Матрос империи. Начало (СИ) - Четвертнов Александр. Страница 60

Но, как бы я не расписывал наши преимущества, нехорошие сюрпризы, могли ожидать и нас, такие, как ракетный, или артиллерийский обстрел, атаки авиации, или наземных сил противника большей численностью, чем наши подразделения. Именно в таких условиях, мы и должны были вести бой, и выполнять поставленные задачи. Нам показывали видеозаписи… ад, хаос, просто жесть, большего не скажу, слов нет.

Высадка казалась невозможной, даже, когда наш флот перегружал оборонительный контур противника, вел радиоэлектронную борьбу, вводил в бой авиацию, осуществляющую прикрытие десантных ботов, что только не шло в ход, даже дымовые завесы. Сами боты во время десантирования осуществляли противозенитные маневры, выбрасывали тепловые ловушки, ложные цели, отстреливались из автономных систем противовоздушной обороны.

Все это не сравнится с прибытием на планету, и разверткой боевых порядков планетарных атакующих сил. Как туристы, они приходили на готовое, когда мы уже уничтожили системы ПВО, захватили плацдарм, отбросили противника, возможно, захватили командные пункты, или посты управления системой обороны. Они не десантировались в ботах, а спускались на планету в десантнотранспортных кораблях, из которых затем четкими рядами, без спешки, выходила пехота, тяжелая техника, артиллерия, разворачивался штаб, проводилась дополнительная разведка, и только потом, начиналась военная операция, по всем правилам современной науки.

Морская пехота после прихода «береговых крыс» зализывала раны, отлеживалась в госпиталях, возвращалась на звездолеты, к которым была приписана, проводила ремонт техники, мы уже выполнили свою задачу, и были больше не нужны, если, только, не возникало внештатных ситуаций, но они бывали редко. Потому что флот все также вел разведку с орбиты, помогал осуществлять координацию планетарным войскам, и поддерживал их, если не обходимо, орбитальными ударами, которые использовались крайне редко, так как кроме военных сил противника, на планете находилось мирное население, а мы не варвары, что бы рушить, и уничтожать все, и всех.

Так что, служба в морской пехоте была опасна и трудна, кто-то называл нас смертниками, кто-то восхищался, но все сходились в одном, именно мы были элитой вооруженных сил Российской Империи, всегда на острие атаки, всегда готовы к бою, хоть с самим чертом, и готовы к смерти.

Произошла у меня за это время и встреча с Крыловым. Я возвращался с очередного футбольного матча, грязный, и мокрый, хоть и брал с собой запасную форму, но волосы и лицо были, как будто я вылез из болота.

Крылов стоял в окружении других курсантов первогодок, матросов, капралов и старшин, и о чем-то с ними беседовал. Морпехи очень внимательно его слушали, кивали, что-то говорили в ответ.

— Свинья везде грязь найдет! – заметил меня он, когда я проходил мимо.

Я не принял это на свой счет, и, как ни в чем, ни бывало, пошел дальше.

– Туров, отвечать, когда к тебе обращается старший по званию! – рявкнул он мне в спину.

Я встал по стойке смирно, обернулся, и ответил:

– Извините, Ваше благородие! Откуда мне знать, что Вы разговариваете со мной. — я сделал удивленное лицо, — Вы же до этого обращались к другим матросам, рассказывая истории из своей жизни.

Ах, как его перекосило. Его лицо от гнева налилось красным, как помидор, и он подошел ко мне.

– Ты что себе позволяешь старшина?! — прошипел он. – Совсем охренел?! Ты разговариваешь со старшим по званию!

– Ничего не позволяю, Ваше благородие. — я сильнее вытянулся смирно, и громко отвечал. — Только констатирую факты.

— Да я тебя….— он задыхался от злости. — Щенок, выкидыш коровы, ты сейчас узнаешь у меня, как разговаривать со старшими!

-- Вы мне угрожаете, Ваше благородие?! – я сделал шаг назад, и говорил нарочито громко. – Это нарушение устава, и превышение должностных полномочий!

– И что ты сделаешь? – зло оскалился он, показав свои зубы. – Пожалуешься на меня в учебный отдел, старшина?

Хорошая идея. Какой он умница, я сам не догадался, так он подсказал. Только…

– Пожалуй, да. – я подшагнул вплотную к нему, и посмотрел в его злющие зенки. – Только не в учебный отдел, а скажу Деду, капитан-лейтенанту Воиславу Драгомировичу Турову. У Вас же к нему претензии имеются? Скоро присяга, он приедет, и Вы сможете с ним все обсудить, разрешить вопросы, в которых я не компетентен.

Господи, как резко он побледнел, только что был красным, а теперь, как мел, краше в гроб кладут.

– Он в отставке. – отшатнулся от меня Крылов. – Он инвалид!

– Это ничего не меняет. – улыбнулся ему я. – Он все такой же шустрый, хоть и пользуется все еще протезами, а по крайнему эдикту императора, он подлежит восстановлению на службе в случае войны, только, уже, в качестве штаб-офицера. Так что, не переживайте, с точки зрения государства, он полноценный гражданин, и, даже, пригодный к военной службе.

Крылов ничего мне не ответил. Он постоял молча с минуту, сверля меня своим взглядом, а затем ушел, не попрощавшись с компанией курсантов, с которыми вел беседу до моего прихода.

Ничего себе, вот это накал эмоций, гнев, страх....

Он ненавидит Деда, это я понял давно, но то, что он так сильно его боится, стало для меня открытием. Оказывается, вот где собака зарыта! Не буду говорить, что это низко, подло и недостойно офицера, вымещать свои обиды на тех, кто слабее, и вообще не имеет к ним отношение, но я, кажется, понимаю, почему Крылов до сих пор унтер-офицер, и не продвинулся дальше по службе. Он трус и гнида. Как его еще здесь держат?

Что же насчет эдикта императора, то мой Дед вышел в отставку обер-офицером, а через двадцать лет, чин капитан-лейтенанта перевели в категорию штаб-офицеров. Так что, при восстановлении на службу, что в случае с Дедушкой, будет крайней мерой, и только при угрозе войны на уничтожение, Дед получит своеобразное повышение, и, даже, то, что он смог пока регенерировать только глаз, одну ногу, и часть других потерянных конечностей, все еще продолжая использовать искусственные приспособления, не станет препятствием для него, внутренняя сила-то при нем. Да, и, как посмотреть, что лучше, своя рука, и нога, или конечность из крепчайших сплавов, которая стопроцентно заменяет живую, и может крошить гранит без видимых усилий.

– Мой Дед киборг! – подумал я с улыбкой, и поспешил в пансион, провожаемый удивленными взглядами курсантов морпехов.

Что подумал Крылов, и, как решит действовать дальше, мне было все равно. Пускай попробует, что-нибудь предпринять, а там посмотрим, и придумаем адекватный ответ. У меня тоже есть, чем его удивить, но не будем усложнять, и загоняться по этому поводу, надо решать вопросы, по мере их возникновения. Тем более, за ним следит СБ флота.

Встречался я и с капитан-лейтенантом Гусевым, потому что Анвер Световидович был постоянно занят, и не мог меня принять.

– Пока никаких изменений, но ты в безопасности. – уверял меня Петр Фадеевич. – Продолжаем наблюдение.

– И чего он выжидает? – спросил я вслух. – Очень уж он терпеливый, не похоже на него.

– Пока все не уляжется, ждет удобного момента. – успокоил меня Гусев. – Выдержка, качество, которое присуще всем офицерам.

Я скептически посмотрел на капитан-лейтенанта, ощущение, что мы говорим о разных людях. Либо он его плохо изучил, и составил неверный психологический портрет, либо, что более вероятно, Крылов хороший артист, и умело скрывает свою истинную сущность. Если подумать, то подготовить, и провести те покушения на меня, мог только опытный агент, но цыпленок никак не производил такого впечатления.

– Петр Фадеевич, а Вы не знаете, он проходил диверсионную подготовку, или еще какую-нибудь, шпионскую там….– спросил я.

– Старшина, не задавай глупых вопросов, он унтер-лейтенант, с соответствующей подготовкой. – раздраженно отвечал Гусев. – Не волнуйся, я разрабатываю план поимки на живца, так что скоро все закончится.