К ясному небу (ЛП) - Росси Вероника. Страница 27

— Ива.

— Я мог бы вместо этого посадить Иву на этот стол. Ты бы не хотел этого, не так ли?

Перри покачал головой. В горле у него пересохло, а в руке билось собственное сердце.

— Есть одна вещь, которую ты должен знать, — сказал он.

Соболь сузил глаза.

— И что же это?

— Я не редко отделываюсь синяками.

Глупо было так говорить, но это давало ему некоторое ощущение контроля над ситуацией. И выражение лица Соболя, удивленное, разгневанное, того стоило.

— Давай выясним, — сказал он натянуто. И молоток снова опустился.

Этот удар было легче выдержать, чем первый. Каждый последующий шаг становился еще легче, когда Перри отступал в свой разум. Отец подготовил его к этому, и он испытал странное чувство благодарности. Эйфорическая близость к прошлому, которое было ужасным, но которое включало в себя Вэйла и Лив. Они научили его находить спокойствие, даже умиротворение перед лицом боли.

Когда Соболь дошел до кистей Перри, у него на глазах выступили слезы. Они болели сильнее всего, может быть, потому, что были разбиты так много раз до этого.

Гесс позеленел и ушел первым. Кирра вскоре последовала за ним вместе с темноволосым охранником.

Только люди, стоявшие у двери, остались, слишком запуганные Соболем, чтобы уйти.

Глава 23 АРИЯ

Что-то ужасное происходило с Перри.

Ария чувствовала это.

— Соболь! Гесс! — снова закричала она. — Где вы? — Она колотила в тяжелую стальную дверь, крики рвались из ее горла. — Я убью вас!

— Ария, прекрати. — Рокот подошел к ней сзади. Он завернул ее в одеяло и прижал к груди.

— Не прикасайся ко мне! — Она боролась с ним. — Отпусти! Ты сделал это! — Она не хотела поворачиваться к нему спиной, но не смогла сдержаться. — Ты сделал это, Рокот!

Он держал ее, и был сильнее, и она не могла оттолкнуть его. Она перестала сопротивляться и застыла, прижавшись к нему, ее мышцы дрожали.

— Знаю, — сказал он, когда она замолчала. — Мне очень жаль. Я знаю, что сделал это.

Она не ожидала, что он так скажет. Не ожидала услышать вину в его голосе.

— Просто отпусти меня.

Рокот отпустил ее, и она резко повернулась, переводя взгляд с его лица на лицо Сорена, видя их беспокойство и страх, и внезапно слезы полились из ее глаз.

Она обвела взглядом маленькую камеру. Ей нужно было уйти от них. Не имея лучшего выбора, она забралась на верхнюю койку и свернулась калачиком так близко к стене, как только могла, пытаясь сдержать рыдания, которые разрывали ее изнутри.

Внизу Сорен сказал:

— Посторонний, сделай что-нибудь.

— Ты что, слепой? — ответил Рокот. — Я пытался.

— Ну, продолжай пытаться! Я не могу с этим смириться.

Она почувствовала, как прогнулся матрас.

— Ария… — Рука Рокота легла ей на плечо, но она напряглась и отодвинулась.

Она слишком сильно плакала, чтобы говорить, и если бы он прикоснулся к ней, то понял бы, что она ненавидит его прямо сейчас. Она ненавидела всех. Уголька, за то, что попал в плен. Маму — за то, что умерла. Отца — за то, что он был всего лишь плодом ее воображения. Лив, потому что мысль о ней заставляла Арию страдать еще сильнее.

Почему так трудно было собрать вместе людей, которых она любила, и сохранить их в безопасности? Почему она не может просто проснуться и провести день, один день, не убегая, не сражаясь и не теряя кого-то?

Но больше всего она ненавидела себя за свою слабость.

Рыдание ничему не поможет, но она не могла остановиться. Ее глаза все еще были полны слез. Рукав у нее был мокрый. Как и ее волосы. Как и тонкий матрас. Она все ждала, чтобы это прекратилось, но слезы продолжали литься.

Она не знала, сколько времени прошло, когда она услышала слова Сорена.

— Это чуть не убило меня, — сказал он.

Она затихла, и он, должно быть, решил, что она спит.

Рокот ничего не ответил.

— Ты собираешься есть? — спросил Сорен.

Должно быть, принесли еду. Она даже не заметила этого.

— Нет. Я не собираюсь есть, — ответ Рокота был ледяным, каждое слово — удар.

— Я тоже, — сказал Сорен. — Но выглядит не так уж плохо.

— Всем этим заправляет твой отец. Разве у тебя не должно быть отдельной комнаты где-нибудь?

— Как скажешь, Посторонний.

Когда тишина затянулась, Ария закрыла свои опухшие глаза. Какой смысл был во всех их жертвах и борьбе? Зачем бороться за Ясное Небо, если Поселенцы и Посторонние собираются только рвать друг другу глотки?

Она подумала о Потоке и о группе из Грезы в пещере. Наблюдает ли Ива, как Калеб делает свои наброски? Узнали ли Риф и Шестерка подробности операции от Юпитера? Или они грызлись и рычали друг на друга, как Сорен и Рокот?

Она не хотела бороться только для того, чтобы было еще больше борьбы. Она хотела верить… должна была верить, что все наладится.

— Так… эта девушка, Брук? — произнес Сорен, прерывая ее мысли. — Какая она из себя?

— Выброси ее из головы немедленно, — ответил Рокот.

Сорен фыркнул.

— Я видел, как она смотрела на меня, когда мы переодевались.

— Она смотрела на тебя, потому что ты сложен как бык.

Смех Сорена был нервным и отрывистым.

— Так что плохого?

— Это было бы великолепно, если бы она была коровой.

— В чем твоя проблема, Дикарь?

Ария затаила дыхание, чувствуя, что будущее всего зависит от ответа Рокота. Ну же, беззвучно взмолилась она. Скажи что-нибудь, Рокот. Ответь ему что-нибудь.

Рокот испустил долгий вздох смирения.

— Брук — Видящая, и она смертельно опасна с луком. У нее не такая дальность стрельбы, как у Перри, но она так же хорошо стреляет. Может быть, даже лучше… но никогда не говори ему, что я так сказал. Она кажется резкой, пока ты не узнаешь ее получше, и тогда она такая… менее жесткая. Она хороший соперник, и такая же преданная. Ты уже знаешь, как она выглядит, так что… это Брук.

— Спасибо, — сказал Сорен.

Услышав улыбку в его голосе, она тоже улыбнулась.

— О, еще одна вещь, которую ты должен знать, — сказал Рокот. — Какое-то время она была с Перри.

— Неееет, — простонал Сорен. — Ты только что все испортил.

Согласна, подумала Ария. Испортил и для меня тоже.

— Значит, он заполучил Брук и ее, — возмущенно продолжал Сорен. — Как это вообще случилось? Он почти не разговаривает!

Рокот ответил плавно, как будто обдумывал этот вопрос.

— Он игнорирует девушек, и это сводит их с ума.

— Я не могу понять, серьезно ли ты говоришь, — сказал Сорен.

— О, да. Я мог бы устроить шоу, я мог бы заставить всех смеяться, но на следующий день я тот, к кому пристают с вопросами. «Почему Перри такой молчаливый? Он на что-то злился? Ему было грустно? Как ты думаешь, о чем он думал, Рокот?»

Ария прикусила губу, колеблясь между смехом и плачем. Она была готова к выступлению, ведь он был прирожденным актером. Но слышать, как он подражает женским голосам было чересчур.

Он продолжал:

— Девочки не понимают, что он молчалив, потому что он тихий. Это сводит их с ума. Они не могут удержаться, чтобы не попытаться выманить его. Они хотят исправить его молчаливость.

— Значит, ты хочешь сказать, что я должен игнорировать Брук? — спросил Сорен.

— Послушай, я не думаю, что у тебя есть шанс, что бы ты ни делал, особенно теперь, когда я знаю тебя лучше, Но да. Игнорировать ее — твой лучший ход.

— Спасибо, мужик, — сказал Сорен серьезным тоном. — Если я увижу ее снова, я так и сделаю.

Если.

Казалось, что это «если» всегда было рядом. Галочка после прохождения каждой секунды.

Если они выберутся из «Комодо»…

Если они попадут к Ясному Небу…

Если она снова увидит Перри…

Она хотела, чтобы разговор вернулся к более легким вещам, к рассказам Рокота и сарказму Сорена, но момент был упущен.

Ария вытерла щеки, как будто это могло стереть несколько часов слез с ее лица. Она села, придвинувшись к краю кровати.