Вы красивая женщина (СИ) - Бондаренко Ольга. Страница 30

-- Я поеду с тобой, - решительно промолвил Владимир.

-- Стоит ли?

-- Стоит. Я тоже хочу быть с тобой. Хочу, чтобы у нас были дети.

Через несколько дней Таня и Сергей перестали владеть ценными бумагами. Таня согласилась на все условия. Сказала, что навсегда расстается с прошлым. Не нужно ей денег, богатства.

Вечером все собрались в доме Дмитрия Чугунова. Жена его Света с сестрой и детьми еще не вернулась. Геля и Таня накрыли по-быстрому стол, грустно присели.

-- Я отныне буду работать только в школе, - горько произнесла женщина. - Рядом с нефтью меня больше не будет никогда! Вот сейчас у меня нет акций, а я по-прежнему боюсь.

-- Чего ты боишься? - спросил Чугунов.

-- Боюсь Лодзинского, боюсь его хозяев, боюсь за себя, за Сережу с Гелей, за Володю. Я жить боюсь.

-- Да, Максим Лодзинский уже на свободе, его ни пуля, ни катастрофа не берет, - констатировал Чугунов. - Придется и от него еще откупаться. Выживем, Татьяна. Не переживай! Ты же знаешь, тебя Лодзинский не тронет. Ты ему всегда нравилась.

-- Этого я боюсь больше всего, - усмехнулась криво Таня.

-- Знаешь, сестренка, - Сергей назвал её детским прозвищем. - Не бойся Максима. Он, конечно, мразь и испытывал к тебе симпатии, но деньги любит больше. А потом у тебя есть Володя.

Владимир что-то хотел сказать, но передумал и только обнял худенькие плечи женщины. Чугунов внимательно посмотрел на молодую женщину, потом на Владимира и сказал:

-- Жалко тебя, Татьяна, отпускать, ты опытный работник, хороший секретарь, много знаешь и умеешь. И характер твердый. Я хотел бы, чтобы ты по-прежнему работала у меня. На тебя можно было всегда положиться. Но с тобой рядом Владимир, человек, который лечил мою жену. И, я так думаю, он тебя не отпустит.

-- Света жива? - обрадованно спросил Володя. - Как она себя чувствует?

-- Хорошо пока было, - ответил Чугунов. - Рак отступил, мы на это надеемся.

-- Дай Бог, дай Бог, - сказал Владимир.

-- А диспансер мы всё равно построим, здесь, в этом городе, - продолжил свою мысль Дмитрий Алексеевич. - Я помню свое обещание... Вот придёт всё в норму... Где же мне найти тебе замену, Татьяна?

-- Леля, - вырвалось у Тани.

-- Что? - не понял Чугунов.

-- Леля, сестра Павла. Она держала связь между нами, - пояснил Сергей. - Это умный и надежный человек.

-- А она иностранные языки знает? - недоверчиво спросил Чугунов.

-- Технические тексты с английского переводить умеет, - сказал Владимир. - К ней часто обращаются с такими просьбами. И еще сестра Пашки занималась художественными переводами с немецкого и французского.

-- Значит, немецкий и французский еще, - в раздумье проговорил Чугунов. - А сколько лет ей?

-- Больше тридцати, - сказала Таня. - И вообще, Лелька - это настоящий мужской ум: рациональный, рассудочный. Не мне чета. Она на эмоции не поддастся. У неё всегда над всем властвует логика. Железная леди, одним словом.

-- Что же, сестра Павла - это хорошая мысль. Брат тоже всегда её хвалил. Надо подумать о Леле, - одобрил, наконец, Чугунов. - Только согласится ли она переехать в другой город?

Леля согласилась, хоть Таня и не советовала. В женщине говорил испуг.

Заправок, принадлежащих раннее Павлу, им не удалось сохранить. Они отошли Лодзинскому. Небесплатно, конечно. Но совсем за небольшую сумму. Таня покупала себе свободу.

-- Пусть подавится, - зло сказала женщина Владимиру. - Только никогда не встречается на моем пути. Я выкупаю себя. Правильно, Володечка? Я хочу жить с тобой спокойно. Что может быть лучше работы учителя?

Владимир обнял свою женщину и промолчал. Когда они были в А-ке, он выполнил просьбу Максима Лодзинского, разыскал его мать в больнице, проконсультировал. У женщины ставили третью стадию рака кишечника. Опухоль к тому времени поразила еще и матку, мочеточники. Местные врачи отказывались оперировать и предлагали химиотерапию. Больше двух месяцев жизни женщине не обещали. Владимир решился на хирургическое вмешательство. Подобные операции начинали уже делать, в том числе и его друг Андрей Миронов, что работал в Москве. По просьбе Владимира он прилетел в А-ск и женщину прооперировали. Удалили ей часть кишечника, матку, а мочеточники оказались незатронутыми. Женщина выжила после операции. Ей предстояло большое лечение. Лодзинский заплатил только Миронову Андрею. Владимир отказался от денег, принесенных расстроенным сыном. Это был, наверно, единственный момент, когда у Лодзинского было обычное человеческое лицо.

-- Года на два ваша мама может рассчитывать, - сказал врач при встрече с адвокатом. - Конечно, при соответствующем лечении.

-- Скажите, откуда у моей мамы эта болезнь? - вдруг спросил Максим Викторович.

-- Если бы я это мог сказать, мне бы дали нобелевскую премию, - ответил Владимир. - Тут могли повлиять многие факторы: жизнь, стрессы...

-- Мама же живет хорошо, последние годы ни в чем не нуждалась. У неё было все, - продолжал говорить Максим Викторович.

Владимир молчал.

-- А по наследству эта болезнь может передаваться?

-- Наследственную природу рака не исключают, - ответил врач.

И адвокат сильно испугался.

-- А физические побои могли послужить причиной этой болезни? - поспешно спросил он.

-- Могли, - ответил Владимир. - А вашу маму часто били?

Лодзинский нахмурился, лицо стало жестоким и неприятным.

-- Был такой негодяй. Из-за него у меня не стало брата, из-за него стала калекой моя сестра, а теперь вот умирает мать. Этот негодяй мой отец. Я прикажу сровнять его могилу с землей... А теперь давайте, Владимир, все-таки договоримся о цене.

-- Давайте, - согласился Владимир.

Цену врач назвал сразу: адвокат оставляет в покое его жену, Егорову Татьяну. Никогда не появляется на её пути. Лодзинский усмехнулся и согласился. Он прекрасно понимал, что никогда Таня ему не ответит взаимностью. И потом на ней клином свет не сошелся. Есть другие, не менее красивые и помоложе. Владимир в отличие от Тани Лодзинскому поверил. Женщину адвокат не тронул, а заправки отобрал. Мать Лодзинского умерла через погода после операции от инсульта. Посмертное вскрытие, на котором настоял сын, показало метастазы в легких... Лодзинский испугался.

Таня отказалась возвращаться в А-ск, осталась жить с Владимиром в родном городе Павла. От прежней богатой жизни, от акций завода у неё осталась большая сумма денег на счету, из недвижимости - квартиры и загородные дома и в А-ске и здесь, в родном городе Павла. Но здесь большую квартиру и дом занимала Евдокия Станиславовна. Она не собиралась уступать невестке недвижимость. В душе пожилой женщины все чаще поднималась обида на весь белый свет: на дочь, что её оставила (Лели не было уже в городе, она уехала в А-к, к Чугунову), на Таню, что вышла так быстро замуж, на Владимира, он, по мнению Евдокии Станиславовны, оказался плохим другом, потому что женился на бывшей жене Пашеньки. Словом, обидно было Евдокии Станиславовне, она решила - обойдется неверная невестка без квартиры и дома. Это Пашенькино, а не её. Поэтому и жили Таня с Владимиром в её хрущевке. Сергей и Геля решили тоже остаться здесь, но только они сразу купили себе новое большое жилье.

-- А кто же будет строить больницу? - спросил Чугунов у Сергея.

-- Конечно, я. Я буду строить диспансер, - сказал Сергей Чугунову. - Ты знаешь, строительство - это моё! Но моя Геля, как и Таня, не хочет возвращаться. Пока и я остаюсь здесь. Вызовешь меня, когда надо будет. Женам нашим пришлось несладко. Геля ни разу не пожаловалась за это время. Она заслужила право пожить спокойно. И от Тани я не хочу уезжать. А она не собирается что-либо менять.

-- Ничего, - не расстроился Чугунов. - Все вы вернетесь сюда через полгода. Я знаю это. Начнете мотаться туда-сюда, Ты и Владимир, и твоя Гелька первая приедет. И Танька тоже за Владимиром поедет следом. Знаешь, я даже и не думал, что Танька может так влюбиться.

-- Почему?

-- Но к Пашке она все больше с легкой иронией относилась, посмеивалась, супругом именовала, а этого: "Володечка, Володечка..." И все смотрит, смотрит на него. Свет в окошке.