Дженнет (СИ) - Романова Галина Львовна. Страница 18
Мэбилон задумалась. Она впервые получала такое предсказание.
— Но что же мне делать?
— Ничего! — прокаркала пророчица.
— Как так — ничего?
— Вот так! И оставь меня! Оставь! Мне страшно… Уйди! Ии-и-и-иу…
Закрыв лицо рукавами балахона, Бин Сидха завыла, раскачиваясь на потолочной балке так, что едва не падала. Потом запрокинула голову, и жуткий истошный вопль потряс стены башни.
Мэбилон отступила, не простившись, но долго вслед ей звучали пронзительные жуткие вопли, от которых кровь стыла в жилах.
Размышляя над словами Бин Сидха, она спустилась в сад с твердым намерением найти Роланда. Где-то раздавались голоса, слышался смех. Один из голосов показался ей знаком, и Мэбилон поспешила в ту сторону.
То, что она увидела, заставило королеву замереть на месте, а потом метнуться за ближайшее дерево. Она обхватила шершавый ствол руками и сжала их так сильно, что мороз вмиг сковал толстый ствол льдом от корней до вершин. Закоченел каждый листик, в льдинки превратились цветы вместе с гнездом какой-то птицы.
Роланд, развалившись в кресле, наблюдал, как юные фрейлины играли с Конно в жмурки, бегая по поляне. Он улыбался, глядя на то, как девушки, сдерживая смех, одна за другой ускользали от юноши. А выражение его лица было таким, что Мэбилон невольно вздохнула. Ее король был счастлив. Глаза его светились тем особенным светом, который узнаешь сразу, особенно когда этот взгляд обращен не на тебя.
Убегая от Конно, одна из фрейлин буквально упала Роланду в объятия, и тот, к ужасу и досаде подсматривающей королевы, не оттолкнул нарушительницу правил, а наоборот, поднялся и привлек фрейлину к себе. Девушка ойкнула, попыталась отстраниться, и Конно тут же поспешил на голос.
— Э, нет, друг, — подал голос Роланд, — остановись! Не то поймаешь меня вместо девы!
— Прошу прощения, мой король, — Конно быстро поклонился.
«Друг!» Он назвал этого выскочку другом! Королева задыхалась от ярости. Тем более, что девушка, которую Роланд выпустил из рук, не думала убегать. Она выпрямилась, выходя из-за дерева и направляясь к играющим.
Заметили ее не сразу — девушки были слишком увлечены беготней. Кроме того, в большинстве своем они в этот момент оказались спиной к подходившей Мэбилон, у Конно были завязаны глаза, а Роланд… Роланд ее, конечно, заметил, и взгляд его потух. Он отстранил от себя фрейлину и осторожно сделал шаг навстречу:
— Ваше величество…
Фрейлины опомнились и с визгом метнулись в разные стороны. Но Конно с завязанными глазами не успел за ними. Метнувшись туда-сюда с раскинутыми для удобства руками, он натолкнулся на Мэбилон и мгновенно стиснул ее в объятиях:
— Попалась, птичка!
Одним движением сорвал с глаз повязку и…
— Моя королева!
Совсем близко Мэбилон увидела его глаза. Темные, с алыми искорками на дне. Там, в глубине их, постепенно разгорался огонь страсти. «Сейчас он меня поцелует!» — подумала королева и отвернулась, ища взглядом Роланда. Тот стоял в стороне, и в его взгляде не было и намека на ревность. Наоборот, в глазах его она прочла интерес. Ему нравилось то, что он видит! Он был этому рад!
— Моя королева…
— Пошел вон.
Их разметал в разные стороны ледяной вихрь. Мэбилон когда-то заслужила прозвище Королева Льда за то, что умела замораживать все вокруг. Именно то, что она сумела превратить в хрупкий лед оружие враждебной армии, и помогло ей одержать победу над королевой Айфе. Мечи и копья превратились в сосульки, а стрелы — в снежки, так что они почти никому не успели причинить вреда. И сейчас она бы с удовольствием превратила в ледяную глыбу еще и Конно, и уже подняла руки, чтобы обрушить на юношу чары, но Роланд, сорвавшись с места, успел заслонить его собой.
— Остановись!
Она застыла с поднятыми руками. Взбитые снежным вихрем волосы ее встали дыбом вокруг головы.
— Ты… ты приказываешь мне? — собственный голос показался чужим.
— Отнюдь, — человек прямо взглянул ей в лицо, — кто смеет приказывать самой королеве Мэбилон? Она повелевает всем миром, вольна над жизнью и смертью любого из своих подданных, она сильна, но сила не только в том, чтобы карать направо и налево одним движением руки, но и в том, чтобы миловать. Сильные всегда добры. Будь и ты добра к бедному юноше, который не совершил ничего дурного…
— Не совершил? Он…он…
— Он извинится, — пообещал Роланд. — И ты его простишь. Ведь он любит тебя, а любви можно простить многое — любое безрассудство.
Словно только и ждал этого момента, Конно вышел из-за спины Роланда и преклонил колено.
— Моя королева, — промолвил он дрогнувшим голосом, — я вас люблю. Моя любовь сильнее меня. Я не властен над своими чувствами. Жить ради вас, служить вам, подчиняться вам — все, чего я желаю.
Мэбилон перевела взгляд на Роланда. В глазах человека светилось удовольствие. Он был рад, что все так обернулось. Рад, что отдает свою королеву другому? Рад и не ревнует? Нет, не ревнует. Наоборот…
— Стража!
Они возникли мгновенно, словно соткавшись из воздуха. Шесть рыцарей в легких доспехах с оружием наголо. Выпускники школы Саттах Грозной, лучшие из лучших, отменные бойцы и преданные телохранители. Готовые по приказу королевы атаковать, кого угодно. Роланд только мельком видел этих бойцов, когда они навещали свою наставницу, и понимал, что ему, да и Конно, никогда не стать такими же, как самый слабый из этой шестерки.
— Ты прав, мой повелитель, — Мэбилон медленно опустила руки, — любовь не признает границ, законов и условностей. Ей можно все простить — любой проступок и любую слабость. Она не замечает ни угроз, ни уговоров. Ей не ведом страх. И — да, простительно любви любое безрассудство… Взять его!
Роланд вздрогнул — тонкий палец, как игла, нацелился на Конно.
Рыцари действовали четко, словно этому их тоже учили в школе Саттах. Двое встали по бокам королевы, двое — справа и слева от короля, а еще двое схватили Конно за локти, заставляя выпрямиться. Блеснуло оружие. Острия четырех из шести мечей нацелились на юношу, предупреждая каждое его движение.
— Ваше величество, — вымолвил Роланд, — что вы…
— Я решила так! Я — королева, и вольна над жизнью и смертью любого из своих подданных. Он оскорбил меня и будет наказан. Увести!
Рыцари направились прочь. Конно следовал за ними в каком-то оцепенении. Он даже не обернулся, когда его последний раз окликнула по имени рыдающая сестра.
Дженнет во все глаза смотрела на Озерную Деву. Та стояла на небольшом плотике, больше похожем на плавучий островок из веток, водяных растений и травы. Он плыл сам по себе, но, присмотревшись, можно было заметить две тени, что толкали его под водой.
Озерная Дева была невелика ростом, бледна и стройна. Длинные серо-зеленые волнистые волосы падали ей до колен, почти полностью скрывая фигуру. В прядях запутались водоросли, от босых ног пахло тиной. Глаза ее смотрели куда-то вдаль, словно у слепой. Да ведь она и есть слепая! — осенило Дженнет.
— Кто нарушил мой покой? Кто осмелился явиться на священные берега? — прошелестел негромкий голос.
— Дева! Озерная Дева! — оба брата-короля рванулись навстречу, падая на мелководье на колени. — Подскажи! Научи!
Дева медленно закрыла и опять открыла глаза.
— Подскажи, Дева, научи! Если не ты, никто нам не поможет! — перебивая друг друга, заговорили оба брата-короля. — Имена нам — Охалла и Тетра, и вместе вышли мы из чрева матери нашей, королевы. Ни у одного из нас нет права первородства, потому как впрямь появились мы на свет одновременно… Она умерла, родив нас на свет, потому как разорвали мы ей чрево. Король, наш отец, второй раз так и не женился, и нет у нас братьев и сестер. Ни одного из нас не выделял он при жизни, твердя всякий раз, что мы равны между собой, нет старшего и младшего, первого и второго. И скончался, не назвав наследника… Но на одном троне двум королям не место. Один из нас должен стать королем, а второй — навсегда остаться принцем! Не дозвались мы из страны теней духов отца и матери, чтобы они разрешили наш спор. Осталась надежда на тебя. Подскажи, Озерная Дева, кто станет королем, Охалла или Тетра? Как нам разделить между собой власть?