Жизнь - жестянка (СИ) - Стрельникова Александра. Страница 6

Здороваюсь с соседом. Он говорит, что посоветовался с приятелем, и тот будет нас ждать на полигоне МАДИ. Он прав: если уж гонять всерьез и без страха лишиться прав, то только там. Давно хотела проехаться по настоящей гоночной трассе. Когда училась в БМВешной школе экстремального вождения, там тоже был полигон, но не тот — просто большая оборудованная площадка.

За руль сразу не пускает. Да я и не настаиваю. С механической коробкой давно не ездила. Тем более, что это — Порше. Знаю, что сцепление здесь капризное. Требует филигранной работы. Ладно, на полигоне и освою.

Дом у меня по Новой Риге. Подпадает под новомодный разряд «дальних дач». Но это он сейчас стал новомодным. Когда я покупала землю, все мои знакомые только пальцем у виска крутили — зачем же так далеко? Но мне это без разницы. На работу мне каждый день не ездить.

Пока выруливаем на трассу, болтовня с общеавтомобильных вопросов, которые мы обычно с Коршуновым и обсуждаем, самым естественным образом перекидывается на историю с разбитым Порше. Даже не поняла, кто за эту тему взялся первым. Мне ведь тоже так и хочется задать соседу простой вопрос: «Ты ведь Стрельникова знаешь? Ведь так?»

Коршунов меня опережает. Делается задумчив и даже печален.

— А ты знаешь, я ведь с ним гонял не раз…

— Знаю.

Глянул быстро и чуть удивленно. Поясняю:

— Видела тебя и его вместе на фотографии с Поршами. На сайте любителей 911-х.

— А-а-а…

— Только тот, что на фото ведь жив-здоров.

Опять быстрый изучающий взгляд. На сей раз без удивления. Серьезный. Сосредоточенный.

— Не успокоилась?

— Ты ведь не случайно расщедрился и покататься повез. Поговорить хотел? Ну так говори.

Кивает утвердительно.

— Чуть позже. До места доберемся и поговорим.

И меня тут же продирает мороз по коже. Что-то в его голосе, в интонациях… Б-р-р-р! Ну что я за дурочка такая? Нет, чтоб раньше испугаться! Теперь-то что? Начать биться в истерике и требовать, чтобы высадил? Так ведь не захочет — не высадит. Светофоров, на которых ему придется остановиться, а я получу возможность выпрыгнуть, впереди не предвидится. Так что сижу, смотрю в окошко на пролетающий пейзаж. Молчу. Он тоже молчит. Изредка поглядывает на меня. Словно мерку прикладывает. В глазах сталь. Физиономия узкая, хищная. Причем это не красивая ухоженная дикость из кино, а исконная, настоящая, страшная… Не сытый лев, а голодный волк.

Еще когда только познакомились, все пыталась понять, что же меня влечет к нему? Так и не разобралась в своих чувствах. Больше всего это похоже на то, что испытываешь, глядя с большой высоты вниз. И страшно до чертиков, так что дыхание перехватывает, а сердце начинает случать глухо и торопливо, и в то же время открывшаяся бездна манит неостановимо, почти гипнотически. И только диким усилием воли, в последний момент, заставляешь себя перестать смотреть и отступить назад…

Коршун включает приемник. В салоне начинает весело ныть Markscheider Kunst: «Проблеме, я не люблю совсеме. Зачеме, проблеме вообще зачеме?..» Вот именно — зачеме? Принимаюсь подпевать: «Я не слежу базар, не люблю расклады, гады. Отдельно я, и трогать меня не надо».

Косится, в глазах веселое изумление. Воспользоваться что ли моментом? Своего рода последняя сигарета для висельника…

— Прокатиться-то дашь? Или сразу… говорить будем?

— Героическая девочка. Последнее желание перед казнью?

Забавно! Похоже думает о том же! Пожимаю плечами:

— Угу.

Внезапно тормозит у обочины.

— Перебирайся. Только без глупостей.

Сказать, что я удивлена, значит не сказать ничего. Пока меняемся местами, все время следит за мной. Глаза настороженные, но какие-то шальные. Поиграть любим? Сажусь за руль, подстраиваю под себя кресло, зеркала. Пробую тронуться. Сцепление и правда капризное, но я уже чувствую, что мы с этой машинкой поймем друг друга. А если газку? Йо-хо! Да она просто волшебная! Покатаемся всерьез?

Дорога — дрянь. После зимы стала буквально на глазах разваливаться на куски и ямы. Все волокутся, как клопы, травленые дустом. Периодически приходится обгонять по обочине — благо она широкая. Коршунов, сволочь такая, то хохочет, то матерится. Тяжело ему дается мое водительство. Понимаю. Тоже нервничаю, когда в пассажирах оказываюсь. Всего несколько человек из моих знакомых водят так, что я могу расслабиться и получать удовольствие.

Периодически кто-то пытается держаться нашего темпа, но хватает их не на долго. Более или менее постоянно держится только один тип. То отстает, то снова догоняет, пытаясь перегнать, но я не даю. Скоро сворачивать на «бетонку», если мы и правда едем в сторону полигона, а значит на Ленинградку. Ну точно:

— Все, хватит. Развлеклась и будет.

Притормаживаю, перестраиваясь в правый ряд и сбрасывая свою скорость до скорости потока. Поворачиваюсь к нему. Собираюсь, что-то сказать и вдруг вижу, как его взгляд, устремленный куда-то за мое левое плечо резко меняет свое выражение. И одновременно с этим волосы у меня на затылке, который как раз обращен туда, куда он смотрит, встают дыбом, словно наэлектризованные. Резко оборачиваюсь и успеваю увидеть в боковом окне машины, которая поравнялась с нами (кажется, той самой, что от нас не отставала!), черный зрачок дула.

!!!

Первое категорическое желание — драпать. Оно такое яростное, что в тот момент, когда я еще только начинаю осознавать его суть, нога уже давит на педаль газа.

Ласточка моя! Как же эта машина стартует! Выпущенные в нас пули разносят заднее боковое стекло и барабанят по кузову. Но сама я из-под выстрела ухожу. Уезжаю. Нет! Улетаю! И лечу дальше так, словно за мной черти гонятся. Коршунов рядом на удивление спокоен. Не кричит, не бьется в истерике (в отличие от меня, между прочим), а просто вынимает телефон и принимается куда-то звонить. Мне не до него. Мне бы с дороги не слететь и не врезаться ни в кого. И главное не дать тем сволочам сзади опять приблизиться на расстояние прицельного выстрела. Я уже знаю, чем это может кончиться. Причем на этот раз у них, к сожалению не джип, а машина, которая, судя по всему, не многим уступает Порше по количеству лошадок под капотом. Значит на одной мощи не уйдем…

— Сворачивай на бетонку.

— С ума сошел? Там же…

— Сворачивай, говорю. Нас там встретят.

Вот даже как? Встретят? И кто бы это?

Сворачиваю. Если кто не знает, «бетонка» — узкая. По полосе в каждую сторону. И вечно забитая тяжелыми грузовиками. Обгон только по встречной и весьма эпизодически. Коршунов помалкивает. Редкий все-таки мужчина! Ни одного руководящего указания! Впереди уже маячит пересечение с Дмитровкой. Там встанем в пробку. А как только встанем — нам конец. Скашиваю глаза на соседа. Сидит, ноготь грызет. Звонит его телефон.

— Найди место и развернись. Попробуем сбросить их с хвоста… Не успевает он.

Ладно. Вот и перекресток — и вроде встречных нет. Дергаю ручник и одновременно начинаю бешено крутить руль. Нас заносит, разворачивает, бросает из стороны в сторону. Машина окутывается вонючим дымом и запахом горелой резины с покрышек. Но главное достигнуто — мы на встречной и носом в нужную сторону. Обалдевшие преследователи, никак не ожидая от меня ничего подобного, пролетают мимо. Но счастье длится недолго. У них за рулем явно не лох какой-то.

— Проедешь несколько километров и повторим фокус.

Устала страшно. И взмокла как мышь. Нервы ни к черту. Антидепрессантов мне! И жизнь… Черт! А жизнь-то как раз, вроде бы налаживается! Кажется, что она у меня совсем не жестянка дребезгучая, а напротив — приятная штука. По крайней мере умирать ну очень не хочется.

Подгоняю авто-лошадей. Высматриваю разворот. Коршунов все это время не выпускает из рук телефон. Переговаривается с кем-то. Наверно с тем, кто нас должен был встретить да не успел. Вот и подходящее для разворота местечко. Только на встречной уже совсем близко здоровенный тяжелый грузовик. Из числа тех, что иные легковушки на трассе обгоняет. Мигаю ему фарами и опять захожу в разворот с заносом.