Анна, одетая в кровь (ЛП) - Блейк Кендари. Страница 53

На секунду я слепну из-за боли между бровями. Она не дает возможности сфокусироваться. Не знаю даже, все ли будет со мной хорошо, если подготовка займет гораздо больше времени.

— Кассио. Я боюсь за тебя.

Я фыркаю.

— Мудро.

Затем зажмуриваю глаза. Я поступаю так не только из-за колющей боли. Было бы хорошо, если бы между наплывом и отступлением боли я мог разграничивать ее. Она становится постоянной и сводящей с ума. Ждать помощи неоткуда.

И тут что-то холодное касается моей щеки. Затем мягкие пальцы нежно скользят по волосам, опускаясь к вискам и надавливая на них. Я чувствую ее кисть, так осторожно находящуюся напротив моего рта, и, когда я открываю глаза, она тонет в них. Я закрываю их снова и целую ее.

Когда все закончилось, — через некоторое время — мы упираемся головами друг в дружку, облокачиваясь о дом. Моя рука покоится на ее маленькой. Второй она все еще поглаживает мой висок.

— Никогда не думала, что сделаю подобное, — шепчет она.

— И я. Думал, что просто собирался убить тебя.

Анна самодовольно улыбается и полагает, что ничего не изменилось, но она ошибается. Все изменилось. Все, с тех пор как я приехал в этом город. Теперь я знаю, что должен был приехать сюда. Что в тот момент, когда я услышал об ее истории, когда я почувствовал некое притяжение, некий интерес, у меня появилась цель.

Теперь я не боюсь. Несмотря на жгучую боль между бровями и осознанием того, что призрак, который с легкостью может вырвать мою селезенку и раздавить ее, как воздушный шар, идет за мной по пятам, все равно не боюсь. Потому что она со мной рядом. Она моя цель, и мы собираемся спасти друг друга. Спасти каждого. А затем, после того как все закончится, я собираюсь убедить ее остаться здесь. Со мной.

Внутри раздается небольшой звук. Мне кажется, что мама уронила кое-что на кухне. Не велика беда, но от этого звука Анна подпрыгивает и отступает. Я разгибаюсь и морщусь. Полагаю, Чародей чуть раньше должен был приступить к отбиванию селезенки. Тогда где же взять запасную?

— Кас, — восклицает Анна. Она возвращается ко мне, позволяя на нее опираться.

— Не уходи, — говорю я.

— Я никуда и не собиралась.

— Только не уходи, — я дразню ее, а она делает такое лицо, словно сейчас задушит.

Затем она целует меня снова, и я терзаю ее рот губами, не позволяя отстранится; я мучаю ее, затем улыбаюсь и пытаюсь казаться серьезным.

— Давай просто сфокусируемся на сегодняшнем вечере, — предлагает она.

Сосредоточиться на сегодняшнем вечере. Но то, что она поцеловала меня еще раз, привлекло меня гораздо больше, чем какой-то там вечер.

С приготовлениями мы закончили. Я лежу на спине на пыльном, обшитом листами диване, вдавливая теплую бутылку Дасани себе в лоб. С закрытыми глазами. В темноте я лучше ощущаю окружающий меня реальный мир.

Морфан пытается провести еще одну очистку противодействия заклинания или еще что-то в этом роде, но она уже не так работает, как прежде. Он пробормотал песнопение и высек кремнем искры, словно взрывая немного пиротехники, из-за чего в итоге мое лицо и грудь запачкалось чем-то черным и пепельным, похожим на запах серы. Боль в боку уменьшилась, а также перестала изматывать грудную клетку. Голова же продолжает надоедать мне своей умеренной пульсацией. Морфан выглядит обеспокоенным и одновременно разочарованным своими результатами. Он утверждает, что они были бы успешнее, была бы только у него под рукой свежая кровь курицы. Даже если мне больно, я все же рад, что у него нет доступа к ней, но, если бы свежая курица оказалась все-таки у него в руках, это было бы то еще зрелище.

Я хорошо помню слова Чародея: мои мозги вытекут через уши или что-то в этом роде. Надеюсь, что этого не произойдет в буквальном смысле этого слова.

Мама сидит на диване у моих ног. Она рассеяно растирает мою голень рукой. Она все еще желает убежать отсюда. Каждый из ее материнских инстинктов кричит ей о том, чтобы встряхнуть меня хорошенько и увести подальше от этого места, но она не какая-то там мама. Она моя мама. Поэтому она сидит со мной бок о бок, готовая сражаться до конца.

— Мне жаль того, что приключилось с твоим котом, — сообщаю я.

— Он был нашим котом, — отвечает она. — И мне также жаль.

— Он пытался предупредить нас, — говорю я. — Мне следовало тогда прислушаться к маленькому комку шерсти, — я опускаю бутылку воды на пол.

— Мне действительно жаль, мам. Я буду скучать по нему.

Она кивает.

— Я хочу, чтобы ты пошла наверх, когда все начнется, — говорю я.

Она снова кивает. Она знает, что я не смогу сосредоточиться на призраке, если буду беспокоиться о ней.

— Почему ты не рассказал мне, — спрашивает она, — что все эти годы искал его? Что планировал пойти за ним?

— Я не хотел, чтобы ты беспокоилась, — отвечаю я.

Я чувствую себя глупо.

— Видишь, как все хорошо обернулось?

Она убирает волосы с моих глаз. Она ненавидит, когда они постоянно лезут мне в глаза, затем концентрируется на моем лице и всматривается пристальнее.

— Что? — спрашиваю я.

— У тебя глаза пожелтели, — думаю, она опять сейчас заплачет.

Из другой комнаты я слышу, как Морфан чему-то клянется.

— Это связано с печенью, — мягко говорит мама. — А может быть, и с почками. Они перестают потихоньку функционировать.

Тогда это объясняет то разжижающее чувство в боку.

Сейчас в гостиной мы находимся одни. Все остальные разбросаны по углам и заняли свои позиции. Полагаю, каждый из них о чем-то думает своем, не прекращая читать молитвы. Надеюсь, что Томас с Кармел целуются где-то в стенном шкафу.

Снаружи дома мелькает вспышка, и этот факт бросается мне в глаза.

— Не поздновато ли для такого сезона вспышки молний? — интересуюсь я.

Голос Морфана доносится из-за кухонной двери, где он на данный момент обитает.

— Это не простая молния. Полагаю, наш мальчик осваивает кое-какую энергию.

— Нам стоит заняться заклинанием вызова, — говорит мама.

— Я пойду, найду Томаса, — я встаю с дивана и тихо направляюсь наверх. На самом верху лестницы я слышу голос Кармел, доносящийся из одной из старых комнат для гостей.

— Не понимаю, что я здесь делаю, — говорит она, при этом голос ее дрожит, и в то же время в нем слышится некая колкость.

— Что ты имеешь в виду? — спрашивает Томас.

— Да ладно. Я же долбанная королева выпускного бала. Кас ведет себя словно Баффи — истребительница вампиров. Ты, твой дед и его мать вообще являетесь ведьмами, магами или что-то схожее с этим. А Анна…это Анна. Тогда я тут причем? Зачем влезла во все это?

— Не помнишь? — интересуется Томас. — Ты — голос разума. Ты подмечаешь детали, которые мы даже и не заметили бы.

— Да, и думаю, что собираюсь наложить на себя руки. Есть только я и моя алюминиевая бита.

— Нет. Не так. С тобой ничего плохого не случится, Кармел.

Голос становится тише. Я чувствую себя извращенцем-любителем-подслушивать, поэтому не собираюсь их прерывать. Мама и Морфан возятся со своими заклинаниями. Пусть лучше Томас ловит момент, пока есть такая возможность, поэтому я тихо поворачиваюсь и спускаюсь вниз.

Интересно, что случится после того, как все закончится? Если предположить, что все пройдет гладко, что будет дальше? Все ли вернется на свои места? Забудет ли Кармел время, полное авантюр, проведенное с нами? Будет ли она избегать Томаса и снова станет лидером школьного благотворительного центра? Она не поступит так с ним, ведь правда? Я имею в виду, что она просто сравнивает меня с Баффи — истребительницей вампиров. Именно сейчас у меня о ней не самое лестное мнение.

Когда я выхожу на крыльцо, поплотнее закутываясь в куртку, замечаю Анну, сидящую на перилах с одной ногой поджатой под себя. Она наблюдает за небом, и от вспышки освещается ее лицо, полное в равной степени благоговения и беспокойства.

— Странная погода, — говорит она.

— Морфан утверждает, что это не простая погода, — отвечаю я, и на ее лице, как мне кажется, пробегают разные выражения, сменяющие друг друга.