Двое: я и моя тень (СИ) - "AttaTroll". Страница 17

Артур вздохнул, и воспоминания о том дне рассеялись. На душе снова стало неспокойно. Надо что-то делать. Бежать. Неважно куда. Они с Артуром в большой опасности, ведь если Джокер однажды решит, что Лизи принадлежит только ему, то он убьёт Артура. Или заберёт её жизнь в обмен на вечное молчание, потому что не сегодня, так завтра могло произойти что угодно — всё тайное рано или поздно становилось явным. Простая истина.

Лизи вылезла из тёплой постели, взяла со стула кофту и в который раз огляделась. Всё-таки было не по себе спать и жить в маминой комнате. Но Лизи не ощущала присутствия женщины в вещах, в подушках, пропахших табаком, вообще сама квартира будто отказывалась вспоминать Пенни Флек. Словно Готэм в Готэме, он безжалостно вытеснил старую женщину из истории, даже Артур никогда не говорил о ней. А если Лизи вдруг спрашивала о Пенни, лицо Артура искажало… Разочарование? Неприязнь?

— Лизи, ты куда?

Артур сонно перевернулся на другой бок, уютно потягиваясь. Он потянулся к прикроватному стулу, и пальцы привычно вытянули сигарету из пачки. Щёлк! Огонёк в зажигалке вспыхнул рыжей каплей.

— У меня сегодня собеседование в веломастерской, ещё хотела к Марте съездить — это моя подруга. Отпразднуем одно очень хорошее плохое дело. Я забегу после трёх, ладно?

Артур затянулся, облизнул губы и качнул головой.

— Меня не будет вечером, но я буду ждать тебя завтра.

Лизи кашлянула.

— Тебя… всю ночь не будет?

— Да, подвалила хорошая работёнка. Я же говорил тебе: у меня ненормированный график.

Лизи поправила непослушную кофту, забралась на кровать и села на Артура сверху. Её ладони легли на его плечи, он не выпускал сигарету и продолжал курить, а в глазах вспыхнул интерес. Лизи утопала в горьком удушливом облаке, неприятно щекотавшем нос. Она всё-таки забрала у Артура сигарету и затянулась сама. Если не можешь дать отпор привычке, дай ей свободу, впусти её в свою грешную душу.

— Не будем откладывать этот разговор на потом.

— Ты о чём, Лизи? — Артур нахмурился.

— Давай сбежим, — шепнула она.

— Откуда?

— Тш-ш, — Лизи приложила палец к его губам. — Из города. Нас никто не найдёт. Никогда. Мы уедем из страны, сменим имена, если надо, то и внешность поменяем. Артур, я всегда буду с тобой, мы не обязаны никого бояться, но ты не должен никому говорить про наш разговор, это очень важно. Понимаешь? Никому.

— А кому я могу сказать? — усмехнулся Артур и пытливо посмотрел на Лизи.

— Своему боссу, например, — вкрадчиво ответила она.

Артур обескураженно хохотнул и удивлённо посмотрел на Лизи.

— Зачем мне ему что-то говорить про нас?

— Это ты должен мне ответить, зачем ты ему рассказываешь про нас.

Он всплеснул руками:

— Я никому ничего не рассказываю!

— Так ты согласен? Просто скажи да. Пожалуйста, — последнее слово Лизи прошептала, и в её голосе звучала мольба загнанного в угол человека.

Артур забрал окурок у Лизи и затянулся.

— Куда ты хочешь сбежать? — в его голосе нотка недоверия, приправленная насмешкой.

Он прищурился. Туман тоненькой струйкой поднимался от сигареты и чертил невидимую стену между ними. В голове крутились мысли, которые Лизи не могла, не смела озвучить: «Я боюсь. Мне кажется, я скоро умру, и эта вина ляжет на плечи Джокера. Не дай мне умереть, Артур, спаси меня. Спаси нас обоих».

— Ладно, — Лизи слезла с Артура и обняла себя. — Я пойду. Завтра зайду, ладно?

Она забрала свою пачку сигарет со стола и небрежно бросила её в рюкзак. А в дверях обернулась в надежде, что Артур догонит её, скажет, что согласен, что они уедут на край света, где их никто не сможет побеспокоить. Они оставят Джокера Готэму. Дьяволово — дьяволу. Ведь так?

***

Лизи успела вовремя. Кажется, собеседование прошло хорошо и, возможно, её готовы были принять на работу. Да, добираться неблизко, путь не самый короткий, нужно будет вставать раньше, но маленькая мечта могла стать дверью в большой мир. В этом районе подыскалась бы небольшая квартира: спальня, кухня, ванная. И если Артура пугал побег в другую, светлую жизнь, может быть, он согласится переехать сюда. Это ведь не так далеко. Не нужно снимать разные квартиры, они взяли бы одну на двоих. С большой кроватью посреди комнаты, без вычурных цветов на обоях, и дух мамы не станет больше витать над Артуром, путая его мысли.

Лизи вышла на улицу и открыла зонт. Холодная морось бросилась целовать озябшие руки, тёрлась о ноги голодным котом и норовила забраться под зонт, чтобы вплестись в волосы. Неплохой день, несмотря на погоду, но всё-таки тяжёлый, как равнодушные серые тучи над головой.

Торопиться было некуда, ответ обещали дать только в понедельник, так что времени предостаточно, и Лизи зашла в ближайшее кафе. Официант приветливо улыбался, хотя его улыбка больше смахивала на муки боли, чем на приветливость. «Кофе и пирожное, будьте добры». Лизи отдала ему меню, выцветшую жёлтоватую брошюрку, и посмотрела в окно. За стеклом, покрытым сотнями мелких капель, мечтающих побывать внутри, в тёплом уютном кафе, несмотря на погоду плыли суетливые прохожие по залитой ледяной водой улице.

Мир оставался прежним.

После бодрящего кофе и свежего пирожного Лизи ушла обратно в непогоду. Дверь кафе обиженно скрипнула за ней, словно не желая отпускать мимолётную гостью из своего уютного убежища.

Десять минут до метро, ещё двадцать до своей станции, и здравствуйте, трущобы. Серость, затхлость, ничего жизнеутверждающего. Дома здесь угрюмее, люди печальнее, морось надоедливее. Хотя везде всё одинаково. Хорошо там, где нас нет, вот и весь фокус, и никакой магии.

В одной из витрин местных магазинов бытовой техники выставили телевизор, и собравшаяся небольшая толпа зевак смотрела последние новости. Что там обычно требовала толпа? Зрелищ и хлеба? Лизи тоже остановилась, выглядывая из-за плеча одного из незнакомцев. Если там передавали очередное враньё политиков, то и время не стоило тратить. Но сквозь эхо шумной улицы слух уцепил что-то про больницу.

«Это неслыханно! — возмущался заместитель Томаса Уэйна, после смерти последнего его пост так никто и не занял, коршуны слетелись на тёпленькое местечко, но поделить его никак не могли. — Никто не может быть уверен в собственной безопасности. Вас могут убить в вашей постели, на работе, в церкви. Где угодно».

Ведущий взял слово: «Напомню, что сегодня с утра неизвестный в клоунской маске зарезал детектива Бёрка, находящегося в коме, в центральной больнице Готэма. Город скорбит. Страшные дни настали для горожан».

Лизи охнула. Это же напарник того детектива, который умер вчера. Артура после этой новости как подменили. Он сначала впал в необъяснимую панику, почти сразу же сбежал из дома, а ночью был готов петь и танцевать. Он погряз в красно-зелёном имени, утонул в нём, сошёл с ума. Все дорожки вели к Джокеру: Артур работал на него. Боже, во что они вляпались.

Лизи отошла от витрины и направилась дальше по улице, всё дальше удаляясь от звенящих сирен и шума города.

За углом одной из подворотен послышался всхлип, а за ним удар. Ещё один. Всхлип превратился в скулёж, к нему примешались чьи-то голоса, такие несчастные, полные страха и слёз, что душа выворачивалась наизнанку. Лизи никак не могла разобрать слов, всё внутри обмерло, будто похолодело. Кажется, били женщин. Она пошарила в карманах рюкзака, нашла ключи и взвесила их в ладони. Не годится. Бросила связку обратно и перехватила зонтик поудобнее. Если у негодяев пистолеты, зонт-трость так себе аргумент. Лизи несмело шагнула на ватных ногах на залитый тусклым светом фонаря переулок. Руки дрожали, сердце колотилось, стучало по рёбрам, то ли умоляя бежать отсюда, и чем скорее, тем лучше, то ли подбадривая, дескать, давай, супервумен, хоть одному негодяю этого города расквась нос. И если сегодня суждено умереть, то хотя бы не от руки Джокера. Может, это слабое утешение…

Женщина вскрикнула, и крик оборвался. Другая захрипела, заскулила, как-то по-собачьи, и Лизи ускорила шаг. Мир сжался до размеров грязного переулка. Качающийся фонарь над мусорными баками заставлял тени исполнять страшный ритуальный танец. Они тоже качались, корчились, повторяя движения своих хозяев, вытягивали руки, били наотмашь кулаками.