Белый край (СИ) - Острожных Дарья "Волхитка". Страница 59

— Помню, как проснулся, — Нэмьер нахмурился. — Это по праву можно назвать вторым рождением — я ничего не понимал. Совсем ничего, как младенец. Я видел комнату, свое тело, отца, но не узнавал. И я не мог уйти от своего тела. Нужно было быть рядом, это как во сне, мучительное желание, навязчивое. Хотелось уйти, особенно, когда нас перенесли в тот склеп. Уйти и не видеть его мрачные стены и отца, весь этот кошмар. Но приходилось неделями сидеть у гроба, в пустоте.

Его взгляд заметался по комнате, будто все вокруг исчезло. После увиденного образы в моей голове стали ярче. Темнота, два гроба, несчастный лорд бегал от одного к другому. Его глаза округлились, жидкие волосы торчали во все стороны. Он всхлипывал, звал сыновей, просил богов вернуть их. Я бы умерла второй раз, увидев таким своего отца.

— В какой-то момент появился Калсан. Он почти не изменился с тех времен, разве что стал носить красное. Он велел высечь на гробах руны, и стало легче. — Нэмьер улыбнулся. — Только тогда я понял, что люди знают обо мне, что я не покинутое всеми создание, а дух Стефана был настоящим. Потом Калсан стал читать заклинания, темные. Не знаю как, но я чувствовал это. Это как проснуться ночью и уловить запах гари — его не видно, но тревога растет. Меня тянуло куда-то… казалось, что в свое тело, но оно было мертво, туда не вернуться. Но мне все равно нужно было это, нужно!

Он осекся и замолчал на минуту. Я не торопила. Не уверена, что до сих пор хотела все знать, но прервать рассказ не решилась.

— Это продолжалось долго. Казалось, что годы. Однажды Калсан читал очередное заклинание, и что-то произошло. Стефан сравнил это с судорогой. Что-то происходило со мной, то ли боль, то ли… не знаю, но я менялся. Впервые за все время ощущал что-то, меня будто рвали на части, потом собирали и снова рвали. Раньше все было видно, и вдруг исчезло, свет факелов ослеплял. Появился ужасный холод, он все естество пробирал. И воспоминания. Боги, я видел, что отец страдал и любил меня, но только тогда вспомнил, кем он был. Вспомнил и свою любовь, как мы жили… догадался, что произошло. Наверное, следовало радоваться, но я ужаснулся. Стать зачарованным монстром, противным богам и природе… страшно это сознавать.

Я все меньше понимала, что происходило. Сказанное напоминало сказку, но таковым не являлось. Или Нэмьер шутил? Вряд ли, но как еще это объяснить? Голова шла кругом.

— А ваш отец?

Брат лорда приоткрыл губы и медленно втянул воздух. Он заговорил не сразу, сперва долго рассматривал что-то в темноте.

— Помню, как лежал на полу. Рядом был Калсан, говорил что-то, а я так и видел лицо отца. Как он плакал над гробами много-много раз. Хотелось закрыть глаза и все забыть, даже то, кто я теперь. Человек? Дух? Существо? Здраво мыслить не выходило, но я осознавал, что случилось. Стефан кричал рядом. Я не обращал внимание, пока Калсан не кинулся к нему. Оказалось, что…

Нэмьер выдохнул и потер переносицу. Он не хотел говорить дальше. Не нужно было, но я не успела прервать:

— То, что умерло, не должно возвращаться сюда. Это божественный порядок. Никто не вернется из мира мертвых просто так. Калсан утверждает, что не понимал этого и верил в свои силы. Мне же кажется, что ему было просто любопытно, он отмахнулся от последствий. — Нэмьер грустно усмехнулся. — Стефан все кричал, Калсан оставил меня и бросился к нему. Оказалось… я увидел, как Стефан склонился над телом отца. Наше существование не может быть простым. Мир мертвых зовет нас, нужны силы, чтобы противостоять ему. Живая сила, которой у нас нет. Ее в избытке у чародеев, но они могут противостоять нам. Простые люди — нет. Отец обнял Стефана, и тот ненароком вытянул из него все.

Наступило тяжелое молчание. Нэмьер ничего не сказал о слезах брата, наверняка это была метафора. Отпив из кубка, он продолжил:

— Сперва все шло неплохо. Менялись только люди, которые часто находились рядом. Они отдавали нам свою силу, а мы поддерживали их жизнь с помощью мира мертвых. Но это было временно, в конце концов у людей не оставалось собственной энергии. Нужно было еще. Постепенно весь Ашвейн превратился в это.

— Ты говорил, что чародеи перенесут такое?

— Они все поняли быстрее нас и разбежались. Я не стану никого принуждать быть рядом и красть то, что дано богами.

— Значит, простые люди хуже?

— Нет! — Нэмьер встрепенулся и посмотрел на меня. — Они ничем не хуже, просто они уже стали жертвами. Ничего не исправить, поэтому и переживать не о чем.

Он скривил губы и притворился равнодушным, но я не верила. Слишком резкая перемена, слишком ярко сияли его глаза. Нет, он не мог отмахнуться от того, что сделал. Никто не знал о последствиях. После изменений люди не могли жить вдали отсюда, так куда их отпустить? Братьям приходилось сидеть с призраками и мучениями совести.

— Ты говоришь, что у людей хватает сил только на время, — начала я. — Выходит, что эти… чары не ограничатся Ашвейном?

Вспомнился лед у стены, но Нэмьер отмахнулся:

— Нет, но это ерунда. Я уже почти нашел выход.

Он отвернулся и нервно глотнул из кубка. Как-то резко все поменялось, не нравилось мне это.

— Какой выход?

— Думаю, с силами колдунов оборотней можно будет что-то придумать, мне удалось подружиться с несколькими племенами.

— Думаешь?

— Елена! Ты все равно ничего не поймешь.

Голос стал резким. Нэмьер нахмурился и не мигая смотрел на меня. Ничего он не придумал, только надеялся. А Калсан не собирался вредить этим землям, всего лишь защитить от них Ильмисар.

— Боги, — выдохнула я и закрыла рот ладонью.

Нэмьер все понял и осунулся.

— Ради Стефана я найду выход. Не вини нас за то, что мы не хотим обратно в тот холодный мир. Еще не поздно, за стеной пустынные земли, времени много. Калсан спешит лишь потому, что подвернулся случай.

При упоминании брата на лице Нэмьера появилось болезненное выражение. Он не думал о себе, только о вредном мальчишке.

Вспомнился противный голосок, который грозил мне пытками. Может, лорд и не был злым, но при мысли о нем я сжала челюсти. А еще начала ревновать.

— Ты поэтому отстранялся от меня, чтобы не вредить?

Он кивнул, но легче не стало. Улыбки и забота радовали, но не было доказательств привязанности. Или они остались непонятыми. Насколько знаю, поцелуи для мужчин ничего не значили. Тишина давила — только это и было ясно.

Хотелось спросить, почему они не вернули отца, но Нэмьеру будет больно. Он с презрением говорил о себе нынешнем, наверняка не осмелился втягивать в это родителя.

— Значит, весь лед здесь опасен? — спросила я.

— Нет, все это, — брат лорда обвел взглядом комнату, — пыль, для людей опасен лишь тот, что приходил к тебе. Калсан прозвал его Слезой Ашвейна.

Слезу больше напоминал тот, что сейчас блестел на стенах. Они будто скорбели о людях.

— Выходит, это ты подослал его ко мне в темницу?

— Нет. Когда мы поняли, как управлять ею, слезы стало чересчур много. Вблизи мы можем ей приказывать, но вдалеке она как кошка — где-то ходит, что-то делает. — Нэмьер грустно усмехнулся и покачал головой. — Чары напоминают животное. Если не знаешь, как дрессировать его, жди беды.

Меня удивляло собственное спокойствие. Сил на страх не осталось, или слеза Ашвейна повлияла. Я вспоминала поцелуи Нэмьера и вызывала в себе отвращение. Он был мертвецом, это гадко, противно природе. Без толку. Не напоминал брат лорда духа. Он дышал, был теплым, его губы — влажными. Мне нравилось все, что было с ним связано, так зачем отворачиваться? Из страха и предрассудков? Вздор.

Я встала и направилась к нему. Сердце быстро забилось, не верилось, что мне хватит смелости. Но Нэмьер оказался близко неожиданно резко. Он внимательно смотрел на меня, нужно было что-то сказать.

— Можно? — спросила я и протянула руку.

Он кивнул и игриво прищурился. Стало совсем не по себе, но развернуться и уйти было бы глупо. Стараясь двигаться изящно, я коснулась волос Нэмьера. Пряди оказались на удивление мягкими и гладкими. Здесь не было чужих глаз, только брат лорда, его улыбка, тишина… это пьянило.