Не буди лихо (СИ) - Стрельникова Александра. Страница 33

— Мне сказали, Иван Димитриевич здесь. Что-то случилось?

— Да, он, конечно же, здесь. Правда, не соизволил объясниться. Теперь, похоже, мы видим истинное лицо Циклопа, не прикрытое маской цивилизованности.

Игорь Викентьевич кипел гневом, и Александра невольно поморщилась — еще был слишком свеж в памяти его вчерашний выпад против Ивана Димитриевича, когда Орлов, по сути, прилюдно обвинил его в ужасном преступлении. А Игорь Викентьевич, словно подслушав ее мысли, продолжил.

— Вчера Миша подозревал меня в неких дурных помыслах… Но, по-моему, ошибся адресом. Вот пример истинной мстительности. Вечером господину Чемесову указали на его место, а уже ночью он устраивает облаву, словно здесь воровской притон, а не приличный дом.

— Ничего не понимаю. Ведь Ивана Димитриевича, насколько я знаю, отстранили от расследования…

— А это и не расследование. Нам просто дают понять, во что может превратиться наша жизнь, если…

Язвительные выпады Игоря Викентьевича были прерваны вошедшим в гостиную полицейским.

— Господин Румянцев и госпожа Орлова, прошу вас следовать за мной.

— О господи, — пробормотала Александра, быстро взглянув на белого как мел юношу, который до сих пор не проронил ни звука.

Брата и сестру проводили в кабинет Василия Орлова, в комнату, где и началось все это безумие, которое, казалось, готово было окончательно поглотить их семью. Чемесов ждал их, стоя возле письменного стола покойного графа. Он не смог сесть за него, хотя это было бы удобно. Что-то похожее на брезгливость не дало ему занять место этого негодяя. Но даже несмотря на это, сердце Александры сжалось, восприняв увиденное не дурным — кошмарным, убийственным предзнаменованием. Иван, видимо, правильно расценил выражение ее лица, но не шевельнулся, не сделал и шагу навстречу… Более того, он даже не поздоровался.

— Хочу сразу подчеркнуть, что это не допрос. Утром вы все получите официальные уведомления, в которых вам будет назначено время и указано место, куда вы должны будете явиться для дачи показаний. Сейчас скажу лишь следующее: я глубоко убежден, что вы оба знаете больше, чем считаете необходимым говорить мне. Единственное, что может оправдать вас в этом случае, так это то, что вы не до конца отдаете себе отчет, к каким последствиям ведет ваше молчание. А они трагичны, потому что гибнут люди, — Иван поднял голову, и Александра невольно отступила, устрашившись того, что увидела в его взгляде. — Поймите, утаивая от меня что бы то ни было, вы тем самым выгораживаете преступника, который уже убил двоих… — Иван запнулся. — И скоро станет ясно, сохранит ли Господь жизнь третьему, потому что это по силам только ему.

«Так вот что произошло!» — пронеслось в голове у графини. Движимая душевным порывом, она кинулась к Чемесову и, схватив его за руку, мучительно выговорила:

— Кто? Кто на сей раз?

Иван взглянул на нее печально, мягко коснулся щеки молодой женщины… А потом высвободил руку из ее ледяных пальцев и отошел прочь. Да так и остался стоять спиной к Михаилу и Александре.

— Несколько часов назад в двух шагах от этого дома был найден тяжело раненным Олег Федорович Иевлев.

— О господи! Он… Он…

— Перенес сложнейшую операцию, и врачи не оставляют практически никаких надежд…

Иван обернулся, и глаз его сверкнул. Может, это были слезы, а может, уже не сдерживаемый гнев.

— Я вас больше не задерживаю, сударыня. И вас, Михаил Павлович, тоже. Подумайте о том, что я вам сказал. И еще… Сейчас в ваших комнатах будет произведен обыск, поэтому прошу какое-то время подождать в гостиной.

Александра хотела остаться, подойти, опять взять за руку, но Иван вновь отвернулся, и по его напряженным плечам молодая женщина поняла, что он сейчас не примет от нее ничего… «Олег Иевлев! Резкий, категоричный, полный энергии и напора, до предела честный, даже бескомпромиссный как по отношению к другим, так и к самому себе… При смерти. А я не могу… Иисусе! Не могу сказать правду!»

Чемесов все еще стоял у окна, привычно засунув руки глубоко в карманы брюк. Пальто он все же снял. Но бросил его здесь же на спинку кресла. Его даже не знобило. Наоборот, он чувствовал себя камнем, неким монолитом, настолько сжались, спрессовались, стали тяжелыми все его чувства. Лишь холодный рассудок как-то отвлеченно отмечал происходящее, анализировал, сопоставлял. «Олег умирает! А ведь он принял на себя удар, который по большому счету предназначался мне! Он прикрыл меня…» Иван сокрушенно провел рукой по лицу.

— Неужели совесть мучит, господин Чемесов?

Насмешливый вопрос от дверей заставил Ивана вздрогнуть и резко обернуться.

— А к вам, Игорь Викентьевич, к вам она вообще когда-нибудь заглядывает? Или тропка давно травой заросла?

Мужчины замерли, испепеляя друг друга гневными взглядами.

— Я не звал вас, господин Орлов. Завтра вы получите официальную бумагу для явки в следственный департамент. Там и побеседуем.

— Я требую, чтобы вы прежде объяснились. Врываетесь среди ночи в честный дом, роетесь в чужих вещах. Вы сами себе не противны?

— Оставьте, господин Орлов. Вы же не глупый человек и прекрасно понимаете, что ради удовлетворения моих мстительных поползновений, в которых вы, судя по всему, пытаетесь меня обвинить, никто из этих людей, — Чемесов ткнул пальцем в уставленный самыми высокими подписями листок ордера на обыск, — не стал бы вылезать из теплой постели. А посему…

— А посему я хотел бы все-таки узнать, в связи с чем все это происходит?

Чемесов устало помассировал левый висок.

— Хорошо. Тяжело ранен Олег Иевлев, следователь, который…

— И это дает вам право заключить, что в этом повинен кто-то из нас?

— Есть и еще кое-какие факты, сударь, которые у меня нет ни желания, ни права обсуждать с вами.

В дверь кабинета заглянул Кошкарев. Он был явно взволнован.

— Прошу вас, Игорь Викентьевич, вернитесь в гостиную. Сейчас нет времени на никому не нужное выяснение отношений.

Орлов высокомерно вскинул голову, развернулся и вышел.

— Что, дядя Женя?

— У Коноплевой нашли спрятанные за поленницей совершенно новое светлое пальто и шапку-пирожок из бобра. Парилина уже взяли под стражу. Что с ним делать дальше?

— Посмотрим.

— Не слышу энтузиазма в твоем голосе, Ванюша.

— Что-то мешает мне поверить в его вину. Уж больно все просто и, главное, глупо. А наш голубчик совсем не прост и уж точно не глуп. Если уж избавляться от улик, то не таким же идиотским способом!

— М-да…

— Для меня в этой находке очевидно лишь одно — злодей тут. Мы видим его, быть может, даже ежедневно. И он, в свою очередь, знает о каждом нашем шаге. И будь я проклят, если не вычислю его. Осталось совсем немного. Я чувствую это. Ладно, пойдем пока что к Коноплевой.

Иван подхватил пальто и поспешно вышел. Кошкарев последовал за ним. Все еще увлеченные разговором они не заметили, что за тяжелыми бархатными портьерами, скрывавшими вход в только что покинутую ими комнату, притаился человек…

* * *

Когда Чемесов вошел в ярко освещенный особняк вдовствующей генеральши, все его обитатели тоже сидели в гостиной. Марья Ивановна за праведным гневом явно прятала испуг. Татьяна Аркадьевна плакала, прижимая к глазам платочек. Сам Парилин выглядел абсолютно растерянным, всклокоченным, ошарашенным, и Иван подумал, что все это кажется очень естественным и правдивым.

— Господин Чемесов! — он попытался подняться с дивана, на котором сидел, но два дюжих полицейских, стоявших по бокам от него, помешали этому, почти синхронно положив руки на его плечи. — Господин Чемесов! Это какое-то нелепое, совершенно дикое недоразумение! Эти вещи, которые мне предъявили — не мои! Таня вам скажет то же самое.

— Боюсь, этого будет недостаточно. Я должен провести детальную проверку, а пока… Поймите меня правильно, я вынужден арестовать вас, Илья Аркадьевич.

Чемесов кивнул тем двоим, что охраняли Парилина. Они ловко подхватили обмякшего мужчину под руки и вывели прочь, туда, где его уже ждала полицейская карета. Чемесов двинулся следом. Он не хотел допрашивать Парилина в присутствии его семьи. Однако успел дойти только до порога — Татьяна Аркадьевна, внезапно вскочив на ноги, окликнула его.