Ведьмин путь (СИ) - Гущина Дарья. Страница 44

– А на меня-то здесь зачем напали? – вспомнила я. – И в архиве?

– Сама же знаешь, – неожиданно ответила Вероника. – Артефакт нужен был. Подкова. Убить бы не убили – «лисов» ждали, но напугали бы как надо. А в архиве, наверно, привязку забрать хотели. Или просто припугнуть, чтоб под ногами не путалась, а в углу сидела.

Ну конечно, с «лисами»-то я им без большой надобности, а вот привязка... Заберут – и обоими управлять смогут как марионетками.

– Надо что-то делать... – я заходила по подвальной каморке.

– Капканы – вещь удобная, – заметил Семён. – Соберетесь на ловлю, зовите. Помогу. Помогу да поджарю, – и в его выпукло-черных глазах замерцало опасное пламя. А мы с Вероникой пока продолжим заниматься артефактами, – и он вынул из кармана потертых джинсов подковку. – Осталась еще одна.

Я произвела в уме нехитрые расчеты. Восемь домов активировано до моего приезда, девятая подковка у меня, десятая теперь у «пчелы»... Да, призраки в ночь убийства Ираиды не зря явились. Она призналась, что упустила ведьму, и еще один дом «запущен» в работу.

– В тринадцатом тайнике мой крестник, второй «лис», – сказала я тихо. – Можно ли вытащить его оттуда, не активируя все дома? Есть ли смысл опережать «рыб» в добыче артефактов? Я слышала, подковки отсюда не вынести. Рано или поздно...

– ...они придут за ними, – продолжил мою мысль Семён. – На то и расчет. Пусть приходят. Поговорим... по душам. А потом и вашего крестника освободим. «Лисы», я слышал, в спячке месяцами могут находиться, запасов силы хватит, чтобы без воды-еды прожить. А мы тянуть не будет. «Рыбы» уж точно. Знают, что за ними следят, каждый день на счету. Напишите своим, Злата. Расскажите. Хотя бы. Поверят – не поверят... дело десятое.

– Всегда есть момент «а вдруг»? – я слабо улыбнулась. – Спасибо за сотрудничество. Меня догадки и домыслы... с ума сводили.

А он посмотрел на меня очень внимательно, и я услышала тихий шепот, как эхо, в себе, внутренним голосом: «Вы не больны, Злата. Эта странность... Это часть вашего прошлого. Память «угля». Многие из нас с таким рождаются и живут всю жизнь. Это память силы. Не надо ее бояться. С ней надо работать».

Я кивнула, принимая объяснение. Малопонятно, но успокаивающе.

– Значит, пока наши «рыбки» бездействуют и за неимением нормального плана, остановимся на этом, – подытожил Семён. – И разойдемся, как пришли, по очереди. Сначала мы, а потом, чуть позже, вы. И...

– Подождите, – я не утерпела. И пусть мой мир в очередной раз рухнет в пропасть, расколотив оставшиеся целые куски. – Покажите... если нетрудно. Как всё это... выглядит.

«Новобрачные» переглянулись, перемигнулись и одновременно закатали рукава одинаковых свитеров. И сначала пережали вены на левых локтевых сгибах – как всегда делали темные ведьмы, вызывая большой выплеск силы из «углей» для сложных заклятий. И «угли» нечисти вспыхнули, почти как ведьминские. Вернее...

Левую руку Вероники объяло пламя, точно из мелких металлических звеньев сотканное – темное, обволакивающе-скользкое, как вторая кожа, вспыхивающее на ребрах «чешуек» разноцветными искрами. Будто змеиная кожа на солнце. А на левой руке Семёна загудел растревоженный улей – пламя черно-желтое, полосатое, тревожно вибрирующее.

Снова переглянувшись, они выставили вперед правые руки, и я обомлела. Из кожных пор у локтевых сгибов потекла живая тьма, как черная кровь. Стекая по руке к запястью, она бугрилась, вспучивалась болотными пузырями... и звала. Шуршаще, ненавязчиво, но действенно. Данька смотрел на нее, как завороженный, остекленевшим и потерянным взглядом. У ведьм на правой руке светлый «уголь», а у нечисти очевидно... связь со своими. Не «уголь», а что-то... околостихийное.

А последним штрихом стал третий элемент. Парочка дружно тряхнула волосами, и у обоих около висков воздух пошел рябью, задрожал густой знойной стеной на горячем ветру. И засиял – у Вероники белым, у Семёна – охровым. И такой магии я... не знала. У человеческих колдунов их источники не видны, да и у женщин-ведьм – только «угли», однако...

Я смотрела, переводя взгляд с одного на вторую, со смесью восхищения, благоговения и ужаса. Это же что они могут наворотить, если...

– Теперь вы понимаете, почему «рыб» нельзя впускать в тайник, – «пчела» впитал магию и одернул рукава. Поймал мой взгляд и качнул головой: – Нет, до конца вы не понимаете. К счастью для вас, Злата. Доброй ночи. Если будут новости, дайте знать. Взглядом с мыслью, – и подмигнул добродушно. Повернулся к Веронике и взял ее под локоть: – Идем... дорогая.

«Змея» угрюмо фыркнула и послушно отправилась за напарником. А мы с Данькой остались в душно-сырой подвальной комнате, показавшейся очень темной. Мрачной и пустой.

Походив взад-вперед, я покосилась на «лиса». Тот хмурился и смотрел в одну точку, явно обдумывая сведения. От одного к другому и...

– Лёль, а откуда у тебя старшинство, а?

Надеяться на то, что он забудет, было глупо. Но я рискнула и не жалею.

– Маме не говори, – предупредила я, закатывая левый рукав свитера.

Данька глянул на мою руку и выругался. Под обильными веснушками – сплошная сеть тонких шрамов.

– Когда на нас с мамой напала нечисть, Натка... успела вовремя... для меня. И жизнь спасла, и... руку. Но, как потом сказала одна ведьма-целительница, кости и мышцы Натка на каркас собрала, вернее... их осколки, обрывки. Срастить не смогла, и они... как куски мяса на вертеле. А чтобы не болело и не мешало работать, Натка вживила мне под кожу несколько артефактов на своей крови. Когда я без длинного рукава, то ношу маскировочный амулет. Рука как рука...

– ...но? – старший крестник явно понял.

– Живая «лисья» кровь в артефакте да на том месте, где у темных ведьм находится «уголь», иногда очень интересно себя проявляет. Я заметила, что ощущаю... не тот воздух. Улавливаю смутный запах нечисти, если она опасна. Просто нечисти – нечеловека. Натка думает, это оттого, что я к вашему слишком привыкла. Ну, и по мелочи... воздействовать могу. Договариваться, например. Вызывать доверие и настраивать на разговор. На то, чтобы нечисть захотела говорить.

– А от мамы зачем скрывать? – с любопытством спросил Данька. – Ты что, и на нее воздействовала?

– Рявкнула один раз, – призналась я смущенно. – Что-то мы не поделили, уж не помню... Я крикнула: «Забудь об этом и отстань от меня!», а она вместо ответа окаменела, как под гипноз попала, а потом «отмерла» – и забыла. По-моему, даже не поняла, что я на нее через старшинство надавила. Получается, кровь нечисти плюс ведьмина сила – большие возможности... Да я и сама не поняла. Только когда ты суть объяснил, я вспомнила этот случай и решила повторить. В общем... молчи, понял? Это очень скользкий момент, Дань. Глава семьи у нечисти должен быть старше – во всех смыслах слова, это основа рода, ведь так? – и тихо добавила: – Нечисть не терпит соперничества. Один старший – одна линия воспитания, обучения и защиты. Конкурентов или ломают, или убирают – или только из семьи, или вообще. И ты должен об этом знать. Не хватало еще, чтобы...

– Понял, – и устало «лис» взъерошил волосы. – Пошли отсюда. Крыша едет и спать хочу.

Руна, доселе лежавшая на серванте, бесшумно спрыгнула на пол и тенью скользнула в коридор. Покормить защитницу, привычно уже постирать выпачканные в пыли вещи...

Данька, кажется, вырубился мгновенно, едва из майки и штанов нырнул под одеяло, а Руна, поев, свернулась клубком в кресле. Я собрала вещи крестника, забросила их в стрику вместе со своими и долго сидела на кухне, попивая настой. Перед глазами яркой шизой-галлюцинацией стояла нечисть: Семён с жужжащей полосатой рукой, Вероника с предплечьем, обтянутым чешуйчатой кожей.

Мир уже не падал – он смирился с неизбежным, изъял из закромов остатки инстинкта самосохранения и послушно привыкал. И напряженно думал: где, мать их, наблюдатели? Почему ни одна сволочь не выйдет на контакт и не объяснит, как забрать Фильку и свалить? Да и не сопроводит для верности. Почему мне позволяют сидеть в этой истории по уши? Неужто тоже из-за «лис»? Позволили нам остаться подсадными утками – и это единственное, что приходило в голову.