Алька - любовь моя (СИ) - Бондаренко Ольга. Страница 4

Вбежала женщина со строгим лицом. От её присутствия стало ещё спокойнее, через несколько минут после укола Алька уснула. Теперь ей можно было спать. Может, проснется завтра Алька, и не будет её страшного горя. Тогда она будет жить.

-- Не уходи только, - попросила она, засыпая, своего Ангела. - Без тебя я умру сразу. Так сказала мне Дева Мария.

-- Не бойся, спи, - говорил он. - Я буду всегда рядом.

Уже закрыв глаза, Аля молила Деву Марию оставить Ангела ей, клялась быть ему всегда верной. Только пусть уйдет горе. И Дева Мария опять пожалела девушку. Ангел остался. Утром Алька первым делом увидела его. Хотя нет, это был больше не ангел, это был светловолосый мужчина с приветливым, располагающим лицом, с голубыми глазами. Он тревожно смотрел на Альку. Она осмотрела все вокруг. Черноты больше не было. Была просто пустота. Ничего не могла вспомнить Алька. Она потеряла память. С памятью ушла невыносимая боль, ушло её страшное горе, она забыла, и свое горе, и то, что должна была умереть. Алька подсознательно не хотела, чтобы вернулась память. А пустота, она совсем не страшная. Кроме того, у Альки теперь есть защитник, её ангел-хранитель. Алька знала точно, что с ним она не должна расставаться. Откуда была эта уверенность, она не знала. Женщина запуталась, её душа потерялась среди огромного мироздания.

Несколько дней Алька пролежала в сельской больнице. Ответственность за неё взял на себя Дмитрий. Он сказала, что заберет Алину из больницы. Людмила, раздумывая, правильно ли поступает их друг, беспокоясь за него, спросила накануне выписки Альки из стационара:

-- Ты всё взвесил? Ты ведь её совсем не знаешь. А она ничего не помнит. Кто знает, из какой она семьи?

-- Семья ещё ничего не значит, - вмешался муж Людмилы. - Тебе ли этого не знать?

Люда несколько смутилась:

-- Да я другое имела в виду. Почему вы сразу думаете о неблагополучных семьях. Вдруг она дочь какого-нибудь генерала, министра.

-- Это было бы очень неплохо, - заулыбался Дмитрий.- Я ведь тоже не последний человек.

-- Да ну вас, - рассердилась женщина. - Я совсем не об этом. А если её ищут, если у неё муж, дети?

-- От мужа уведём, детей усыновим, - парировал Дима.

-- Ну а что твои родители скажут? - не отступала женщина.

-- Моя мать, обычная деревенская женщина, мечтает, чтобы я женился, - отшучивался мужчина.

-- Вот-вот, привези ей неизвестную русалку...Без имени, роду, племени... - продолжала сердиться Людмила.

-- Хватит, Люда, - примирительно сказал Алексей, - вспомни своих родителей. Откуда в тебе этот снобизм?

Женщина замолчала. Обняла прибежавшего сына. Маленький Николай очень нервно реагировал на повышенные тона, на любой спор.

-- Ты лучше мне как медик скажи: я правильно поступаю, забирая её с собой? - задал волнующий его вопрос Дмитрий.

-- Не знаю, - ответила Люда. - Ей решать, она взрослая женщина, по паспорту старше, чем выглядит.

-- Я переберусь завтра в гостиницу, там же сниму номер для Али.

Люда обиделась:

-- А мы уже не в счёт, или дом у нас маленький?

-- В самом деле, кончай, - укоризненно сказал Алексей, - места у нас хватит, да и Люда рядом. А ты, Людка, кончай его отговаривать.

-- Да не отговариваю я, я беспокоюсь просто. Да и как медик скажу: у нас Альке будет лучше. Всё-таки нас она уже знает.

-- Когда я на тебе решил жениться, помнишь, как все окружающие завыли, - подводя итог разговору, произнёс Алексей, - только Димка сказал, чтобы женился. А теперь моя очередь его поддержать: не отпускай, друг, женщину, которая припала к сердцу. Женись, если нравится.

-- Да, - подтвердил маленький сын друзей, - не отпускай русалку, дядя Дима, ведь я ещё не видел вашу Альку.

-- Как ты сказал? - засмеялся Алексей. - Надо тетя Аля говорить.

-- А Альку-то саму спросил кто-нибудь? - не успокаивалась Люда. - Её мнение тоже надо учитывать.

-- Она должна согласиться, - уверенно произнес Дмитрий.

Альку привезли на дачу Алексея. Она сначала чувствовала себя очень неловко. Но доброжелательность Люды и Алексея, поддержка Дмитрия сделали своё дело. Алька начала улыбаться. Помогала Люде по хозяйству. Оказалось, она неплохо готовит. Правда, всё больше сложные блюда, с выкрутасами. Например, фаршированную рыбу, плов с тысячью компонентов. Умела печь пироги, чем заслужила сразу любовь маленького Николая. Мальчик вообще сказал, что раньше видел тетю Алю, только она была толстая и старая, и пирогами она его угощала тоже раньше. Люда и Алексей обменялись встревоженными взглядами.

-- А я не помню, - с виноватой улыбкой произнесла Алька.

-- Это он фантазирует, - сказала успокаивающе Люда. - Не мог он тебя видеть.

Полоть и поливать Алька тоже умела, но, чувствовалось, не любила. Постепенно у спасенной девушки проявился живой, весёлый характер. Она могла с визгом играть в прятки с Колей, и, вообще тянулась к ребенку, словно он ей кого-то напоминал. Часто брала его на руки, напевала незатейливые песенки, рассказывала сказки. Иногда подступали слезы, особенно, когда мальчик обращал на нее свои темно-коричневые глаза. Ей казалось: она вспомнит что-то очень важное, и пугалась этого. Девушка никому не говорила о чувствах, что вызывает в ней мальчик. А Алексей, кажется, что-то заметил. Но прореагировал очень своеобразно.

Девушка спорила об исторических событиях с Алексеем. Тот хотел написать сюжетную картину на историческую тему, Люда и Алька должны были позировать в национальных русских костюмах. И вдруг Алька сказала, что кокошник надо носить по-другому. И оказалась права. Русский наряд удивительно шел девушке, она чувствовала себя в нем уверенно, словно где-то его уже не раз надевала, изящно прошлась в каком-то танцевальном ритме, напела: "Хороша была Танюша, краше не было в селе..." Люда же в сарафане выглядела нелепо. Поэтому Алексей заставил Альку позировать одну и стал писать её портрет, что не совсем понравилось жене художника. Алексея настолько захватила эта работа, что он заставлял Альку стоять часами в одной позе. Та терпела. Художник от Бога, Симонов Алексей передал в картине самую суть внутреннего состояния женщины. Красивая Алька, стоя в русском сарафане на берегу могучей реки, несмело улыбалась, во взгляде затаились испуг, растерянность. Её глаза, как взгляд Джоконды, неотступно следовали за зрителем, словно просил о помощи и искал кого-то. Алексей дал странное название своему полотну "Нашедшая".

-- Она ищет любимого человека, - пояснил Алексей. - И когда-нибудь найдет.

Дмитрию это объяснение не понравилось, как и картина. Но он ничего не сказал.

Алексей был очень доволен написанным полотном. Он недаром работал в стиле исторического фэнтези. Какие-то его элементы отразились и на портрете. Алькино лицо, изображенное художником, преображалось, если менялся угол освещения. Прямые солнечные лучи изменяли его. Пропадало испуганное, робкое выражение, вместо него появлялось радостное, счастливое - и картина соответствовала своему названию. Но прямой солнечный свет вреден картинам. Этого секрета не знал никто, кроме самого художника. Словом, Алексей Симонов был удовлетворен своим трудом, и, вдохновленный новой музой, так Дмитрий в шутку называл Алю, Алексей взялся за следующую работу. На этот раз на руках Али сидел маленький Николай. Лицо молодой женщины светилось любовью к ребенку, какой-то незаданный вопрос таился в её глазах. А мальчик робко и радостно смотрел на неё, тянул ручку к гладкой щеке женщины, словно спрашивая: "Ты моя мама?" Эту картину Алексей так и назвал "Ты моя мама?"

Людмила не высказала своего мнения об этих полотнах. Не хотела ссоры с мужем, а картины просто невзлюбила, и к Алине у неё появилось настороженное отношение. Может, просто ревновала?

Алька продолжала удивлять окружающих. Так выяснилось, что она знает английский язык. Как-то раз до Алексея добралось письмо на английском. Люда полезла за словарём, а Алька решила помочь и ... прочитала сходу.