я, не сдержавшись, чертыхнулась. Двоюродный дед понимающе хмыкнул и проинструктировал саламандра:

— Никакой самодеятельности. Что бы ни случилось, девочка должна выжить. И Васю проведешь порталом. Быстро, без последствий и до подъезда. Понял?

Он, проглотив гордость и едкий ответ, молча кивнул. Ночные гости ушли, а мы посмотрели друг на друга, и Сайел первым спросил:

— Готова?

Ни разу. Но что это меняет?..

— Готова.

Саламандр глянул на меня насмешливо:

— Обуйся хотя бы. Через улицу пойдем.

Мне по-прежнему было очень жарко, но я быстро обулась и накинула на плечи лыжную куртку. И быстро пробежалась по хате, но ни Муза, ни Баюна не обнаружила. Муз — ладно, а за кота тревожно… И его корм так и стоит нетронутым… А в гостиной сияет огненный цветок. И сияет… незнакомо.

Я остановилась, из-за плеча Сайела наблюдая за волшбой. А он, сунув руки в карманы штанов, творил. Вьющиеся лепестки сплетались в арку, зеленея, уплотняясь и наливаясь светом. Я зачарованно заморгала, приоткрыв рот и подняв глаза к потолку. Надо же, а… И никаких махов руками и ногами, никаких ужимок, прыжков и матерных слов на забугорном языке… Просто стоит и смотрит. А «портал» с каждой секундой сияет все ярче, и зеленые плети ползут к нам, свиваясь в лесную тропу. В воздушную лесную тропу. «Портал», как и цветок, «рос» из пламени свеч и висел над полом.

— Чудеса? — довольный голос прозвучал почему-то у меня над ухом.

— А?.. — я вздрогнула и обернулась. Нервы совсем ни к черту… — Д-да, очень… шикарно. Потрясающе, Сай…

— Колдуй, бабка, колдуй, дед? — не упустил случая напомнить он.

Я смутилась. Так, совесть, ты же должна быть в зимней спячке!

— Извини… — я кашлянула и заставила себя остаться на месте, когда зеленые искры, «запалив» тропу, рассыпались у наших ног. К Альке надо и быстро… В арке полыхнуло зеленое пламя, искры взметнулись до потолка.