Возвращение (СИ) - Штиль Жанна. Страница 2

— Эмм… — Задумалась. А руки просить не у кого!

— Мне ничего не остаётся, как выкрасть вас, ваше сиятельство, и вынудить стать моей женой. — Накинул на её голову одеяло, присоединившись под ним к строптивице.

Послышался шум возни, сдавленный смех:

— Герард, прошу тебя…

— Как скажешь, моя леди…

Пугливо запрыгало пламя свечи.

В каминной трубе вздохнул ветер.

Мужчина согревал женщину жаром своей души, принимая взамен трепет её сердца.

Граф сразу же после обеда уехал в Штрассбурх.

Наташа, находясь в кухне, давала указания по приготовлению заживляющей мази из оливкового масла и пчелиного воска, когда её внимание привлёк шум.

У двери нерешительно топтался Жук, а Герр Штольц, осунувшийся и похудевший, от чего выглядел на десяток лет старше, прихрамывая, бросился в ноги хозяйки, восклицая:

— Моя госпожа! Я старый слепой осёл!

Пфальцграфиня опешила от неожиданности, глядя на мужчину у своих ног. Перед обедом она с Герардом ездила на кладбище и, расстроившись, долго приходила в себя от вида двух захоронений — отца и холмика собственной могилы, — усыпанных белым речным мелким камнем и уложенным вокруг них дёрном с ёршиком пожухлой травы.

Сырая промозглая погода усугубляла мрачное настроение. Копыта лошадей увязали в раскисшей грязи.

Девушка удобно сидела на коне в крепких объятиях Бригахбурга, но слабость усиливалась и кружилась голова.

И сейчас у неё потемнело в глазах при виде управляющего поместьем.

— Как такое произошло? Как я мог не признать вас, моя хозяйка?

— Встаньте, господин Штольц. — Она потянула его за локоть. — Странно, что вы, зная о метке Виттсбахов, умудрились меня спутать с… — Растерянно замолчала.

— Сложно было опознать… — замялся мужчина, слезящимися глазами всматриваясь в лицо госпожи. — Простите старого преданного душой и телом слугу. Смотреть было не на что. Да и горе затмило разум. — Счастливо улыбался, тряся головой. — Бедный хозяин… Какое несчастье и… Какая радость снова видеть вас. — Кинулся к рукам девы.

Наташа уже не сомневалась в его невиновности. Такую радость при встрече сыграть невозможно.

— Ничего не поделаешь. — Вздохнула, всхлипнув. — Виновные будут наказаны. — Обнимала его… Словно камень скатился с души.

— Убью собственноручно, моя госпожа. Вот на кого укажете, того и убью, — горячился старый слуга.

— Вы с дороги. Идите отдыхать, обедать. Поговорим после.

Когда управляющий, подволакивая ногу, ушёл, девушка подсела к Фионе. Рядом на скамье ёрзал непоседливый Гензель. Эти двое быстро нашли общий язык.

— Что думаешь? Как он тебе показался? Согласись, со стороны виднее.

— Ничего не думаю, — Рыбка прищурилась. — Он говорит правду. А вот вы выглядите больной.

— Ты права, с утра голова болит. У тебя там никакой травки не найдётся?

— Найдётся, — улыбнулась ведунья. — Только лучше бы вам пойти полежать. Чую, жар от вас идёт.

Наташа связывала своё состояние с иными событиями. Но предпочитала помалкивать. Только разве скроешь лихорадочный румянец и блеск счастливых глаз?

Вечеряли в кухне. Герард договорился со священником в Штрассбурхе на проведение свадебного обряда через два дня — в воскресенье в полдень.

— Хочу спросить тебя, Таша, — отставив кубок с элем в сторону, накрыл её пальцы ладонью. — Тебе предпочтительнее карета или паланкин?

— Не знаю, — растерянно пожала плечами, подкладывая ему блинчики с мясом. — В карете я ездила, а вот насколько комфортнее паланкин… Наверное, и там и там укачивает одинаково. — О Зелде старалась не вспоминать. Этого поступка она сестре не простит. Подхватилась, «включая» возражение экономиста: — А зачем карета? Возьмём у Юфрозины. Пошлёшь гонца, чтоб подогнали.

— Нет, мы не скоро вернёмся в Бригах. Отсюда уедем в Алем. У меня там дела. Ты поедешь со мной. — Кусочки омлета с куриным мясом и луком исчезали с блюда с завидной скоростью.

— А кто останется здесь? Я не готова к путешествию. — Подвинула к себе блинчики с яблочной начинкой, заглядывая в кувшин с молоком.

— У тебя опытный управляющий, экономка. Подать собрана. Решим вопрос с заключёнными под стражу и уедем. Я тебя больше не оставлю одну.

— Я подумаю. Алем? Долго до него добираться?

— Четыре дня с остановками на ночлег. Значит, карета. — Сиятельный погладил её ладонь, давая понять, что обсуждать больше нечего — он всё решил.

Пфальцграфиня не стала спорить. Утро вечера мудренее. Да и расставаться с ним не хотелось. Алем казался непозволительно далёким.

— Что экономка? — Она знала, что первый допрос проведён, но граф избегал говорить об этом. Сестру пока не трогали. Она вела себя смирно и безропотно. Не истерила, не плакала, ничего не требовала. Вышивала и молилась. Служанка, приставленная к ней, скрашивала её одиночество.

— Запирается. Говорит, ничего не знает.

— Когда вызовете Эрмелинду на беседу, пригласите меня. Хочу послушать. Если её вина будет доказана, как с ней поступят? Кто это будет решать? — С беспокойством смотрела на мужчину.

— Будет зависеть от степени злого умысла.

Вспомнился случай с Агной. Герард — данным ему правом — решил участь баронессы, собираясь сослать её в монастырь на пожизненный срок.

— Может, отправить её в монастырь?

— Сначала проведём дознание. — Сиятельный откинулся на спинку стула, прислушался.

Слышался слабый протяжный резкий звук, возвестивший, что стража видит приближающихся к воротам замка всадников.

— Сигнальный рожок? Ты кого-нибудь ждёшь?

Наташа беспокойно заёрзала:

— Возможно, прибыли нотар с опекуном. — Зябко передёрнула плечами, кутаясь в вязаную шаль, вставая.

— Хозяйка, — в кухню вбежал запыхавшийся стражник, — У главных ворот конный паланкин с большим отрядом охраны. Требуют впустить. Представились людьми его величества. Остальное не разобрали.

Граф встал:

— Пойду встречать. Не волнуйся, сейчас всё проясним. — Склонился к её руке, целуя, задерживая в ладонях. — Распорядись насчёт покоев и вечери. Кто бы это ни был, гости останутся на ночь.

Пфальцграфиня, отправив Гензеля спать, велев позвать экономку и слуг, в сопровождении Фионы, вышла на крыльцо. Не важно, что Герард ушёл встречать гостей. Он здесь сам гость. Она хозяйка поместья.

Стояла, вглядываясь в плотную темень, разрываемую мечущимися огнями факелов. На плечи опустилась плотная «дежурная» накидка, бессменно висящая на крючке у входной двери. Фиона щурилась, вытягивая шею, глядя, как из угадывающихся ворот, ведомые воинами под уздцы, выплывают крупные лошади, запряжённые в паланкин. Наташа видела такое только на картинках. Удивилась, когда за первым появился второй.

Она с беспокойством всматривалась в людей с факелами, следующих за процессией, в их серые усталые лица. Бригахбург выделялся высоким ростом, и она вновь любовалась его гибким стройным станом и широкими плечами. Остановившись у ворот, он отдал указание стражнику и направился к первому средству передвижения. Распахнув дверцу, помог выйти женщине в тёмных одеждах, обмениваясь с ней приветствиями.

Девушка поняла, что они знакомы. Почему нет? Он не производит впечатления затворника, и хотя бы иногда ему приходится вращаться в высшем свете.

Следом за гостьей его сиятельство помог выйти её спутнице. По медлительным вялым движениям можно было судить о преклонном возрасте попутчицы. Под её монотонное недовольное гудение из нутра «короба» выпорхнула молоденькая служанка. Покорно кланяясь и заглядывая в глаза брюзге, взяла её под руку.

Из второго паланкина выбрались двое ничем не примечательных мужчин в головных уборах и плащах.

Внимание хозяйки поместья было приковано к женщине, которую Бригахбург уверенно вёл к ней. Дама оживлённо говорила:

— Не ожидала вас здесь увидеть, Герард. Господин гехаймрат убедил меня заехать сюда на отдых. Завтра я намеревалась проследовать к вам. Хорошо, что я его послушала.