Качели судьбы (СИ) - Пафут Наталья. Страница 74
Растерянная, охваченная предчувствием опасности, от которого в ней все похолодело, она вновь взглянула на ужасного и очень неподвижного дракатона. Если она сейчас встанет, то как раз будет с него ростом. В воздухе слышался лишь шум потрескивающего костра чуть дальше, тихий дракатонский говор, пение ночных птиц, сладкоголосые трели которых, повторяемые через равные интервалы, напоминали чем-то призыв… а возможно, и предостережение.
Айрин потянулась рукой к поясу, хотя и знала, что оружия на нем нет.
Скованная страхом, она не решалась открыть рот, опасаясь, что, разорвав эту тяжелую, тягучую тишину, она столкнется с чем-то неведомым и ужасным. Ее сердце тряслось, как тряпочка… Она ждала мучений, ждала, что сейчас ужасные дракатоны обступят ее, как крысы, выползающие из темноты.
Рэйд грустно вздохнул, словно расстраиваясь, что она проснулась, посмотрел на девочку, на своего спящего друга — ведь только заснул, впервые за несколько ночей, а тут эта… истеричка сидит и хлопает на него своими огромными синющими глазами.
Кати спал на спине, положив на грудь руки, ладонь на ладонь; это худое лицо с крепко зажмуренными глазами, с морщинами, резко проступавшими от синеватого лунного света, было как у человека, преодолевающего постоянную боль.
Девушка пошевелилась, села. Ну и конечно этого тихого движения было достаточно, чтобы разбудить Кати, тот вздрогнул, резко сел, чуть пошатнувшись. Рэйд снова вздохнул, друг поспал только двадцать минут, скоро он свалится.
Кати, еще не пришедший в себя после неожиданного сна, встал, двигаясь осторожно, словно его голова превратилась в наполненную до самых краев чашу. Конечно, он не верил, что его мозг прольется на землю, если он будет неосторожен, но избавиться от опасений ему не удавалось. Подошел Рэйд, мягким нажатием на плечи, снова усадил его, обалдевшего от усталости и боли, на землю.
Недалеко горел небольшой костер, Айрин ощутила аромат жарящегося мяса, и ее желудок начал горько жаловаться на свою судьбу. Айрин почесала нос.
Все в мире ищет ритма и в ритме находит покой — вероятно, это в слабой природе человека? Даже самые катастрофические или просто до невероятности ужасные события разбавлены рутиной нормального течения жизни. Люди, находясь на краю отчаяния, воющие от ужаса потери, погруженные в пучину отчаяния, все же останавливаются, чтобы откашляться или высморкаться, почесаться или справить нужду и поднимают голову, слыша крик клина диких лебедей.
Так и Айрин с возмущением почувствовала, что ее желудок мягко стучится в стенки ее впалого живота, невежливо напоминая о своем присутствии.
К ним, в молчании уставившимся друг на друга подошел опять чем-то недовольный Грехем с дымящимся котелком в руках и мисками.
— Вы все, ни слова, пока не покушаете.
Сунул миску с теплой кашой в руки Айрин, недовольно поморщившемуся Кати и Рэйду. Тот удивленно вскинул глаза на целителя: «А мне то зачем?»
— Да-да, ты тоже, я знаю, уже вторые сутки не ешь ничего, вон, один нос остался.
К их стремительно увеличивающейся компании подошел массивный гигант, в летах, с кустистыми жесткими бровями над пронзительными, стальными глазами. Поверх темной куртки и брюк на нем был простой черный плащ, большая, седеющая на висках голова не покрыта.
— Бэйл, — поприветствовал его Рэйд, — мы…
— Знаю, знаю, сидите, эмоциональные молокососы. Переговоры с девочкой буду вести я.
Айрин осилила только несколько ложек, больше в нее не влезало, под возмущенный взгляд Грехема она положила миску на землю, опустила руки на колени и подняла голову. Она чувствовала себя усталой и разбитой. «Пусть спрашивают, все равно ничего им не скажу»
На девушку уставились глаза Бэйла, старые и умные.
— Айрин, девочка, — наконец сказал старик глубоким басом, его суларский, в отличие от языка Эссейла, был идеальным, без акцента, — вы вчера обвиняли нас, дракатонов, в пытках и убийствах. — Старик помолчал. Айрин внезапно поняла, что совершенно не боялась его. В его присутствии и в его неожиданных вопросах она чувствовала странную неловкость, причин которой не понимала. — А не уточните ли вы, пожалуйста, кого мы убили и пытали?
Айрин огляделась. Высоченные дракатоны многочисленной толпой подошли к их группе. Девушка не чувствовала ненависти или агрессии с их стороны, на узких лицах мужчин было лишь заинтересованное ожидание.
«Что за глупый вопрос! Чего им надо? Имена?»
— Вы пытали и убили всех преподавателей и студентов Евронийского высшего университета боевой магии. Убили ректора Зеддериуса, — ее голос становился тише, — убили мою приемную мать Марраю Утку, убили студентов первого курса, второго… — У Айрин потекли слезы, столько смертей, столько невинных жертв…
Старик, слушая девушку, кивал на каждое ее слово, словно соглашался с ее долгим списком. Вокруг раздался тихий ропот-шипение на дракатонском языке. Бэйл угрожающе оглянулся, сдвинул седые брови, все замолчали. Кати забыл о своей еде, выпрямился прямо-прямо, с напряжением уставился в бледное лицо девушки.
— Понятно, — старый дракатон задумчиво пожевал нижнюю губу. — Мдааа, понятно, а кто вам сказал это?
— Гарри, — прошептала Айрин внезапно онемевшими губами.
— Это который герцог Гарридан Кардин? Не правда ли? Его мы конечно тоже пытали, истязали, но просто чудом не убили? Он как, убежал из наших коварных лап?
Его слова пронзили Айрин, точно острые осколки стекла, но девушка всегда отличалась упрямством.
— Вы пытали его, допрашивали, а потом он оправился от ужасных ран.
— Понятно, — повторил Бэйл. Повернулся к светловолосому дракатону, стоящему неподалеку с задумчивым видом, — Кор, в каком состоянии был милард Зеддериус, когда ты закончил читать его воспоминания?
— В бессознательном, но точно живом.
«Врет»
— А миледи Утка?
— Милая старушка, угощала нас чаем с булочками по ее старгейскому рецепту…
Айрин вздрогнула. Старгейский рецепт — откуда они узнали, это творение Марраи, которым она несказанно гордилась и никому не говорила.
«Но он же менталист…»
Бэйл снова посмотрел на Айрин.
— Миледи Айрин, боюсь, вас ввели в заблуждение — мы никого не пытали и тем более не убивали. Да и зачем? Когда у нас есть менталист. Кор просто считывал их воспоминания и все!
Айрин недоверчиво поджала губы.
«Гарри обманул их всех! Но зачем?»
Что-то во ней ощетинилось и принюхалось к этой мысли. Айрин положила голову на колени, глубоко задумалась. Все вокруг опять замерло. Ночь вокруг нее была огромная и звездная.
«Обманул, а Эссейл так переживал…» — Глубина одиночества, навалившегося на девушку, была слишком всеобъемлющей для того, чтобы она могла с ней бороться. У нее закружилась голова.
— Айрин, — снова спокойный бас старика, — где синеволосый дракатон?
Все затаили дыхание. Застыли, Айрин была окружена лесом каменных изваяний.
Она подняла голову с колен.
— За что вы так его ненавидите? — Спросила она очень тихо так мучающий ее вопрос. Хотя в этой тишине, любой звук показался бы оглушительным громом. — Что он такого сделал, что вы преследуете его? Так долго. Это жестоко.
Айрин постепенно охватывала какая-то странная, беспредельная усталость. У нее просто больше не было сил. Ей казалось, будто она превратилась в кусок дерева и теперь валяется на земле, словно выброшенный на прибрежный песок обломок судна… Что-то сломалось в ней, и она никак не могла соединить эти обломки. “Я устала”, - с удивлением повторяла она про себя. Она стала более апатичной… Да, поистине кусок дерева, в котором вдруг пробудился разум, побуждающий его к деятельности, но он все равно продолжает оставаться неподвижным и бесчувственным. Ей даже неинтересно было услышать ответ дракатонов.
Дракатоны, казалось, онемели, они вылупились на нее с распахнутыми ртами.
— Хотя, это не важно, — продолжила девушка, — уже ничего не важно. Он умер. Гарри убил его.
Эта маленькая, хилая девочка, обхватившая худенькими ручками острые коленки — пальцем щелкнуть и она сломается — только что убила их, огромных, мощных воинов. По поляне прошелся хриплый стон, кто-то закачался, кто-то упал на колени. Невозмутимый Бэйл побледнел и схватился за сердце. Все глаза уставились на Кати, очень прямо сидевшего на земле. Враз посиневший, с волосами, вставшими дыбом, с лицом, облитым болезненным коричневым румянцем, он поспешно закрыл глаза, прислушался к себе. Открыл совершенно дикие глаза, обвел всех взглядом, разомкнул губы: