Не буди лихо (СИ) - Стрельникова Александра. Страница 31

— О да, Александра Павловна. Только вы здесь и понимаете меня! — с патетикой в голосе возвестил Парилин. — Нынешнее состояние нашей словесности действительно заслуживает того, чтобы его оплакали!

Плечи Александры затряслись еще сильнее. Ей даже не пришлось притворяться, потому что на глаза ее действительно наворачивались слезы, особенно после того как, скосив глаза на Ивана Димитриевича, она увидела, что тот вынужден был сымитировать приступ кашля и теперь прятал смеющееся лицо за большим клетчатым носовым платком, изредка бросая поверх него на Александру чуть виноватые взгляды полные мальчишеского озорства.

— Иван Димитриевич, — Миша участливо наклонился к Чемесову. — Может вам чаю сладкого принести, чтобы кашель прошел?

— Спасибо, уже все в порядке, — все еще дрожащим голосом проговорил Иван.

Миша вновь обернулся к своей молоденькой собеседнице и пояснил так, что услышали и другие гости.

— Иван Димитриевич был сильно простужен. Почти месяц в больнице пролежал. А все после того, как в деревне, где мы с Сашей гостили, местные детишки на салазках катались и под лед провалились, а он в воду прыгнул, чтобы их вытащить.

— Да, Иван Димитриевич у нас герой! — Игорь Викентьевич усмехнулся. — Защитник слабых, хранитель чужих интересов, неподкупный страж закона. Кстати, как продвигается дело с расследованием? С вас уже сняли подозрение в изнасиловании и убийстве той девушки?

Эти слова произвели эффект разорвавшейся бомбы. Иван вскинул голову, словно получил пощечину. Орлов же по-прежнему улыбался, но в глазах его застыло мстительное удовлетворение. Чемесов пожал плечами — время и место для этого выпада были выбраны идеально.

— Нет, — оказалось, что говорить ему трудно. — Это произойдет только после того, как будет найден истинный преступник.

— И вы всерьез на это рассчитываете?

— Dum spiro spero*, — пробормотал Иван сквозь стиснутые зубы.

— Вы говорите по-французски? — вдруг изумленно поинтересовалась генеральша Коноплева.

Казалось, сама мысль об этом поразила ее гораздо больше, чем тот факт, что она сидит в одной гостиной с возможным убийцей. Чемесов дико глянул на нее. В повисшей тишине внезапно рассмеялся Миша Румянцев, все остальные конфузливо потупились. Юноша иронично обозрел их, а потом, обернувшись к Тане Парилиной, заговорил:

— Вы, Татьяна Аркадьевна, вообще попали в интересную компанию. Власти подозревают Ивана Димитриевича в изнасиловании и убийстве девушки, которую он видел пару раз в жизни. Иван Димитриевич, в свою очередь, подозревает меня и мою сестру в убийстве ее мужа Василия и, надо признать, имеет на это полное право. И наконец, все мы сейчас, как мне кажется, подозреваем Игоря Викентьевича в более чем неблаговидном чувстве ревности, что, конечно, является не столь уж тяжким преступлением по сравнению с убийством, зато, несомненно, имеет под собой много больше оснований.

— Миша! — Александра поднялась со своего места.

— Ты считаешь, я не прав?

— Я считаю, что мы все не должны вести себя подобным образом в присутствии людей, которые наверно уже пожалели, что пришли к нам в гости.

Из-за этой более чем неприятной сцены ужин прошел тягостно. Когда мажордом с поклоном пригласил к столу, Чемесов, чувствуя себя совершенно опустошенным, выпотрошенным отказался от трапезы и, сославшись на усталость, ушел домой. И даже Михаил не сделал попытки удержать его. Все чувствовали себя не в своей тарелке.

Только много позже, уже проводив остальных гостей, графиня вспомнила, что рукопись Николая Станиславовича так и осталась у нее. Почему-то это, казалось бы, неприятное известие вызвало у нее не раздражение, которого следовало бы ждать, а лишь робкое, но вполне приятное чувство, которое она, словно бы таясь от самой себя, побоялась назвать ожиданием….

Иван тяжело спустился по ступенькам крыльца особняка Орловых, свернул налево на Ордынку и медленно побрел в сторону своего дома. Однако не прошел он и сотни шагов, как из темной подворотни ему навстречу выскользнул Олег Иевлев.

— Как гостилось?

— Силы господни! Ты что же следишь за мной?

— У тебя слишком уж большое самомнение. Пойдем, поговорим у тебя дома. Есть любопытнейшие новости.

* * *

— Ну, рассказывай, — Иван устало опустился в кресло.

— Я нашел второго извозчика.

— И как это связано с твоей слежкой за домом Орловых?

— Я лишь хотел перехватить тебя. А как связано? Напрямую, Иван. Потому что наш красавчик отпустил пролетку как раз на углу Малой Ордынки и Климентовского переулка.

— Фу-ф! — Чемесов откинулся в кресле. — Он мог пойти после этого и на Большую Ордынку и на Пятницкую. Да куда угодно!

— Мог. Но мне почему-то все-таки кажется, что направлялся он именно к дому госпожи Орловой.

— Ты никак не сможешь это доказать. И потом, кого конкретно ты подозреваешь?

Иевлев стал серьезен.

— Любого, кто появится возле Александры Павловны. Например, того молодчика, что был сегодня у нее в гостях. Вполне подходящая кандидатура, как, впрочем, и сам Игорь Викентьевич. Слушай, Иван, а ты ни разу не примерял ситуацию на него?

Чемесов ссутулил плечи.

— Ты был прав, Олег, когда обвинял меня в слепоте. Наверно, я просто ревновал и не желал, чтобы он обвинил меня в этом, если я стану копаться в его жизни. Язык у него злой…

— Ничего, дружище! Меня уж в этом никто не сможет упрекнуть.

Совершенно поглощенный своими идеями, Олег, простившись с усталым и даже постаревшим Иваном, не пошел домой, а отправился на службу. Он быстро составил два запроса. Один на Парилина Илью Аркадьевича с адресом в Рязани, откуда, по его словам, он и прибыл. Другой на Орлова Игоря Викентьевича. Этот он написал по-французски, намереваясь отослать его в Париж.

Закончив, Иевлев поднялся из-за стола и пошел в канцелярию, где на специально отведенном для этого столе те сотрудники следственного департамента, которых не так-то легко было поймать на рабочем месте вследствие более чем непоседливой работы, оставляли исходящие документы для отправки и забирали те, что были присланы им в ответ.

Иевлев аккуратно уложил свои два запроса в стопку исходящих и почти автоматически стал просматривать входящую почту. Внезапно рука его замерла. Глаза, почти не веря увиденному, быстро перебегали с адреса на имя, потом дальше, стремительно вобрав весь короткий, до удивления простой и разрешающий все его, Олега Иевлева, вопросы документ. Так очевидно! Так элементарно! Хоть плачь!

Спрятав найденное сообщение в карман и даже не взглянув, кому, собственно, оно предназначалось, он почти бегом покинул здание суда.

* * *

Ивана разбудил под утро настойчивый стук в дверь. Это был Кошкарев.

— Собирайся, Ванюша. Начальство вызывает.

Чемесов недоверчиво глянул на часы. Было несусветно рано. Или очень поздно. Смотря как взглянуть. Это было время воров, убийц и полицейских, выезжавших полюбоваться на плоды их деятельности, но никак не посещения высоких кабинетов. По-прежнему недоумевая, Иван собрался и, дрожа от утреннего озноба, который успел забыть за время своего больничного заключения, вышел в предрассветную серость зимнего утра. Полицейская карета ждала их.

— Мы действительно едем к начальству или это лишь способ без шума доставить меня в Бутырку?

— А ты бы стал шуметь?

Иван задумался.

— Нет. Наверно, нет.

— Я тоже так думаю.

Опять повисло молчание.

— Что-то случилось, дядя Женя? — так в полиции многие называли старейшего сыщика за глаза, но немногим он позволял это так — напрямую.

— Олежку зарезали.

Олега Иевлева нашел поздний прохожий на углу Ордынки и Климентовского переулка.

— Святые угодники! — пробормотал Иван и перекрестился.

Это было то самое место, где извозчик высадил Григория. Намек? Или очередное совпадение? Или…

Иевлев сидел, привалившись спиной к стене дома, и в груди его торчал нож. Этот небольшой складной ножик знали многие — Олег всегда носил его с собой в кармане. Ранение, нанесенное им, отнюдь не было смертельным, да, собственно, и не могло быть — нож для этого был слишком мал. Но в этом-то и заключалось самое страшное.