Жизнь - жестянка (СИ) - Стрельникова Александра. Страница 7

Визг тормозов, рев клаксона, а секундой позже — дикий, раздирающий барабанные перепонки грохот. Невольно вжимаю голову в плечи.

Коршунов устало:

— Тормози.

Смотрю на него непонимающе.

— Все. Ребята доездились. Надо взглянуть.

Смотрю в зеркало заднего вида. Картинка, которая стремительно удаляется от нас потому, что я все еще давлю на газ, впечатляет — грузовик съехал в лес, а рядом с ним колесами вверх лежит изуродованная машина наших преследователей. Все-таки зря говорят, что нет в мире справедливости.

Притормаживаю. С визгом сдаю назад. Коршунов выпрыгивает из машины и бежит к перевернутой тачке. Я же иду к грузовику. Водитель уже выбрался из кабины и сидит, тяжело опустившись на подножку.

— Вы как? Нормально?

Поднимает полусумасшедшие глаза. Переводит взгляд на Порше за моей спиной. И прямо на глазах звереет.

— Ах ты сука! Да ты что ж это творишь?

Кулачищи у него — будь здрав. Невольно отступаю. Но тут за моей спиной возникает хмурый Коршунов. Вроде и не делает ничего и даже ни слова не произносит, но водитель грузовика как-то мгновенно успокаивается, перестает орать и размахивать руками и опускается назад — на ступеньку.

— Ты извини мужик, у нас вариантов не было.

Достает из кармана бумажник, вынимает из него все, что есть. Шофер недоверчиво переводит взгляд с Коршунова на деньги, которые тот ему протягивает. Пачка впечатляет.

— Это тебе за нервы. И за забывчивость…

— Какую еще?..

Коршунов перебивает нетерпеливо.

— Такую. Ты вот прямо сейчас, сразу, без разговоров забудешь о том, что мы здесь были и все. Та тачка, — кивает на перевернутую машину, — неожиданно, сама собой вылетела на встречную, ты тормозил и вообще сделал все, что мог. Любая экспертиза это подтвердит. Там два трупа. Они с тобой спорить не станут. Лады?

Мужик молча забирает купюры. Мы уже идем в сторону Порша, когда я слышу за спиной его ворчание:

— Черт знает что такое…

Согласна. Целиком и полностью.

Садимся в машину. Коршунов на место водителя. И слава богу. Прокатилась уже. Спасибо, больше пока не хочу. Заводит мотор, но трогаться не спешит. Задумчиво смотрит вперед. Руки на руле. Между прочим красивые — пальцы длинные, сильные, ногти чистые, коротко стриженные. Кожа на костяшках и на внешнем ребре ладони темнее, даже на взгляд более плотная. Какие-нибудь восточные единоборства? С него станется — гибкий как кошка. И ростом всего на полголовы выше меня. А мне нравятся мужики высоченные, с плечищами в косую сажень, с кулаками, как у давешнего водителя грузовика… Хм… Вот только когда тот начал махать этими своими кулаками у меня перед носом, Коршунову одного взгляда хватило, чтобы тот отступил. А все потому, что мы хоть и человеки, но все равно — звери. Всегда чуем сильнейшего… Не в смысле размера кулаков, а в смысле злой решимости идти до конца любой ценой.

Сижу, развлекаю себя подобными околофилософскими мыслями. Жду. Он по-прежнему молча смотрит перед собой, потом переводит взгляд на меня. С дуру не отвожу глаза и снова попадаюсь. Опять тот же манящий зов бездны под ногами. Мне кажется еще мгновение, и я все-таки шагну за край. Туда, откуда возврата уже не будет. Но в этот самый миг он вновь отворачивается, включает передачу и выруливает на дорогу.

Фуф…

Едем. Уже не торопясь, но и не особо медленно. В потоке. Видимо, чтобы не привлекать ненужного внимания. Хотя не очень понимаю, как можно не обратить внимания на Порше, кузов которого изрешечен дырками от пуль…

Коршунов молчит. Даже о моих водительских подвигах — ни слова. Опять плюсик ему. Мужики — народ странный. Практически каждый считает своим долгом прокомментировать то, как водит машину женщина. Оч-ч-чень ценю, когда после очередной поездки мой пассажир поворачивается ко мне и с легким удивлением в голосе говорит, как ему кажется, комплимент: «А ты неплохо водишь!» Почему-то ни одному из них даже в голову не приходит сказать что-то подобное водителю-мужчине.

Едем по-прежнему молча. Коршунов только перекидывается парой слов по телефону. Уточняет место встречи. Посмотрим. Не удивлюсь, если узнаю во встречающем кареглазого Стрельникова.

Точно. Он. Улыбается, стоя у здоровенного, утомительно черного джипа.

— А ты оказывается Шумахер…

У этого реакция на раздражитель в виде «бабы за рулем» нормальная. Как у большинства. Усмехаюсь в ответ:

— В отличие от тебя.

Темнеет лицом, но возразить нечего. Он-то к нам на подмогу действительно не успел. Молчит. Зато заговаривает Коршунов.

— Ты лучше скажи мне, почему не сбежала, когда я из машины выскочил и помчался смотреть, что там с ребятками, которые с нами наперегонки гонялись. Могла ведь педальку в пол — и только бы я тебя и видал. Спохватился, уже собрался назад бежать, смотрю, а ты следом мчишься… Не сообразила что ль?

Смотрю хмуро. Ответить нечего. Ведь и правда могла бы… Только вот какой в том толк?

— Нет, а правда… — вступает в разговор Стрельников.

Тут уж не выдерживаю, больно тон у него противный.

— Да не понимаю я ничего! А раз не понимаю, чего бегать-то? Только пыль глотать…

Стрельников:

— Да чего ты, курица, понимать мо…

Молча пинаю его ногой в голень. Еще в студенческом возрасте мне доходчиво объяснили, что от дамы в первую очередь все ждут классическую пощечину. И руку более опытный противник всегда перехватит. Яйца? Их все мужики берегут пуще глаза. А вот такую подлость, как удар по незащищенной косточке голени пропускают практически все. Стрельников наглядно доказывает это. Надо же — действительно сработало! Скачет на одной ноге, матерясь. Ему и больно, и обидно. Скверное сочетание. Неперспективное для наших дальнейших отношений.

Поясняю:

— Это тебе за курицу.

Хороший мальчик. На женщину руку поднять воспитание не позволяет. Только шипит:

— Сука.

Улыбаюсь. Когда это слово произносят в такой ситуации и таким тоном — это уже не оскорбление, а чистой воды комплимент. Коршунов за спиной хохочет. Жду, пока Стрельников закончит прыгать и ругаться, и предлагаю:

— Давайте вы мне что-нибудь интересное расскажете, а я вам в ответ.

— А ты никогда не слышала такую присказку: меньше знаешь, лучше спишь?

— Раз меня уже все равно собрались пристрелить, незнание меня точно не спасет. А знание может.

Переглядываются. Стрельников:

— Все, что тебе сейчас нужно знать, это как кратчайшим путем добраться до аэропорта и свалить из этой страны в счастливые дали.

— Это мы уже проходили. Не годится.

Опять переглядываются. Что-то мне в выражениях их лиц не нра… Движение за спиной, рука Коршунова у меня на шее и темнота.

Глава 3

Я теряю сознание так быстро, словно у меня есть большая красная кнопка, как на компьютере — нажал и все. Потом правда, когда включать будешь, ругаться начнет. Пенять на то, что некорректно отрубила питание. Ну так и что? Я когда прихожу в себя тоже ругаюсь. Но меня, в точности как и компьютер, полностью игнорируют. В первую очередь потому, что слушать мою ругань просто некому.

Оглядываюсь. Окон нет. Матрас на полу, ведро в углу. Пять звезд! Комфорт по высшему разряду. Они меня что же, похитили? А зачем? Будут пытать, выбивая показания? Так я им и без этого все расскажу. Мне таить особо нечего. Да и кому еще-то рассказывать, как не им?.. Сероглазый Стрельников ведь точно из их команды. С другой стороны — почему я так решила?.. Только потому, что меня с Коршуновым пытались убить тем же способом, что и того парня?

Волосы на загривке опять мгновенно встают дыбом, едва перед глазами возникает картинка: провал автомобильного окна, из которого как чей-то злобный глаз смотрит дуло… Несмотря на накативший приступ страха пытаюсь эту картинку удержать. Уж с чем, с чем, а с собственными страхами я воевать за столько лет научилась просто виртуозно. Враг не пройдет! И победа всегда за мной. Пока что по крайней мере…

Смотрю на застывшую перед внутренним взором картинку. Что-то… Да, точно. Хоть лицо человека, который стрелял в нас с Коршуном, полускрыто оружейным прикладом, совершенно ясно, что это не убийца сероглазого. Масть не та. Тот был типичным русаком — светлый и волосами, и глазами, а этот темный до черноты. Кто-то совсем другой по мою голову? Или у них там целая шайка, и желающие развлечь себя очередным убийством в очередь выстраиваются?