Ведьмин путь (СИ) - Гущина Дарья. Страница 26

– Зачем? – резонно спросил Филька. – Зачем понадобилась эта ведьма? Зачем нечисть ее сюда письмом вызвала?

Я невольно обернулась на Руну, но кошка спала, игнорируя и «лисят», и наши разговоры. Кажется, Карина не всё мне рассказала. Кажется, у нее было что-то, нечисти необходимое. Я собрала все вещдоки в зачарованную шкатулку.

– Айда за мной.

Встав, я открыла дверь и выглянула в коридор. Тишина и ни души... Мы на цыпочках перешли от двери к двери, и я первой вошла в номер Карины. Руна, разумеется, уже была тут как тут, словно не спала минуту назад на столе. Сверкнула из кресла глазами, заурчала тихо, не возражая против гостей. Мы с Филькой остались стоять у двери, а Данька методично обшарил комнату.

– Очень много следов, – он настороженно принюхивался. – Разных, и старых, и свежих, – и в упор посмотрел на кошку.

Та заурчала еще громче. Старший крестник склонил голову набок, снова принюхался и переглянулся с братом. И Филька озвучил его вывод:

– Похоже, кошку хотели. Здесь нет следов интересных артефактов или других хранителей силы. Кроме ведьминого помощника. Говоришь, они могут заимствовать и внешность, и силу?

Я кивнула, ощущая внезапный приступ паранойи. Они же и кошке могут уподобиться. И ходить незаметной тенью, всё видеть и всё слышать... И собирать не только ведьм со сферой Смерти. Но и тех, в ком есть... некий источник? Или – с кем? Ведь кошка – это как дополнительный «уголь», а сила лишней не бывает...

Похоже, панические мысли отразились на моём лице. Данька, глянув искоса, усмехнулся и добродушно-грубовато заметил:

– Не дрейфь, Лёль. Нас не подслушать. И не отследить. Мы еще малые, но не пальцем, знаешь ли, деланные, не «белки» безродные из подворотни. У нас, помнишь, какой род древний? И мама всегда на связи, даже теперь. И держит круг защиты для нас всех. И для тебя – тоже. Не подставим. Перед этими – нет.

– А кошку, значит, берегут для чего-то, – Филька прищурился, – или добраться не могут. Разведали через подружку, приманили опасностью, но не ожидали такой силы в помощнике и ключи подбирают, – и предположил: – Может, и не на тебя в подвале напасть хотели, а кошку рядом почуяли? И в твоем номере не только подковку искали?

– Может, – признала я. От новых теорий невероятности начала болеть голова. – Да чего в этой проклятой истории только не может быть... Так, парни, – я тряхнула волосами, – спасибо за помощь, но теперь расходимся. У меня есть дела, и я пойду... погуляю. А вы делайте, что хотите. Походите, осмотритесь. И...

Они переглянулись и ухмыльнулись в предвкушении. Я невольно улыбнулась:

– Порыбачим? Не этой ночью, раз призраки обещаются, но... Скажем, завтра вечером. А лучше – послезавтра, – и добавила строго: – Мы здесь ненадолго. Уезжаем следующим же поездом, через три дня. И если соберетесь ставить капканы на «рыб», то делайте их отложенными, без явной приманки. Чтобы мы успели унести ноги. Глянуть одним глазом, кто попался в сети, а потом сразу бегом на поезд и домой. Договорились?

Братья кивнули недовольно, но согласно. Конечно, хищники почуяли преследование, драйв и добычу. «Лисы» – мастера творить ловушки и капканы, их хлебом не корми, дай поохотиться. Но у меня другая задача, не до развлечений.

И пока есть время до отъезда – архив плюс план города. А ребята пусть займутся полезным делом. И раз они так уверены в себе и семейной магии... Пора бы и мне в нее поверить. И в крестников – тоже. Иначе не сработаемся и не приживемся. А надо.

В столь сложных условиях – даже больше, чем прежде. И всего-то - на пару дней...

Глава 2

Ведьмой и гарпией быть легче.

Быть человеком опасно.

Фрэнсис Хардинг «Дерево лжи»

Городской архив находился в подвале загса. Спускаясь вниз по стертым ступеням, я усердно отгоняла мысль о возможной западне. Да, к подвалам я с некоторых пор относилась с предубеждением.

Бабушка-архивариус удивилась мне несказанно. Встала, отложив вязанье и поправив огромные очки, прищурилась слеповато.

– Добрый день, – я любезно улыбнулась.

А в архиве царил вечный глухой вечер. Шкафы с ящиками, «разделяющие» огромный зал на множество мелких отсеков, кутались во мрак. С потолка свисало несколько старинных люстр с пыльными лампочками-«свечами», но горела из них едва ли четверть. Стол архивариуса у двери со включенной лампой – крошечный островок мягкого света в сырой подвальной тьме. Света – и относительного тепла от обогревателя.

– Здравствуйте, девушка, – старушка смотрела на меня с крайним подозрением. Явно непривычная к посетителям. – Вы по какому поводу?

Я объяснила. По дороге сочинила легенду – да, хочу посмотреть на старые планы города, узнать даты постройки для выставки, поискать старые дома – или их остатки, если повезет выкопать из сугробов. Звучало странно и нелепо, но архивариуса история отчего-то вдохновила. Наверно, от постоянного отсутствия посетителей.

– Пойдемте, – она тяжело вышла из-за стола, кутаясь в шаль. – Покажу, где что лежит, а дальше уж вы сами. Чай не ребенок.

И, шаркая чунями, старушка обошла меня и поковыляла вперед. И так и просился ей в руку для полноты образа старый подсвечник с зажжённой свечой...

– Вот здесь, – архивариус остановилась у дальней стены, – ящики подписаны. Открывайте, ищите... не чихайте громко, – добавила со смущенной улыбкой. – Почитай полсотни лет тружусь в архиве, а не помню, чтоб кто-то интересовался картами. Стол там, – и махнула рукой на межшкафный «коридор».

Я присмотрелась. Оказалось, да, ютится у стены покосившийся стол, скрытый темнотой. И вроде даже с лампой.

– Располагайтесь. Я работаю до шести, но если надо, задержусь, – и добавила тепло: – Чайком напою, коли замерзните.

– Спасибо, – я тоже улыбнулась.

Она медленно и тяжело поплелась обратно, а я, внимательно изучив указатели, застучала ящиками. И, разумеется, сразу же расчихалась.

– Будьте здоровы! – донеслось от стола архивариуса веселое.

– Спасибо... – повторила я, шмыгая носом и натягивая на лицо шарф.

Помогло не очень. Я выгребла из ближайшего нужного ящика кипу папок и устремилась к столу. Для начала – прочихаться. А после, стряхнув вездесущую пыль с документов, включить настольную лампу и сесть за изучение.

Карт и планов, к сожалению, не нашлось, только словесные описания и выцветшие фото. И не двухсотлетней давности – или сколько там мосту, Анжела говорила... – а советской. Напечатанные на машинке и без ятей. Стиль, правда, страшный... Достав из кофра блокнот и ручку, я погрузилась в изучение документов и конспектирование, благо, опыта хватало. Да и к пыли я притерпелась быстро, как и холоду. Как и к мысли о том, что парни в мое отсутствие не наломают дров. Не наломают. Один из них точно умный и умеет учиться не только на своих ошибках.

Пару раз приходила бабушка-архивариус с кружкой горячего чая. Я рассеянно улыбалась, благодарила, залпом выпивала чай и снова погружалась в архивы. Полчаса работы – сбегать к ящикам, относя изученное и захватывая новое. Приказы и договоры подрядов, планы и фотографии со строек – и ничего интересного, всё в обход моста и сакраментальных двенадцати «диагональных» домов. Кажется, досоветского периода просто не существовало в природе.

Отложив очередную папку, я задумалась. Советская власть славилась тем, что уничтожала труды дореволюционной эпохи, будь законы, здания или документы. Или люди. Дабы ничто хорошее не напоминало о том, что и при императоре в России жилось неплохо. И, вероятно, ничего полезного здесь я не найду. И остаются только... люди. Городские легенды и мистическая память живучее любой власти, и наверняка среди старожилов остались помнящие. Бабушка Анжелы, например. Или архивариус.

Или документы убрали еще по одной причине.

Встав, я вернулась к ряду шкафов и решительно захлопала ящиками. Не одна же я такая умная, черт возьми. Просто слишком – слишком! – привыкла жить в своем крошечном мирке, где существовала лишь я и иногда «рудимент». Пустых ящиков не нашлось, зато обнаружились три с минимумом документов. Пара хиленьких папочек, к тому же не совпадающих с указателями, и очень-очень мало пыли.