Алька - любовь моя (СИ) - Бондаренко Ольга. Страница 5

-- Не пора ли тебе заглянуть в свою сумочку, - решительно сказала тогда Люда.

Да сумочка, что болталась на шее у Альки, хранилась у Дмитрия. Алька бледнела, видя её.

-- Пора решиться, - настаивала Люда.

Она надеялась, что, увидев знакомые вещи, Алька вспомнит и остальное. Как видимо, это будут невесёлые события.

И Алька дрожащими руками взяла в руки дорогую модную сумочку с длинным ремешком. И тут же, вздрогнув, положила обратно. Рядом стоял Дима. А если он здесь, значит, всё будет хорошо.

-- Не бойся, - сказал он, - там твои документы.

И Алька дрожащими руками щелкнула замочком.

В сумочке, что уцелела во время непонятных событий, обнаружился паспорт с московской пропиской на имя Соколовской Алины Григорьевны. Паспорт был новый, обменянный только два месяца назад. Впрочем, неудивительно - в стране шел массовый обмен паспортов.

-- А может, я была замужем, развелась и поменяла паспорт, возвращая девичью фамилию? - спросила она полушутя-полусерьёзно Дмитрия.

-- Самое главное, что в нем нет в данный момент штампа о замужестве, - больше серьёзно, чем шутя, ответил мужчина. - А то тебе пришлось бы точно разводиться.

-- Отметок про детей тоже нет, - сказала Алина. - Значит, не было детей у меня. Почему же я боюсь взгляда Коли?

-- Может, младшие братья и сестры были? - в задумчивости проговорил Дима, вспомнив, как тянется Аля к маленькому Николаю, как мелькает в её глазах не понятный ей самой вопрос.

Также в сумочке лежал диплом, который свидетельствовал, что Соколовская Алина Григорьевна окончила исторический факультет Московского Государственного университета, водительские права. И приличная сумма денег в долларах и рублях для середины восьмидесятых годов, несколько очень дорогих старинных золотых украшений. Документы хоть и подмокли, но сохранили вполне приемлемый вид.

Алька же не могла вспомнить ни откуда у неё эти деньги и драгоценности, ни жизни в Москве, ни института. За руль машины села, получилось, руки не забыли навыков вождения. И родителей вспомнила, хотя это были больше негативные воспоминания. Алька вообще утверждала, что жила в Новгородской области. И ещё одно звучало в памяти правило, крепко вбитое в голову... матерью, точно, матерью, Алина вспомнила это: никому нельзя верить, надо скрывать свои чувства. А Диме Алина теперь верила безоговорочно, и совсем не хотела думать о матери. Мать принесла в её жизнь что-то очень плохое.

Дмитрий с Алькой решили пожениться. Дмитрий чувствовал, что не хочет расставаться с этой, неизвестно откуда принесенной течением реки девушкой. Алька, чьи чувства метались в растерянности от незнания, кто она такая, откуда, понимала одно - что она никому в этой жизни больше не нужна. Девушка чувствовала, что осталась одна в этой жизни, что возврат к старой жизни несет огромную боль. Она страшно боялась этой боли. Но здесь в настоящем без прошлого есть Дима, её ангел-хранитель. А родители, чей адрес можно было узнать по прописке? На этот вопрос у Альки была уверенность, что у матери ей делать нечего. Она всегда была лишней в семье. Она наотрез отказалась общаться с матерью. Запретила даже сообщать ей, что она жива. Мать её - сосредоточие зла, так она сказала новым друзьям. В голосе молодой женщины звучала такая уверенность, что никому не пришло сомневаться в этом. Дмитрий даже подумал, а не причастна ли мать Альки к её долгому плаванью в ночной Волге. Тогда, может, лучше умолчать о спасении девушки.

Люда решилась провести сеанс гипноза, надеясь, что это поможет разбудить память. Алька согласилась. Но из этой затеи ничего не вышло, абсолютно ничего. Людмила не смогла подчинить девушку своей воле. Алька послушно закрывала глаза, пыталась уснуть и абсолютно не спала. Алька совершенно не была подвержена воздействию гипноза. Людмиле, наоборот, даже показалось, что девушка сейчас что-то прикажет ей, и она послушно выполнит. Казалось, закрытые глаза Али смотрят в самую душу, видят каждую мысль, любое чувство, они вообще видят все человеческие души. И Люда испугалась, Алька явно была сильнее её, несмотря на то, что она, скорее всего, не знала или не помнила о своих способностях. Сеанс был прерван.

-- Не надо себя мучить, - сказала Люда, - и Альку тоже. Она явно боится воспоминаний и не хочет вспоминать. Она противостоит моей воле. Такое впечатление, что у неё есть недюжинные экстрасенсорные способности, намного сильнее моих. Она сама блокирует свою память, не сознавая этого. Будем надеяться на время, на то, что какой-нибудь случай прорвет ей же воздвигнутую плотину.

С того момента Люда очень настороженно стала относиться к спасенной девушке, особенно, если учесть заинтересованные взгляды Алексея.

Но кое-что в памяти Алины проснулось, когда она, сама того не желая, сражалась с волей Людмилы, - это воспоминания о детстве. Так всегда Алька противостояла родной матери. Тихо, незаметно, но с огромной силой, вызывая ненависть Дарьи. Да, да, Дарьи, так звала Алина свою мать. Всплывало еще одно слово - ведьма.

И, словно кинувшись в воду, которую боялась теперь до дрожи, до потери самообладания, она заставила себя вспомнить детство. Рядом был Дима, он внимательно слушал её сбивчивый рассказ.

Мама... Нет, это ласковое слово Алька не будет говорить... Она не помнит, когда его говорила. Мать... Нет, даже не мать, просто Дарья. Чужая, абсолютно равнодушная, но очень красивая женщина. Высокая, белокурая, с королевской осанкой, с ледяным взглядом серо-голубых глаз. От неё, в первую очередь, именно от неё надо было скрывать, что у тебя на сердце, ей нельзя говорить о своих детских секретах, об обидах, нельзя жаловаться, даже если болит что-то. Будет только хуже. Если что не нравится матери, она размахивается своей тяжелой рукой и бьет по лицу. Больно, унизительно. А больше всего её бесит, что Алька не плачет в эти моменты. Вздернет голову и хлопает ненавистными зелеными глазами породы Соколовских. И еще Дарья очень не любит, когда Альке хорошо, когда девчушка смеется.

Немолодая, но все еще красивая Дарья вышла замуж поздно, к тридцати. Ей было уже за сорок, когда она родила четвертого по счёту ребёнка. У женщины уже были два сына, ей не нужен был третий ребёнок, особенно дочь. Когда она рожала в третий раз, был мальчик, тот ребенок не выжил. И в этот раз девочка, наверно, не выживет, обвитие пуповиной, слабенькая.

-- Ну и слава Богу, - равнодушно подумала уставшая роженица, в ответ на слова врачей, что скорее всего ребенок умрет.

Она спокойно спала, не переживала, не плакала. Не знала, что молоденькая врач-педиатр, Ольга Васильевна, случайно приехавшая в далекую новгородскую деревню к родственникам, быстро пришла по просьбе мужа роженицы, вернула к жизни слабенькое тельце. Она же назвала девчушку Алиной, предрекла ей счастливую судьбу красавицы и умницы. Дарья равнодушно забрала свое дитя, чтобы никогда не любить его и скрывать это от людей.

Первый урок, который усвоила маленькая Алька, было слово: "Отстань". Его говорил уставший отец, его говорила равнодушная мать, подражая им, вторил старший брат Борька. А вот средний братишка, Женька, полюбил сестренку, качал сколоченную отцом кроватку, даже пел песенки. Его мать сделала нянькой. Он же Альку и воспитывал. Воспитывал так, как считал нужным.

-- Не смей брать, когда тебя угощают, - шептал он тихо. - У них в избе грязно.

-- Бей в нос, Алька!- кричал он во время драки.

И девочка слушалась. Била обидчиков. Отдергивала ручонку от протянутой конфеты, яблока. А как хотелось. Жили-то бедновато. Мать строго следила, чтобы дети больше двух ложек сахара в чай не клали. Варенье из лесных ягод она немного варила, но дети не помнили, чтобы ели его. А на сладкое давали запечённую в золе сахарную свёклу, которую Алина терпеть не могла и не ела.

-- Ишь, как же благородная, как же из породы Соколовских, - зло говорила мать и совала свеклу: - Жри, ваша светлость.

Скрывая слезы, девочка отворачивалась. Сгорбившись, молчал отец. И иногда его молчание останавливало мать. Братья, любившие свеклу, быстро смалывали долю сестренки, особенно Женька. И девчушка была благодарна ему за это. Мать быстрее оставляла дочь в покое.