Вы красивая женщина (СИ) - Бондаренко Ольга. Страница 31

-- Правильно. Меня Геля тоже Сереженькой называет, - одобрил Сергей. - И мне это приятно.

Геля была хорошей женой Сергею. Когда они лишились своего благосостояния, она без единой жалобы приняла новую жизнь: привела в порядок комнатушку в коммуналке, подружилась со старухами-соседками, мыла коридоры и места общественного пользования, варила вкусные борщи в коммунальной квартирке, выхаживала после больницы Татьяну. Сергей порой благодарно обнимал жену и шептал:

-- Спасибо, моя родная, за твое терпение.

-- А как же иначе? - удивлялась Геля. - В горе и радости, в болезни и счастии... Я твоя жена, Сережа. И этим все сказано.

Татьяна жила с Владимиром. В её жизнь пришло счастье. Неожиданное, поэтому так бережно ценимое. Таня удивлялась порой сама себе. Без Володи жизни она не представляла. Но всё же был момент, когда женщина чуть не решилась расстаться с мужем.

Помимо строительства будущего диспансера, из-за которого муж Тани часто теперь уезжал из дома, Владимир был ещё и практикующим врачом. Хорошим, опытным врачом. Сколько благодарных слов слышал он в свой адрес от мужей, детей. Часто он получал деньги от благодарных родственников. Порой это были огромные суммы. Так что с Таней они не бедствовали. Владимир настаивал, чтобы жена ушла с работы. Он знал, что она не хотела работать в школе.

Сергей не хотел давать Татьяне вложить все деньги в строительство диспансера.

-- Завод богатый, не одну больницу может построить, - говорил он. - А тебе деньги тоже могут пригодиться.

Но Таня ничего не желала слушать.

-- Из-за этих денег убили Павла, - упрямо твердила она. - Это грязные, кровавые деньги.

-- Но зачем же оставаться нищими? - возражал Сергей.

-- Мы работаем, - отвечала Таня. - Я и Володя. Нам хватает.

-- Ха, - усмехался Сергей, - только не произноси вслух размер своей зарплаты. И Володькиной тоже.

-- Зато я по ночам больше не пугаюсь собственной тени.

В конце концов, небольшую часть денег Таня оставила себе, а остальные, с подачи того же самого Сергея, перевела на счёт Владимира. Раз он занят строительством диспансера, значит, пусть и деньгами распоряжается сам. Она не знала одного, что мужчины договорились, что эти деньги не будут вложены в строительство.

А Таня осталась пока работать в школе.

-- Только уйду из школы, сразу что-то меняется в жизни. И не всегда к лучшему. А главное, в нашей школе - одни пенсионеры, я там самая молодая. И когда они говорят мне, что я красивая женщина, то ничего не происходит. Никто ко мне не липнет. Ну разве на восьмое марта ручку целовали. А может, я просто постарела? - она посмотрела на мужа. - Стала страшной? Некрасивой?

-- Поэтому пора нам зарегистрировать брак, - ответил Владимир. - Сама подумай, кому нужна страшная некрасивая старушка?

-- Ты думаешь, нам стоит расписаться?

-- Стоит.

-- Тебе некрасивая старушка нужна?

-- Танька, ты мне нужна. Самая красивая женщина...

-- Володя!

-- Моя женщина, - тут же исправился мужчина. - А в загс пойдем непременно. Не согласишься, буду жаловаться Сереже. Твой дядя наставит на путь истинный. Моя женщина должна носить мою фамилию.

У Тани складывалось всё хорошо. Ей несказанно повезло, считала она. На её пути встретился Владимир. Встретился в трудный момент, когда умер Паша, когда она потеряла своих девочек и не хотела жить. Володя научил женщину снова радоваться жизни, он научил её любить и сам любил свою Таню. С ним было все по-другому. Всепоглощающая нежность, большое уважение, огромный интерес друг к другу, бесконечные разговоры обо всем, страстные ночи. Порой Татьяна удивлялась себе. Пашка тоже любил секс. И она любила. Но там было просто приятное теплое чувство, а с Владимиром переживала она каждый раз необычайный водопад ощущений, несказанное блаженство. Таня любила каждую клеточку его тела, каждый волосок. Она любила прикасаться к своему мужчине, сесть рядом, прижаться, просто погладить мимоходом руку, волосы, она любила его и не стеснялась говорить это, не стеснялась раздеться в его присутствии, даже уродливый шрам на животе все меньше вызывал беспокойства у женщины. Все было естественно и гармонично в их жизни. Если Володи не было рядом, Таня не могла спать. Она ворочалась с боку на бок на широкой постели, удивляясь, какая та неудобная. А с Володечкой старая кровать сразу становилась мягкой, уютной. Как женщина любила, проснувшись ночью, прижаться к нему, ощутить его присутствие, тихонько поцеловать ласковые губы мужчины, его сильное плечо, любую другую частичку его тела. Просто так, за то, что он есть, за то, что рядом, её лучший мужчина, её неожиданное счастье.

-- Вовка, но почему ты такой хороший у меня? - порой спрашивала она.

-- Это потому, что я тебя люблю, - смеялся мужчина.

Беспокоило Таню одно - она не беременела. А так хотелось подарить своему Володечке малыша, такого же темноволосого, кареглазого, как отец. Но ничего не получалось. А чему удивляться? Ведь первая беременность Тани закончилась выкидышем. Её дочки не успели родиться, они даже не успели начать шевелиться. Таня перенесла три чистки, врачи хмурились, шептались о возможном бесплодии.

-- Нет, - твердила женщина, убеждая себя. - У меня будут дети! Я должна родить. Я так люблю Володю, я обязательно рожу ему мальчика. Я хочу сыночка от моего Володечки.

Нет, ни один врач не сказал, что у неё больше не будет детей, прямо ей в лицо. Не помнит Таня такого. Да, предполагали... Тут же вкралась мысль: а вдруг говорили, но она жить не хотела, ей было все равно, она не слушала слов других людей. Или, может, медики просто пожалели её, пощадили, видели её состояние, не стали добивать сообщением о бесплодии. Надо разыскать врача, что поставил её на ноги. Звали его, кажется, Станислав Павлович Поздняков. Конечно, и Володя мог бы ответить на её вопросы, но он был в первую очередь муж, женщина привязалась к нему, привыкла, она больше всего боялась потерять его. Как сказать, как спросить его: сможет ли она рожать еще? Нет, своими проблемами Таня мужа загружать не будет. Кроме того, Володя часто устает, приходит порой такой измученный.

А потом этот случайный эпизод... Он расставил все по местам.

В работе Владимира бывали порой очень тяжелые дни.

Как-то к нему на приём с направлением из районной больницы пришла молодая женщина. Ирина её звали. Её пытались оперировать в районной больнице. Разрезали и зашили, сделали несколько сеансов химиотерапии и посоветовали обратиться к Владимиру Протасову. Владимир сразу положил молодую женщину в онкологическое отделение. Она, молодец, не унывала, утверждала, что будет жить. А ей всего было тридцать лет и четвёртая стадия рака. Её не хотели оперировать, но очень просил муж, и сама Ирина, так звали женщину, не отступала.

-- Я буду жить, - говорила она. - У меня семилетняя девочка, дочка. Мариночка. Я должна жить.

Как всегда, за трудный случай взялся Владимир. Но операция длилась совсем недолго. Её просто не было. Разрезав и увидев, что опухоль расползлась уже по всему кишечнику, что операцию уже поздно делать, женщину зашили. Слишком далеко зашла болезнь. Проснувшись после операции, Ирина, сияла надеждой. Грустно улыбался приехавший муж, радостно щебетала семилетняя девочка, дочь Ирины.

-- А мне папа котика принёс, - говорила она. - А то я утром одна проснусь, никого нет. Я лежу и плачу. А котик прыгает ко мне и обнимает лапками. А тут и папа с бабушкой приходят...Папа бабушке коровку помогает доить с утра вместо мамы. Мама! А к нам бабушка приехала. Папа ей письмо написал. Ведь у тебя животик разрезан. Бабушка будет помогать. И я не буду одна дома сидеть.

Стояла рядом и бабушка. Владимир глянул в мудрые глаза старой женщины и понял: она все знает, видит, что невестка долго не проживет. Тайком плакала, укрывшись простыней, соседка Ирины по палате, догадавшись, что женщина обречена. У соседки-то было всё хорошо, и дети уже выросли, и нулевая стадия. После операции у Ирины поднялась температура. Из-за этого отложили химиотерапию. А через три месяца Ирина умерла. Владимир страшно расстроился. А следом умерла на операционном столе другая пациентка - старая женщина. Остановилось внезапно сердце. Они длительное время пытались заставить сердце биться самостоятельно, но так и не смогли. Не слушая Стаса, который ассистировал, Владимир швырнул перчатки, халат, прошел к себе. Заведующий отделением Моисей Прокопьевич, старый уже врач, поспешил к нему в кабинет, глянул на коллегу, который был на грани срыва, вытащил из сейфа бутылку коньяка, налил полный стакан