Ловушка (СИ) - Штиль Жанна. Страница 44

Герард?.. Почему-то ясно поняла, что он не приедет. Не приедет… Эта мысль не даёт покоя, мешает расслабиться. От неё пробивает дрожь, от нарастающей захлёстывающей тоски наворачиваются слёзы, стынет кровь.

Сев на подоконник, смотрела сквозь оконную решётку на лунную дорожку восходящего светила. Значит, нужно отвлечься и заняться неотложными делами. Не сидеть, сложа руки. Под лежачий камень…

А что, если сбежать в город и затеряться там?.. Не затеряешься. Слишком мал.

«Прокрутила» в подробностях пошагово воскресную поездку. Посещение аптеки навело на мысль, что можно открыть свой бизнес. На бойком месте снять в аренду подходящее помещение или купить домик. Сколько стоит домик? Хватит ли на это её золота? Можно продать жемчужное ожерелье. Есть украшения мамы. Мама… Её нет. Или нет в этом мире. Если её саму ребёнком перекинуло на тысячу лет вперёд, то и мать могло затянуть в любое другое время. Или погибла… Боль утраты не чувствовалась так остро, как следовало бы. Наверное, потому что Наташа не была обделена родительской любовью. Приёмные мать и отец заменили биологических, став самыми родными. Они заботились о ней, оберегали, воспитывали, дарили любовь и ласку.

Домик в городе?.. Для его аренды золота должно хватить. Первый этаж занять под торговлю, второй — жилой. Чем торговать? Кафе! Если посетители есть у аптекаря, то пойдут и к ней. Кулинария. Торговля горячими блюдами и полуфабрикатами, выпечка. Можно предложить посетителям чай и морсы. Во время воскресной торговли на первых порах для рекламы пустить по площади несколько лоточников с выпечкой. Всё нужно хорошенько обдумать и подсчитать. Цены она знает, значит, калькуляцию себестоимости продукции составить может. В этом варианте есть одно существенное «Но!»… Одной женщине без опеки мужчины в городе делать нечего. В поместье отца высокие крепостные стены дают чувство уверенности и защиты. За его пределами, куда бы она ни пошла, за ней следуют охранники. Это продиктовано суровой необходимостью тёмного времени средневековья, где женщина полностью подконтрольна и зависима от семьи: сначала от родителей, затем от мужа. Нападение и насилие также нельзя исключать.

Амали внесла поднос с ужином и, водрузив его на столик, вышла. От овощного рагу с фасолью, капустой и грибами пахло сногсшибательно. Наташа откинула крышку сундука, нащупывая прихваченные из Бригаха полбутылки вина. Того, что ей наливал граф, когда возвращал тару. Вот, пригодилось. И повод отличный — проводы несбывшейся мечты о семье, любви и счастье. От осознания потери этой самой мечты на глаза навернулись слёзы. Сделав несколько крупных глотков, отставила бутылку в сторону, заедая рагу. Между первой и второй — перерывчик небольшой… Под такую закуску можно выпить и не столько.

Быстро похорошело. В этот момент она отлично понимала тягу мужчин к спиртному. Во-первых, перестало знобить, и она согрелась. Во-вторых, мысли стали радужней, скученней и зашевелились быстрее. В-третьих… А что, в-третьих? Хватит бегать по замку и его окрестностям, как загнанная лошадь. Может быть, пора позаботиться о себе, любимой? Больше спать и меньше работать! Перестать быть «белой вороной». Есть с кого брать пример: папенька, сестричка, экономка… Да все здесь не перетруждаются! Даже слуги. Один управляющий бегает, как заводной. Ну, и Жук за ним пыхтит паровозиком, потряхивая «козлиной» бородёнкой. Герр не одну пару сапог снашивает за сезон. Кстати, на невысоких каблуках ходить было бы легче. Не помешает наведаться к сапожнику и присмотреться к нему. Изготовление и продажа обуви может стать существенной статьёй дохода.

«Белая ворона»… Она и есть такая. Птаха! К ней присматриваются, её не понимают. И не путаная речь тому виной. Как раз это не вызывает вопросов. Она для них иноземка, за годы отсутствия забывшая родной язык. Да и речь выравнивается, благодаря её упорству постичь тонкости грамоты и произношения. Через несколько лет она избавится от акцента.

Господа ничего не делают. Работают другие. Она сломала устоявшийся стереотип под понятием: «Хозяйка». Но и здесь неожиданно ей нашли оправдание, связав её активность с монастырской привычкой не сидеть без дела. Даже сочувствовали, сокрушаясь, что заниматься делами больше некому. Откуда им знать, что в монастыре не все работают. Юфрозина, так та, вряд ли брала в руки что-то тяжелее иглы. И да, умеет ухаживать за больными и ранеными.

Герр Штольц… Несколько дней назад она застала его в конюшне, наведываясь к Зелде. Слово за слово — разговорились. Этот человек, наблюдая за ней со стороны и принимая участие в поездках по деревням, оценил хватку и дальновидность хозяйки, с горечью отметив, что это не женское дело. Выразил желание помочь в любых её начинаниях. Сошлись на том, что совместно обсудят дальнейшие действия после сбора подати. Многое будет зависеть от собранной суммы и что от неё останется после всех положенных вычетов.

Наташа вздохнула. Выпитое вино не расслабило, но напряжение сняло. Может быть, послать всех и всё к чёрту? Жить, как все господа — сегодняшним днём? Вспомнились слова Рухи, когда она заехала к ней погадать. Что она там сказала? «Всё идёт по намеченному пути Божьему и нужно довериться его воле… Пока ты не отдашь свою жизнь в руки Господа и не пройдёшь все намеченные им вехи, будешь подвергаться испытаниям». Значит, нужно сидеть и ждать. Плыть по течению. Девушка хмыкнула, неожиданно представив себя плывущей по реке на автомобильной камере. «Ладно, поплывём, — спрыгнула с подоконника, — уже сейчас».

Надев вязаную накидку, прихватив бутылку с остатками горячительного и две плюшки с творогом, вышла из комнаты, оглядываясь по сторонам. Движения по замку не наблюдалось. Тишина. Для сонного царства казалось рановато. Достав из кармана фонарик, направилась на третий этаж в облюбованную и уже отмытую комнату.

Открыв ставню и натянув капюшон, вдохнула полной грудью влажный воздух, насыщенный озоном и густым острым запахом прохладной свежести.

Где-то очень, очень далеко бурчит гром.

Где-то очень, очень далеко кружит гроза.

Где-то очень, очень далеко находится мужчина, которому она отдала своё сердце.

Альтбризах, монастырь

Гроза, пришедшая со стороны Штрассбурха, уходила вверх по Рейнсу. Затихали раскаты грома. Слепящая молния, вспарывая небо, ещё долго полыхала вдалеке, протягивая свои разящие щупальца, указывая направление движения разбушевавшейся стихии.

Герцог Швабский прибыл поздно вечером во время самого ливня. Большой двор монастырского комплекса накрыло громкими криками и не осталось ни одного уголка, где бы не поняли: прибыл его высочество принц со свитой.

Всё пришло в движение: послушники с чадящими факелами в руках освещали двор, указывая, куда следовать промокшим гостям; из череды паланкинов выпрягались взмыленные кони; уводились в конюшни разгорячённые скакуны именитых вельмож и стражников.

Скрип кожаных сёдел и сидений.

Звон уздечек и оружия.

Глухой металлический шелест кольчужной брони.

Сдержанный смех усталых дам и недовольное пришепётывание матрон, их сопровождающих, прокатывались эхом по ожившим лабиринтам широких коридоров и узких проходов.

Разжигались камины, открывались разбухшие двери подвалов с припасами и винные погреба.

Мечущийся свет множества свечей озарял в кухне озабоченные лица монахов и служек, собирающих подносы с трапезой для проголодавшихся гостей.

Монастырь, давно ожидавший прибытия герцога Швабии Генриха, сына короля Конрада, следующего в Алем, оказался не совсем готов к наплыву такого количества сопровождающих.

Восемь месяцев назад двадцатиоднолетний принц после двухлетнего супружества похоронил свою супругу Гунхильду Датскую, которая вскоре после рождения дочери заразилась малярией и скончалась в Павии.

Герард, догадавшись по какому случаю началось оживление в монастырских стенах, с облегчением выдохнул. Утром он испросит аудиенцию у его высочества, и мучительное ожидание закончится.