Не буди лихо (СИ) - Стрельникова Александра. Страница 14

Вот и сейчас он купил у шумного, по всему видать озорного мальчишки большое, чуть прихваченное морозом яблоко и с удовольствием впился в него зубами. Оно было таким холодным, что зубы сразу заломило, но и это в морозный солнечный день не вызвало ничего кроме улыбки.

Паровоз призывно засвистел, выпустив в голубое безоблачное небо тугую струю белоснежного пара, и пассажиры заспешили вернуться на свои места — пришло время снова отправляться в путь.

Иван неторопливо поужинал в вагоне-ресторане, а когда вернулся к себе в купе, проводник принес в стакане с серебреным подстаканником чай, который, казалось, тоже имел свой особый «железнодорожный» вкус. Прихлебывая обжигающе горячую янтарную жидкость, Чемесов со вкусом пролистал газету, потом разделся и улегся в постель, застеленную крахмальным хрустким бельем.

Прошедшая неделя была тяжелой. Все началось с неожиданного визита Орлова, о котором Ивану было больно вспоминать. Едва тот вышел из кабинета, а Чемесов, оставшись один, сумел взять себя в руки, до него из коридора донеслись шум и ругань. Ворча под нос, он поднялся и пошел взглянуть, в чем там было дело, и почти не удивился, когда узнал, что и на этот раз неприятности произошли не без участия Игоря Викентьевича. Правда, на этот раз он сам оказался в роли жертвы. Какой-то сильно подгулявший (это с утра-то!) мужичонка так и норовил ухватить его за грудки. Орлов громогласно возмущался, а давешний молоденький практикант Доркашов пытался уговорами унять буяна. Но тот утихомириваться явно не желал.

— А я вам говорю, что это он самый! — заплетающимся языком вещал бузотер.

— В чем тут дело? — устало поинтересовался Чемесов.

— Иван Димитриевич! — почти испуганно пролепетал Доркашов и сильнее дернул мужичонку, чтобы оторвать его от Орлова. — Не беспокойтесь, простите, пожалуйста, сейчас я все улажу…

Мужичонка покачнулся и упал бы, если бы практикант не подхватил его за шиворот.

— Еще раз прошу прощения, — Доркашов стремительно поволок пьянчужку по коридору, но, как заметил Иван, не в сторону выхода.

— Черт знает что такое! — возмущался Орлов, отряхивая перчаткой пальто в тех местах, где его могли коснуться нечистые руки нападавшего.

Бросив на Чемесова уничтожающий взгляд, Игорь Викентьевич, наконец, ушел, а Иван побрел назад к себе.

Еще через день его ждал сюрприз другого рода — в Замоскворечье по доносу были задержаны двое мужчин, по описанию подходивших к тем приметам, что были в ориентировке Чемесова. Через три часа Иван уже не сомневался — напавшие на Мишу Бессонова в его руках…

Новогодний праздник вызвал у Чемесова лишь раздражение, хотя обычно Иван с удовольствием ждал его. Теперь же он показался просто досадной задержкой в расследовании, которое неудержимо влекло его в сторону Воронежа… Конечно, он мог послать к Мише Румянцеву кого-нибудь из своих подчиненных — процедура опознания по сделанным фотографиям не требовала его личного присутствия. Но… Найти убедительные доводы в пользу решительной необходимости его личной поездки к пострадавшему оказалось поразительно легко.

Состав тряхнуло, и Чемесов пребольно стукнулся головой о близкую стенку — вагонная полка мало подходила под его внушительные габариты. Тихо ругнувшись, он улегся удобнее и прикрыл глаза. Грех не воспользоваться возможностью выспаться — целая ночь впереди, и уж точно никто не придет и не поднимет чуть свет! Поезд укачивал его, колеса мягко выстукивали свою однообразно-дремотную песню, но даже несмотря на это Иван еще долго крутился с боку на бок. Разбудил его проводник, деликатно постучав в дверь.

— Подъезжаем. Через полчаса — Воронеж.

Чемесов оделся, привел себя в порядок и присел у окна, нетерпеливо поглядывая на проплывающие мимо грязноватые здания складов и амбаров. Состав медленно подтягивался к вокзалу, на платформе царила обычная суета. Внезапно сердце у Ивана в груди подпрыгнуло и забилось так громко, что, казалось, удары его эхом отражаются от стен тесного купе, гудят в ушах. Ему показалось или?..

Он накинул пальто, подхватил свой легкий саквояж и к тому моменту, когда поезд, дернувшись в последний раз, со скрипом замер у платформы, уже стоял в тамбуре, нетерпеливо притопывая ногой.

Это была действительно Александра Павловна.

Рядом топтался огромный неуклюжий малый, заросший рыжей клочковатой бородой едва не до самых глаз. Графиня улыбалась. Что-то в душе Ивана сжалось, мучительно рванувшись к ней, но он жестко оборвал сам себя, загоняя чувства как можно глубже, укрывая холодными тяжелыми пластами… Один, другой… Служебный долг, гордость, резкие, злые слова Олега Иевлева, воспоминание о последнем разговоре с Игорем Викентьевичем…

— Здравствуйте, сударыня.

Удивление, мелькнувшее в ее серых глазах, кольнуло его острой иголочкой.

— Здравствуйте, Иван Димитриевич, — Александра уже робко протянула ему руку, и он учтиво, но как-то формально поцеловал ее. — Никифор, позаботься о багаже, пожалуйста, — еще более растерянно пролепетала она, нервно оглядываясь через плечо.

— Пожалуйте, барин, — бородач почти силой отобрал у Чемесова саквояж и, неопределенно махнув рукой, двинулся сквозь толпу к выходу с перрона.

— Пойдемте, Иван Димитриевич, — Александра тронула следователя за локоть.

Коротко кивнув, он пошел следом за ней. Никифор усадил господ в сани, заботливо укрыл им ноги теплым пологом, а потом уселся сам. Через город двигались не спеша, но когда последние дома остались позади, бородатый малый ослабил вожжи, присвистнул, и тройка легко понесла сани по укатанному тракту все быстрее и быстрее.

Солнце сияло, снег слепил глаза, переливаясь мелкими алмазными искрами, морозный ветер кусал за щеки и нос. Лошади бежали ровно, изредка задорно встряхивая изящными головами, словно им самим нравился этот полет над бескрайней равниной.

До сих пор молчавшая Александра вдруг наклонилась вперед и голосом, дрожащим от возбуждения, крикнула:

— Быстрее! Пожалуйста, быстрее, Никифор, голубчик!

Бородач полуобернулся, сверкнув на молодую графиню веселым, диким глазом и хлестнул лошадей…

— Наддай, милай! — отчаянная удаль прозвенела в его высоком голосе.

Чемесов изо всех сил вцепился в край возка и с ужасом глядел на мелькавший под полозьями укатанный до блеска снег.

«Быстро. Это слишком быстро…» — однообразно бубнил кто-то у него в голове.

Иван зажмурился.

Но тут рядом прозвучал смех Александры, в котором смешались и страх и восторг. Он невольно взглянул на нее и залюбовался… Чемесов никогда не видел ее такой счастливой. Безудержная улыбка сияла на лице, глаза искрились, щеки, опаленные студеным ветром, горели ярким румянцем. Скорость пьянила ее. Графиня любила риск. Эта мысль зацепила Ивана, напомнив ему о недавнем убийстве…

Внезапно сани занесло на повороте, и радостно взвизгнувшая Александра практически упала на руки Ивану. Ее лицо оказалось так близко, что горячее дыхание, вырывавшееся изо рта с облачками пара, коснулось его губ. Секунды растянулись в часы? Или это минуты неслись быстрее мгновений?

«Я не должен целовать ее…» — с отчаянием подумал Чемесов, уже склоняясь к обращенному к нему лицу.

Но тут замершая было Александра вдруг выдохнула и отстранилась. Повисло неловкое молчание. Словно почувствовав изменившееся настроение, Никифор незаметно придержав тройку, поехал медленнее.

— Хорошо добрались, Иван Димитриевич? — отводя глаза, наконец, выговорила Александра.

— Спасибо, все в порядке. Как здоровье Михаила? Я буду вынужден сегодня же допросить его и провести опознание. У меня с собой фото этих двоих.

— Сегодня же?

— Да. Вечерним поездом я возвращаюсь в Москву.

Собственно, в такой спешке не было никакой необходимости. Проститутка, по описанию которой Иван и начал поиски бандитов, избивших Мишу, уже опознала их. Теперь эти двое сидели в Бутырке. Дозревали. Причем Чемесов позаботился о том, чтобы в той же камере оказался полицейский информатор, потому что на первых допросах арестованные отпирались от всего. Да, торопиться было некуда, просто Иван понял, что не может, не имеет сил оставаться рядом с Александрой дольше…