Приказано жениться (СИ) - Каблукова Екатерина. Страница 28

Дружба с бывшей полюбовницей жениха, пусть даже неугодного душе, казалась неправильной.

— Конечно! Я хорошо знаю Григория, и если вы уж на него нацелились, могу помочь вам завоевать его расположение! — Головина с преувеличенным дружелюбием смотрела на соперницу, но в голубых глазах таился холод.

Представив, те советы, которые может дать эта женщина, Настя в ответ покачала головой.

— Не думаю, что у нас получится… извините, — она поспешила отойти от соперницы и смешаться с теми, кому не достались места за карточными столиками. Не желая больше встреч ни с кем, Настя забилась в самый темный угол.

Глаза слипались, в голове шумело, а ноги гудели. Не привыкшая к ночному бдению, девушка желала лишь одного: чтобы её дежурство поскорее закончилось.

Даша, заметив, что подруга устала, предложила ей пойти во фрейлинскую, но Настя упрямо покачала головой: она не желала оставаться одна, опасаясь коварства Головиной или же еще каких неприятностей, на которые был так щедр императорский двор.

Игра продолжилась до самого рассвета, после чего государыня отправилась к заутрене, а потом — в Монтплезир почивать.

Фрейлины остались в Большом дворце. Как объяснили Насте подруги, с императрицей следовали статс-дамы, а если что-то было надо, то присылали одну из горничных девок.

— Даст бог государыня заснет быстро, и нас не будет дергать, — зевнула Варя. — Насть, ты вздремни, а то еле на ногах стоишь!

— Её франк утомил! Так глазищами и сверкал! — фыркнула Даша, потягиваясь. — А я сегодня, девочки, пять сотен выиграла! Будет на что платий купить!

— Если потом не проиграешь, — заметила Варя.

— А жалования не хватает? — Настя старательно подавила зевок.

— Жалование она тетке отсылает. Та Дашиных сестер воспитывает.

— Как так? — сон как рукой сняло.

— Да так, — вздохнула Даша. — Я ж сирота. Меня во фрейлины в пятнадцать приписали, как матушка умерла. Вот и бегаю уже четвертый год. Подай, принеси, расчеши, обслужи, коль надо!

— Тише ты, — шикнула на нее Варвара. — Здесь у каждой стены уши имеются!

— Да и беда, если услышит кто, — отмахнулась Дарья. — Я ж не жалуюсь. Ладно, спать давайте!

— Здесь? — изумилась Настя.

— Конечно. Мы до полудня здесь находиться должны, забыла, что ли?

— Так платье же снять надо! Корсет распустить.

— И не вздумай! Мало ли Елисавете Петровне понадобится что, а ты час одеваться будешь? Или в исподнем побежишь?

— А как же спать?

— Вот так, — Дарья откинулась на спинку кресла так, чтобы не помять прическу, и прикрыла глаза. — Притомилась я что-то…

Варя последовала её примеру, и вскоре обе фрейлины сладко спали. Настя с завистью взглянула на подруг, и постаралась не шевелиться, чтобы ненароком не разбудить. Сама она и помыслить не могла, чтобы спать вот так, в затянутом корсете и с волосами, полными шпилек.

От нечего делать девушка взяла лежащее на столе святое писание, но буквы так и рябили в глазах, совершенно не желая слагаться слова. Настя отложила книгу и прислушалась. Было непривычно тихо. Весь дворец, казалось, притих, чтобы при пробуждении императрицы вновь взорваться шумом и гомоном.

Где-то за стенкой скреблись мыши. Понимая, что все равно не заснет, девушка встала и подошла к окну. Солнце уже показалось на небе, его лучи отражались в золоте статуй каскада, переливались в струях воды. Фонтаны не выключали даже на ночь. Впрочем, это было и не нужно: спроектированные кудесником, фонтаны Питерхоффа работали без каких-либо механических приспособлений. Настя слышала, что вода для них поступала из Храпши — небольшого поселения, где били родниковые ключи.

Внезапно девушка вновь почувствовала на себе звериный взгляд. Чужой, голодный, он заставлял тело покрываться мурашками. Настя невольно затаила дыхание, всматриваясь в темную зелень деревьев, окружавших канал с фонтанами. Показалось, или между деревьев мелькнула серая тень.

Девушка попыталась успокоить себя, что это мог быть кто-то из преображенцев, несших караул, но страх не отступал. Настя чувствовала, как Сила охватывает её, но на этот раз она была какой-то другой. Будто чужой, с привкусом горечи и прелых листьев.

Девушка быстро отошла от окна и вновь опустилась в кресло. Рука сама потянулась к святому писанию, словно оно могло защитить от злого умысла. Губы зашептали слова, которые когда-то Настя произносила вместе с матерью. Они мало напоминали молитву, но девушка всегда верила в их чудодейственность. Не подвели они и сейчас. Беспокойство схлынула, оставив желчную горечь.

Настя выдохнула и выпустила книгу из рук, с изумлением взглянула на страницу, где от пальцев остались темные пятна, точно от огня. Ранее такого никогда не случалось. А все это проклятый дворец.

Разряженные люди, всеми правдами и неправдами ищущие расположения императрицы, гуляния до утра и амурные похождения в темных коридорах. Слишком скоро вовлеченная в вихрь событий, девушка ведь даже забывала помолиться, как ей наказывала мать Мария.

Охваченная раскаянием, Настя подошла к образам, висевшим в углу, опустилась на колени и зашептала покаянную молитву.

Молилась она долго. Наконец, почувствовав, что мысли прояснились, а на душе стало легко, девушка вновь присела в кресло, закрыла глаза и провалилась в тревожный сон.

Когда Настя открыла глаза, был полдень. Вернее, до него оставалось не более получаса. Девушка потянулась, разминая затекшее тело, и посмотрела на проснувшихся подруг. Те уже сидели за столом, попивая кофе и заедая пирожками с мясом, от запаха которых рот наполнился слюной.

— Ну ты и спать, — заметила Варя, подвигая Насте блюдо с пирожками. — Мы тебя будили-будили, а ты ни в какую!

— Думали водой обливать, — подхватила Даша. — Хорошо государыня спит еще! Не то влетело бы тебе!

Настя поморщилась и протянула руку за пирожком. Она как раз закончила завтрак, когда двери распахнулись и в комнату ворвалась Лизетта в сопровождении еще двух фрейлин.

— Девочки! Тут такое случилось! — начала она без предисловий. — Солдата в нижнем парке зверь загрыз!

— Что?

— Откуда знаешь?

— Насмерть?

Жаждущие подробностей девушки обступили фрейлину. Настя, напротив, отошла к окну, вдруг вспомнив неприятный взгляд, все еще тревоживший мысли.

— В госпитале он. Говорят, что плох… посты все усилены, на карауле по трое стоят! Причем преображенцев с семеновцами поставили — дескать чтоб от греха подельше.

— Да ты что? — ахнула Дарья, — Стало быть, думают, что кто-то из преображенцев виновен?

— Либо, наоборот, подозрения хотят отвесть! — пробасила одна из незнакомых Настасье фрейлин. — Ежели подполковник Бутурлин сам приказ отдал…

— А кто ж его знает? Приказ государыней подписан, — авторитетно заявила Лизетта. — А еще приказано особам женского полу самим по парку не ходить, лишь в сопровождении кавалеров, да в кусты за уединением не лезть!

— Только группами что ли можно? — хихикнула еще одна фрейлина. — так это ж Гоморра! А коль с желудком приспичит?

— Гальюны для того имеются! — фыркнула Лизетта, — А тот полезешь в кусты, а там… Зверь! Сраму то не оберешься!

— Зато он сам убежит!

Девушки захихикали, представив себе эту картину.

— Или насмерть зажрет! Не впервой, чай! — глубокомысленно заметила Лизетта.

Смех оборвался.

— Лиз, хватит пугать! — одернула её Дарья. — Нам к дому пора! Сегодня еще бал с фейерверхом, хоть выспаться, да платье сменить!

Сердечно попрощавшись, девушки направились к своему домику. Лизетта сказала правду, караулы были усилены. Судя по напряженным лицам солдат, положение было серьезным.

— Вот ведь, не было печали, — пробормотала Дарья. — Не дай бог, в Питерсбурх уедем!

— А что в том плохого? — спросила Настя.

— Так зимний дворец не достроен! Его аккурат за лето должны сделать.

— Будет тебе, еще Тсарское село есть, там тоже жить можно.

— Там спальня государыни во дворце, да и спит там она плохо, то ей сказки скажи, то пятки почеши, — Дарья вздохнула. — Ладно, что толку гадать, как Елисавета Петровна решит, так и будет!