Ловушка (СИ) - Штиль Жанна. Страница 18

Сестра, встав из-за стола, собралась последовать за папенькой. Наташа остановила её:

— У тебя тоже намечается послеобеденный сон? — На её быстрый кивок с сомнением приподняла бровь, но возражать не стала: — Когда отдохнёшь, зайди ко мне, покажешь замок и пообщаемся.

Малолетка, сделав реверанс, выскользнула за дверь.

Выйдя в коридор, девушка оглядывалась в поисках экономки. Тоже пошла отдыхать? Ладно, отец. Его болезнь обессиливает. А эта, с какого перепуга устаёт?

В кухне за длинным столом немногочисленная прислуга заканчивала трапезу. Хенрике среди них не оказалось. Как же, будет она обедать за одним столом с челядью! На появление хозяйки, все вскочили с мест.

Наташа обвела взором присутствующих:

— Вы, вы и вы, — указала пальчиком, со сверкающим на нём утумом, на интересующую её троицу замерших девок, — после трапезы зайдёте в кабинет его сиятельства. — Посмотрела на застывшую повариху. — После них жду вас.

Убедившись, что её поняли верно, прошла через боковую дверь во двор. На выходе у стены гора овощных очистков мозолила глаза. Коричневая кошка с такого же цвета котёнком поедала рыбные отходы.

Пфальцграфиню не просто поняли верно. Её тон, неспешное карающее движение пальчика с невиданным изысканным украшением, и, самое главное, обращение на «вы», испугали до смерти не только тех, на кого пала немилость. Все притихли, прислушиваясь к удаляющимся шагам госпожи.

Кухарка увидела в этом плохое предзнаменование. Крестясь, она тяжело опустилась на скамью.

«Отмеченные» девки замерли, открыв рты. Трубочистка ахнула и положила голову на стол, как на плаху:

— Пороть будут…

— Посмотри на Маргарет. — Одна из подсобниц толкнула локтем соседку в бок. — Ты когда-нибудь видела вечно красную Гретель бледной? Глянь, у неё, оказывается, веснушки на носу.

— Не припомню. Что это с ней? — Развернулась на скамье к столу, готовясь доесть кашу. Руки дрожали, в горле застрял кусочек хлеба. Кашлянула, проталкивая его. Указующий перст не обошёл и её. — Ладно, мы…

— А что вы?.. — поинтересовалась Амали.

— Да вот когда прибирали покои хозяйки… — вздохнула, замолчав.

— Может, обойдётся? — захныкала трубочистка.

Со всех сторон посыпались вопросы:

— Маргарет, ты что это?

— Не позвать ли старую Зибилле?

— А что вы там натворили в покоях?

— Всевышний, зачем я нужна хозяйке? Что я сделала не так? — Повариха опёрлась локтями о стол, подпирая тяжёлую голову, никого не слыша и продолжая рассуждать: — Откуда она узнала о Гензеле?

— Что? Она знает о Гензеле? — Один из мужчин нетерпеливо заёрзал. — Зачем госпоже знать о мальчишке?

— А что, по-твоему, Маргарет поступила правильно, бросив сироту?

Началась перепалка и каждый высказывал давно наболевшее:

— Да, Гретель, могла бы и пристроить мальчишку подле себя. Ты-то в сытости, а он, как я знаю, в конюшне живёт, со скотиной.

— В стойле спит.

— Да, раз тебе детей Бог не дал, могла бы позаботиться о нём. С его покойным отцом сколько прожила? Года два? Вот теперь жди кары Господней.

Кухарка, побелевшими губами шептала молитвы, причитая:

— Да кто ж знал, что так всё обернётся?.. Я же не думала об этом… Да если б знала…

— Думала, не думала, — философски протянул один из мужчин, — а вот теперь ответ держи. — Бабы, бабы, что ж вы такие бестолковые?

— Бараньи головы, — поддакнул второй, ниже напарника и худее.

Женщины недобро уставились на высказавшегося и его сородича. Послышалось:

— Вы толковые? Забыли, как тиснули кувшин доброго вина и промолчали, когда виновного искали?

— Запамятовали, кого тогда наказали и выгнали?

Первый мужик, выпрямившись и сжав кулак, грозно насупившись, водрузил его на стол:

— Вот сейчас первой, кто из вас рот откроет, между глаз и ткну.

— Да! — с готовностью поддакнул подельник, оглядываясь на дверь.

— Нас больше, — парировала девка, сидящая от них дальше всех. — Не успеешь махнуть второй раз, скрутим и в ров кинем. Ракам вкусно будет.

Женщины загалдели, насмехаясь:

— Да, мы новой хозяйке пожалуемся!

— Пусть в тебя пальчиком с блискучей красивостью ткнёт!

— И полетишь ты отсюда гусем ощипанным!

— Сородичей пасти!

Громкий смех раздвинул стены кухни:

— Нет, не гусей!

— В свинопасы его!

— Нет, ему туда никак нельзя! Там командует Ханькин боров.

— Отгрызёт!..

— Лишит детородного отростка!..

— Тьфу, на вас, языкатые, — закашлялся мужик. Схватив ломоть хлеба и кубок с элем, выскочил из-за стола.

Второй, недолго думая, от греха подальше, подался за ним, спотыкаясь:

— Тьфу, на вас! — Опасливо оглядываясь, ускорил шаг. Женщины в азарте — страшная сила.

Маргарет гоготала громче всех, старательно пряча страх за утробным смехом.

Наташа не спеша направилась к колодцу под черепичной крышей. Скользнув по нему взглядом, проследовала дальше. Выбрав солнечную сторону, прохаживалась по дорожке между газонами, поднимая лицо к солнцу, щурясь, греясь в его лучах. Решала, как поступить со служанками, пытавшимися залезть в её рюкзак.

Если бы она случайно не оказалась под окнами своей комнаты, то девки, найдя, как открывается «молния», копаясь в её вещах, обнаружили бы мешочки с золотыми монетами. Такое любопытство недопустимо. За это нужно наказывать. Она может решение вопроса переложить на плечи экономки. Только останется в стороне, наказав чужими руками. Отец, похоже, давно самоустранился от управления поместьем и людьми, отдав власть… Хенрике? Штольцу? Со стороны управляющего она недовольства не заметила. Он руководит людьми вне замка. Значит, экономка. Пора показать, кто в доме хозяин.

Пройдя через парадный вход, поднялась на второй этаж. Дёрнув за круглую точёную ручку дверь кабинета, в раздумье оглянулась. Заперто. Ключ у экономки. Её комната в их крыле.

Постучав и не дожидаясь ответа, открыла дверь, входя. Так и есть. Помощница по хозяйству обедала. На столике у камина стоял серебряный поднос, уставленный посудой с остатками трапезы. Хенрике вскочила, краснея:

— Что-то желаете, хозяйка?

Девушка, взяв паузу, осматривала комнату. Широкая кровать с балдахином. Из-под яркого лоскутного покрывала выглядывает выбеленная тонкая простыня. Резные стулья. Зерцало! Пусть небольшое, настольное, но не по статусу. Дорогая вещь. Сундук, с чеканными ажурными медными полосами по кругу. На полу у ложа тканая полосатая дорожка. Обстановка не хуже, чем у неё. Экономке следовало бы жить скромнее:

— Мне нужен ключ от кабинета. — Видя, что женщина нерешительно мнётся, молчала, не считая нужным пояснять или оправдываться. Протянула раскрытую ладонь.

— Да, конечно, хозяйка. — Звон цепочки, перекидывание ключей на толстом кольце деревянными непослушными пальцами, и нужный ключик лёг на её ладонь.

— Завтра с утра покажете мне хозяйственные помещения, кладовки, склады, погреба. — Связка на поясе помощницы по хозяйству с множеством «отмычек» подтверждала догадку: «Всё в руках этой женщины». — Сейчас заканчивайте обедать, и жду вас в кабинете с провинившимися служанками.

Хенрике стояла у двери со сцепленными под животом руками, наблюдая, как три женские фигуры, опустив головы, стояли на коленях перед хозяйкой.

Наташа, глядя на их замусоленные чепцы, говорила:

— Мне очень неприятно, что приходится своё появление в этих стенах начинать с принятия строгих мер. Надеюсь, вы знаете, за что вас ждёт наказание.

У крайней девки дёрнулись плечи, как от удара.

— Встаньте. — Девушка смотрела в их лица, красные, с воспалёнными от слёз глазами. — Физического наказания не будет. Обернулась к экономке: — Сколько мы им должны за работу?

— С начала года по четыре пенса за месяц. Каждой, хозяйка.

Четырнадцать золотых в год. За восемь месяцев — по тридцать два пенса. Девять с копейками золотых. Она помнила, что овца стоит шиллинг и Кэйти именно столько получала за полгода службы в замке Герарда. Здесь платили в два раза больше. Почему? Близость города и конкуренция? Озвучила: