По воле северных богов (СИ) - Стрельникова Александра. Страница 48

— А теперь, — Хьюго возвысил голос. — С позволения нашего хозяина, раз уж все мы собрались здесь, я хотел бы объявить о некоем событии, которое вскоре произойдет в моем доме. Первого августа моя сестра леди Реджина Гилфорд выходит замуж. Ее будущий муж перед вами. Это сэр Гай Клермон. Приглашаю всех вас на свадьбу. Конечно же, с семьями.

Новость была встречена по-разному. Многие искренне обрадовались предстоящему торжеству. Некоторые же имели свои вполне конкретные виды на богатую наследницу. Но Хьюго мало интересовала реакция окружающих — он уже опять повернулся лицом к Тир. А она сияла.

— Ты ведь не покинешь нас до свадьбы?

Девушка бросила быстрый взгляд на Эрика и Сигурда, словно заручаясь их поддержкой. Они явно не имели ничего против того, чтобы попировать за богатым столом, и Тир кивнула.

— Я уже вложила слишком много времени и сил в это мероприятие, чтобы не увидеть его кульминацию, — ответила она и тут же незаметно погрозила Хью пальцем, явно увидев в нем намерение немедленно сгрести ее в объятия и расцеловать…

В Гилфорд возвращались шумно. Даже несмотря на то, что с ними двигалась только половина отряда — часть своих людей Хьюго оставил в Мейне с Гаем, а двадцать самых надежных рыцарей отослал в Клермон за Куини. Сам Хью не принимал участия в общем веселье. Он был непривычно тих и задумчив всю дорогу, чем вызвал град дружеских шуток, на которые даже не отреагировал.

Всю дорогу рыцарь провел, предвкушая свой приезд домой. Привычная одежда, свои (святые мощи!!!) сапоги, горячая ванна, вкусная еда, а не то, что удавалось время от времени украсть на кухне. А самое главное Тир… Ни Гая, ни Куини еще, по крайней мере, дней десять не будет в Гилфорде, а значит на той половине, где расположены господские спальни они будут одни…

Примет ли она его, и как подступиться к этому?

Никогда у Хьюго еще не возникало подобных проблем. И не удивительно. Есть ли еще где-нибудь на свете женщина, похожая на его Тир? Сильная, самостоятельная, независимая… И такая робкая, даже испуганная, когда дело касалось любви…

«Любви?» — Хью удивленно переспросил сам себя.

До сих пор рыцарь не давал себе труда задуматься о том, что же испытывает по отношению к этой молодой женщине. Она волновала его как никто другой до сих пор, но она и была уникальна… И все же рыцарь чувствовал, что это не все. Как объяснить его желание быть терпеливым, сделать все возможное, чтобы исправить то, что натворили какие-то грубые скоты, когда она была еще девочкой. Не испугать, а наоборот защитить, уберечь? Хьюго привык жить легко, сообразуясь со своим неуемно веселым и жизнелюбивым нравом. До сих пор настоящая, глубокая, всепоглощающая любовь не касалась его сердца. И сейчас он не мог оценить свои чувства. Он знал только, что Тир дорога ему, так дорога, что ему было страшно думать о моменте расставания.

Когда он спросил ее, не думала ли она выйти замуж, девушка решительно ответила: «Нет!»… И что же теперь ему делать? Как удержать? Намучавшись достаточно, Хьюго отмахнулся от собственной, обычно совершенно не свойственной ему робости и решил плыть по течению.

Тир думала приблизительно о том же. Но ее мысли были много горше, потому что она-то слишком хорошо понимала, что происходит с ней. И перспективы ей рисовались самые безрадостные. Привычка быть откровенной с собой мешала ей спрятаться за несбыточными надеждами. Да, она полюбила и полностью отдавала себе отчет, к чему это может привести, но с открытыми глазами шла навстречу этому, желая сгореть, но не бежать трусливо от того пламени, что разгоралось у нее в груди. Она возьмет все, что дарит ей судьба, а потом море ляжет между ними, вбирая в себя всю боль расставания… Стройный корабль прекрасным хищным зверем скользнет по воде, любуясь в ней собой и небесами…

Тир поразилась себе, почувствовав, что впервые не рада этой картине. А ведь еще каких-нибудь два месяца назад для нее это было представлением о счастье! Что же теперь? Тир зажмурилась, но не увидела перед собой ничего, кроме суровых черт Хьюго Гилфорда, его добрых глаз и смешливого рта…

«Куини — Несущая перемены. Теперь я буду звать тебя только так…» — девушка печально улыбнулась, потом тряхнула головой и взглянула на Эрика, который впервые произнес эти пророческие слова.

— Что, рыжая твоя башка, не соскучился еще по своей Асе? — по-норвежски спросила она.

— Соскучился. Да ничего, пусть и она помучается — авось, когда вернусь, будет чаще целовать, чем когти выпускать.

— Да уж, — молодой Гаррик усмехнулся, — пожалуй, на недельку ее хватит. Не понимаю я тебя, Эрик. И что ты нашел в этой мегере?

— И не поймешь, дурачок, пока сам не вляпаешься. Двадцать пять лет прошло, как я впервые притащил ее на корабль пленницей…

— О чем он говорит? — вмешался Брайан. — Словно поет, и лицо такое…

— Он рассказывает о своей любви.

— Да? — Брай недоуменно покосился на заросшего буйной рыжей бородой исполина. — И кто же она?

Тир рассмеялась.

— Его жена.

— Вы часом не разыгрываете меня? С Хьюго поведешься…

— Ни в коей мере! Ее зовут Аса. Она, между прочим, англичанка и говорила, что происходит из хорошей семьи… Славится своим крутым нравом и тяжелой рукой… Эрик похитил ее во время одного из набегов, сделал своей рабыней. То есть он так считал… Они женаты уже больше двадцати пяти лет…

Что-то в ее тоне заставило Хьюго, ехавшего немного впереди, оглянуться. Он увидел обращенный на него взгляд серых глаз, но Тир так быстро спрятала их в ресницах, что крестоносец не успел прочитать чувство, отраженное ими. Хью нахмурился и вновь отвернулся. И его густые черные брови, сошедшиеся на переносице, послужили Тир лучшим ответом на ее невольный молчаливый вопрос.

«Но ведь ты и не ждала ничего другого».

Лес кончился, они выехали на открытое пространство, и ухо Тир уловило такой родной, до боли близкий шум волн, разбивавшихся о высокий берег. Чуть дальше, теряясь в вечерней дымке из серых прибрежных скал, вырастали башни и стены Гилфорда. Повинуясь мощному внутреннему порыву, Тир внезапно пришпорила коня и, прижавшись к его холке, птицей полетела в сторону от остальных всадников. Без привычки, в женской одежде, она чувствовала себя неловко и не испытала того чувства свободы и ни с чем не сравнимого восторга от ветра, скорости и единения с мощным животным, потребность в которых девушка внезапно испытала, а потому свернула к берегу и придержала коня, когда он достиг обрыва. Только сейчас Тир услышала топот другой лошади и, обернувшись, увидела Хьюго. Немного не доезжая до того места, где в седле замерла молодая светловолосая красавица с растрепавшейся прической, чьи глаза отливали тем же мерцанием, что и волны внизу, рыцарь спешился и, сделав шаг к ней, остановился.

— Прости, если помешал тебе. Я подумал, твоя лошадь понесла.

Ее поразила робость — следствие его мучительных размышлений, которую девушка прочитала в его лице, и она протянула к нему руку. В два широких шага Хью преодолел разделявшее их расстояние и остановился, уткнувшись лицом ей в колено.

— Будь моей, Тир Серебряная. Подари, сколько сможешь, я с благодарностью приму все. Только не покидай меня слишком быстро.

— Я твоя…

Хьюго показалось, что он ослышался, но потом…

Он протянул руки и бережно снял драгоценную ношу с седла. Гибкое тело скользнуло сквозь кольцо его рук, вызывая трепет во всем его существе.

— Повтори… — шепнул он в самые ее губы.

— Твоя… И никуда мне от этого не деться… Поцелуй меня, обними покрепче. Поднимается ветер… Я чувствую, он несет с собой перемены. Сколько нам отпущено?.. — она еще бормотала что-то, словно разговаривая не с ним, а с кем-то гораздо сильнее и могущественнее его.

Но именно губы Хью целовали ее, и его руки дарили то тепло и надежность, которой ей так не хватало. Лошади, соскучившись, тыкались теплыми носами им в плечи и в головы, но они не чувствовали этого. Мир вокруг престал существовать. Только шум волн, только ветер, только они двое… Тир не помнила, что привело ее в чувство. Наверно дождь…