Нигредо (СИ) - Ершова Елена. Страница 49
— Спаситель! — предводитель богомольцев поднял взмокшее лицо. — Услышь свою паству! Не со злом пришли мы! С желанием открыть Тебе глаза! Не преступи закона Божьего! Одумайся!
— Одумайся, Господи! — застонали богомольцы, отбивая поклоны. — Добра желаем!
— Не открывай госпиталь, отец наш! — продолжил предводитель, по-прежнему глядя снизу вверх, и не обращая внимания ни на Марго, ни на взволнованных горожан, ни на оцепление. — Ходят слухи, что здесь будут проводиться дьявольские опыты. Чернокнижники, которые называются «учеными мужьями» и «докторами» считают, что могут попрать законы природы и вмешаться в Божий промысел, что есть недопустимое зло и служение сатане!
— Откуда сведения? — холодно осведомился кронпринц. Его жена, испуганная более всех, спряталась за его спиной и выглядывала оттуда настороженной мышью. Марго сжала зубы, стискивая локти и жалея, что оставила в сейфе стилет: ей тоже было не по себе. Опасливо поблескивали ощерившиеся дула ружей.
— Сестры милосердия и монахи, что помогают в приходских больницах, говорили, будто приходили ученые люди и под предлогом исследований брали у прихожан кровь, — глухо ответил предводитель, и по ближайшим рядам прокатились тихие вздохи. Трясущаяся женщина прикрыла ладонью рот и отступила, точно теперь торопилась встать как можно дальше от лестницы.
«Сейчас тут будет жарко, — шепнул барон. — Беги, маленькая свинка! Спасай свою шкурку!»
— Всем отступникам и грешникам — погибель! — закричали богомольцы. — Одумайтесь, грешники! Вернитесь в лоно церкви! Пока-айтесь!
— Ох, Иисусе! — тонко пискнули в толпе.
— Действительно, — сказал кронпринц. Теперь Марго видела, как тяжело вздымается его грудь, на этот раз затянутая в гражданскую пиджачную пару. Видела, как взмокли волосы на висках. Должно быть, ему совсем непросто давалось спокойствие, и гвардейцы, застывшие на лестнице, ждали сигнала — слова или жеста, — но Спаситель продолжал ровным и уверенным тоном: — Жизнь не стоит на месте. Жаль, не все понимают всю важность происходящих изменений. Но это понимаю я. В Авьене замечены неоднократные вспышки туберкулеза, и я готов поддержать попытки разобраться с причиной заболевания, чтобы оказать своевременную помощь и подготовить лекарство.
— В приходских больницах недостаточно мест, — заметил носатый господин, на время оторвавшись от блокнота. Его взгляд, цепляющий и живой, мог принадлежать полицейскому или журналисту. — И квалифицированного персонала тоже. Фельдшерскую функцию выполняют монахи, и за последний год имеем уже четыре смерти от туберкулеза.
— Верно! Чахотка замучила! — выкрикнули из толпы. — В приходских больницах все койки заняты!
— Молитесь! — потряс крестом предводитель. — И воздастся вам!
— Молитвами лечат! — зароптали в ответ. — А нам бы лекарств!
— А если эпидемия?
— Умирать не хотим!
— Все дела Господа весьма благотворны! — перебивая возгласы, загудел предводитель. — И всякое повеление Его в свое время исполнится! Одумайся, Спаситель! Не гневи Бога, дарующего Тебе силу! На все Его воля!
— Его воля — здесь! — кронпринц широким жестом указал на мраморные колонны, на арку, на статую Девы Марии. — И я — исполнитель ее. Здесь вы получите помощь! Здесь спасетесь! И не через долгие семь лет, а прямо сейчас! — Он принялся стягивать перчатки, и Марго почудилось, что из-под манжеты прыгнули оранжевые искры. — Прямо сейчас вы излечитесь, если больны! Прямо сейчас узнаете, как предупредить распространение эпидемии! Прямо сейчас сможете обнять родных и близких, когда, казалось, надежда потеряна! Прямо сейчас я, ваш Спаситель, протягиваю вам руку помощи! Вот она! — кронпринц вывернул руки голыми ладонями вверх. — Так примите ее!
Марго не улучила момент, когда вспыхнуло пламя. Только ахнула от ослепительной оранжевой вспышки и прикрыла глаза. Но и сквозь щелочки век могла различить огненные языки, пылающие на ладонях спасителя.
И это было куда страшнее стрельбы.
— Господи! — застонал кто-то слева. — Верую!
— Огонь неугасимый и бездымный! Ах!
— Верьте мне! — слышался звенящий голос кронпринца. — Верьте и будете живы!
Марго различала смятение в рядах богомольцев. Кто-то лежал ничком, кто-то размашисто крестился, как есть, на коленях, отползая назад. Марго и самой хотелось бежать: все равно куда, только подальше от слепящего оранжевого света, от застывших гвардейцев, от едва уловимого запаха гари, от треска огня, от воспоминаний…
Ее замутило, в висках отчаянно застучало, колени — ватные и будто бы чужие, — вдруг предательски подломились, и Марго, вздохнув, осела на мостовую.
На этот раз тьма длилась недолго.
Резкий запах ударил в ноздри, выдернул из забытья. Кто-то поддерживал ее затылок, спрашивал с различимым акцентом:
— В порядке, леди?
И снова резкая, острая вонь нюхательной соли. Марго застонала, отводя чужую руку. Но голова уже прояснялась, и напротив маячило встревоженное загорелое лицо.
— Смотрите сюда, леди! — упрямо продолжал незнакомый господин. — Сколько пальцев видите?
Она моргнула и ответила:
— Три. Теперь четыре.
— Прекрасно! — воодушевленно воскликнул он. — Удачно, что я оказался рядом с вами и успел подхватить. Иначе вы могли бы расшибить голову. Мое имя Натаниэль Уэнрайт.
— Уэнрайт? — переспросила Марго, силясь вспомнить, где уже слышала это имя. — Благодарю, мне просто стало дурно, но теперь лучше… а что с его высочеством?
— О, с ним все будет хорошо!
— Я видела, как он загорелся…
Умолкла, отгоняя всколыхнувшие память образы.
…удушливый дым.
…изъеденные огнем перекрытия.
…не помочь, не вытащить из огня…
— Такое случается, к сожалению, — поймав слабую руку Марго, доктор коснулся ее губами. — Но это было необходимо. И мне знакомо ваше лицо. С кем имею честь?
— Фон Штейгер. Баронесса.
— Позвольте! — голубые глаза доктора Уэнрайта блеснули радостью, и он с силой сжал ее пальцы. — Как я мог быть столь рассеян? Вы в списке приглашенных!
— Приглашенных? — рассеянно спросила Марго.
Сознание прояснилось окончательно, так что она могла различить поредевшую толпу, и опустевшую лестницу под аркой.
— На фуршет, — улыбаясь, пояснил доктор. — Как вовремя я вспомнил! Если упущу вас, Харри этого не простит. Разрешите проводить!
Подхватив под локоть, повлек в вестибюль — просторный, светлый, выкрашенный в белый и с белыми же декоративными колоннами. На оттоманке, скромно приткнувшейся между двумя кадками с гортензиями, полулежала бледная кронпринцесса с мокрым полотенцем на лбу, две фрейлины обмахивали ее широкими веерами, а возле окна, держа перед собой руки, стоял его высочество.
— Должен заметить, я не удивлен, — говорил он, наблюдая, как фельдшер бинтует ему ладони. Марго вспомнились дрожащие языки пламени, и снова ощутила дурноту. — Протесты были ожидаемы. Дьюла не явился сам, но подослал провокаторов.
— Неясно, чего они планировали достичь своей акцией, — произнес носатый господин, замеченный ранее в толпе.
— Скандала, — дернул плечом кронпринц и болезненно сморщился, когда фельдшер особенно туго стянул бинтом его руку. — А вероятнее — вооруженного конфликта. Их ошибка и наше счастье, что не пошли на открытую конфронтацию. Если бы гвардейцы или полиция начали стрелять, меня бы обвинили в убийстве. Я не мог допустить кровопролития.
— Ваше высочество, позвольте заметить, это становится закономерностью! Сперва — покушение анархистов, теперь — протесты религиозных фанатиков.
— Так напишите об этом, Имре! — нервно ответил кронпринц, выдергивая руки и принимаясь поверх бинтов натягивать перчатки. — Пусть люди сами делают выводы. Я верю, что в Авьене помимо мракобесия существует и просвещенность.
Он повернулся и замер, уставив на Марго внимательный взгляд. Опять накатила слабость. Марго понимала, что должна присесть в реверансе, сказать: «Ваше высочество…», но суставы точно одеревенели, язык присох к небу, а в ушах принялся нарастать противный звон.