Осенняя жатва (СИ) - Гуцол Мария Витальевна "Амариэ". Страница 30

Рэй задумчиво взъерошила волосы. Пнула носком тяжелого ботинка камешек. Он с плеском ушел в воду.

— Возле того, второго, только лужи крови. Воды нет. Если бы что-то вылезло из воды, с него бы капало, правда?

— Наверное, — О’Ши растер замерзшие руки, сунул их в карманы. — Если бы мы имели дело с чем-то обычным.

— А кроме того, водяные существа предпочитают топить, а не жрать, — задумчиво продолжила Керринджер. — Есть фотографии этого первого? Хочу глянуть.

— В офисе, — откликнулся детектив.

— Покажешь. Подвези меня куда-нибудь ближе к дому. Я тебе не ищейка, по запаху эту тварь не найду. Кстати о запахе. Что собаки?

— Ничего, — невесело хмыкнул Ник. — Полицейские собаки отказываются брать след. Скулят и воют. Поехали, покажу тебе веселые картинки.

Возле машин и ленты ограждения все оставалось по-прежнему, только рядом с полицейскими болтался старик в потрепанном дождевике. Нечесаная борода старила его и придавал уж совсем древний вид.

— Говорю вам, — голос старика дребезжал, — это жатва. Осенняя жатва, древняя жатва…

При приближении О’Ши и Керринджер он осекся. Смерил Рэй тяжелым взглядом почти невидимых под нависшими бровями глаз, развернулся и зашагал прочь. О’Ши небрежно салютовал мерзнущему патрульному и торопливо полез в машину. Салон служебного авто и самой Керринджер сейчас показался удивительно уютным и безопасным местом.

— Что ты хочешь от фотографий? — детектив включил печку, и Рэй обдало потоком теплого воздуха.

— Возьму у тебя пару, покажу отцу, — она пожала плечами. — А он старикам, с которыми пьет пиво каждую среду и пятницу.

— Что за старики? — О’Ши подобрался.

— Старые охотники. Они моего отца до сих пор называют «парнишкой Биллом». Тебе они ничего не скажут, мне тоже, а у него может получиться.

— Почему это не скажут? — спросил детектив без особого, впрочем, энтузиазма.

— Потому что таким соплякам, как мы с тобой, не положено рассказывать про всякие опасные штуки, — рассмеялась Рэй. Чем дальше они уезжали от берега, тем легче ей становилось. Вид выпотрошенного человеческого тела подействовал на нее сильнее, чем Керриджер хотелось бы. — Проклятье! Знаешь, я все-таки охотник на фей, а не мясник с двадцатилетним стажем.

— Ты наговариваешь на мясников, — машина выбралась из тесных улиц рыбацкого квартала, и О’Ши прибавил газу. — Они милые люди, не поднимающие руку на ближнего. В большинстве своем.

В полицейском управлении детектив занимал маленький, донельзя захламленный кабинет в конце коридора. Ник О’Ши и его напарник теснились среди шкафов с папками, огртехники, картонных стаканчиков от кофе, пакетов от фастфуда и еще какого-то неописуемого мусора. Рэй стряхнула со стула пустую банку от безалкогольного пива и коробку от обуви и села. О’Ши взгромоздился за своим столом. Разворошил кучу бумаг, выудил из нее две мутные черно-белые распечатки, сунул их Рэй:

— Вот, любуйся.

— Ничего не разобрать, — она вздохнула. — И на телефон не пойдет, отцовские дружки хреновы консерваторы.

— Ты злая, жестокая женщина, — О’Ши закатил глаза. — Нормально я смогу распечатать тебе эти потроха только из приемной.

Тем не менее, детектив начал подниматься из-за стола. Дело это было рискованным, потому что каждое его неосторожное движение грозило вызвать бумажную лавину.

О’Ши почти удалось просочиться в щель между столом и стулом, когда он споткнулся о банкуу с безалкогольным пивом. Ту, которую Рэй стряхнула на пол. Задетые бумаги посыпались на пол.

— Вот видишь, что ты натворила?

Керринджер равнодушно пожала плечами. Адреналиновая бодрость схлынула, оставив усталость. Она без особого интереса пошевелила носком бумаги. Неожиданно взгляд ее зацепился за еще одну мутную распечатку фотографии. Нагая женская фигурка скорчилась на плоском камне. На белой коже темнели рунические узоры, на камне — потеки. Насколько Рэй могла разобрать, кровь.

— А это что за дрянь? — спросила она, скривившись.

— Еще одна проблема на мою голову, — О’Ши присел и начал сгребать бумаги обратно в кучу.

Что-то в этой фотографии не понравилось Керринджер гораздо сильнее, чем могло бы. Умом она понимала, что Нику О’Ши приходиться каждый день разгребать изрядное количество всяческого говна, но чутье заставило ее отыскать взглядом краешек фотографии среди остальных бумаг.

— Не трогай тут без меня ничего, — детектив подбросил на ладони флешку. — Принесу тебе сейчас цветных картинок. Глаза б мои их не видели.

Ник ушел, и Рэй осталась наедине с папками в шкафах и стаканчиками от кофе. Чтобы разогнать усталость, она начала расхаживать по крохотному пятачку свободного места, который еще оставался в этом кабинете. Потом вернулась к столу детектива. Выдернула за уголок черно-белое фото жертвы и жертвенника, торопливо сложила вчетверо лист, сунула в карман.

Вернулся О’Ши, принес стопку распечаток. Рэй забрала и их. Детектив подвез ее до перекрестка возле дома. Керринджер выбралась из машины и нырнула в сплетение переулков. Над старым городом медленно занимался серый рассвет.

Тело требовало отдыха, но заснуть Рэй так и не смогла. Она ворочалась в постели, потом села, медленно, чтобы не удариться головой о низкий потолок. Спустила на холодный пол босые ноги и побрела на кухню за кофе. Часы показывали половину девятого утра. «Колд Армор» открывался в десять.

Рэй насыпала две ложки растворимого кофе в здоровенную стеклянную кружку, включила чайник. Через маленькое мансардное окошко был виден кусок улицы со старинной брусчаткой. Брусчатка была влажной от мелкого моросящего дождя. Керринджер вяло выругалась.

Разложила на столе перед собой распечатки фотографий включая и фото жертвенника. Из окна сквозило, уголки бумаг шевелились. Рэй поморщилась и прижала ближайший листок пустой пепельницей.

Первый убитый лежал на границей между водой и сухим берегом. Руки по локоть в воде, остальное на берегу. Пальцы скрючены так, как будто он из последних сил пытался заползти в воду, предпочитая утонуть, а не быть загрызенным. Рассматривать то, во что превратился его живот Рэй не стала. Сгребла листы в кучу, сложила, прижала пепельницей уже всю стопку. Задумчиво побарабанила по ней пальцами. Стрелка часов доползла до девяти.

Керринджер пришла в оружейный магазин через пятнадцать минут после его открытия. Байль под дождем притих, соседние магазинчики не подавали особенных признаков жизни, только в арке двора напротив курили двое смешливых продавщиц из кондитерской.

Уильям Керринджер читал газету за прилавком. Тихо-тихо хрипела старая кассетная запись. Низкий женский голос выводил джазовую балладу о разрушенной любви.

— Привет, пап, — сказала Рэй.

— Видела? — Керринджер-старший показал ей газету. Заголовок первой страницы гласил: «Еще одно жестокое убийство в рыбацком квартале».

— Ага, — Рэй поморщилась. — Гораздо ближе, чем мне бы хотелось.

Отец поглядел на нее поверх газеты. Рэй отодвинула секцию витрины и пробралась в святая святых магазина, на ту сторону, где царил хозяин. Сказала:

— Была там вчера. Коронер никак не может определить, что за тварь порвала бедолагу.

— Думаешь? — Уилл Керринджер почесал гладко выбритый подбородок.

— Задницей чую, — Рэй подвинула себе табурет, плеснула кофе из термоса в не слишком чистую кружку.

— Ты спала вообще? Выглядишь паршиво.

— О’Ши поднял меня в два часа ночи. Разглядывание расчлененки не способствует хорошему сну.

— Дурак он, твой О’Ши, — проворчал Керринджер.

— Работает, как умеет, — Рэй пожала плечами. Потом вытащила из кармана пачку помятых распечаток. — Слушай, посмотри, пожалуйста. Я такого никогда не видела, ни на Той стороне, ни на Этой.

Оружейник взял листы, развернул без особой охоты. Нахмурил седые брови, проронил:

— Гадость какая. Но готов спорить, что это что-то не наше. Вся наша дрянь как-то более прагматична. Хищник жрет, потому что он хочет жрать. Он не бросает столько еды. Человек… Не знаю. Может, в озеро заплыло что-то?