Хороший день для настоящей свадьбы (ЛП) - Ле Карр Джорджия. Страница 37

— Не могу сказать за остальных членов семьи, но Алекс очень по-доброму, с любовью отзывается о вас, и я знаю, что он искренен в своих чувствах к вам.

Не знаю, почему я испытываю необходимость защищать Алекса. Хотя сама успокаиваю себя, говоря, что тем самым пытаюсь успокоить бабушку, чтобы она понимала, что у нее есть, по крайней мере, один член семьи, который ее любит, но я не уверена, что это настоящая причина, по которой я ей это говорю. Будто чувствуя себя виноватой за наш обман, но при этом убеждаю себя, что цель оправдывает средства. Ну и что, если мы обманываем ее, мы же никому не причиняем зла, она счастлива, а это самое главное.

— А почему? Как ты думаешь, он мой любимый внук? — Шутит бабушка, а потом громко хохочет.

Я присоединяюсь к ее смеху. Кто может обвинить ее за то, что она благоволит к определенному члену семьи, который не просто ждет ее смерти, чтобы забрать дом и деньги?

— Знаешь, я всегда боялась, что Алекс не найдет себе хорошую женщину. Я имею в виду, что он красивый, но такой замкнутый. Ему необходима была особенная девушка, которая смогла бы увидеть, что скрывается за его суровой внешностью. Знаешь, он не всегда был таким. Когда он был моложе, он всегда улыбался, всегда смеялся. Но потом его родители умерли, и он изменился. В одночасье он стал чужим. Он был так зол на весь мир. Он избрал путь, которого я не пожелала бы своему врагу. Это был очень трудный период.

Ее глаза затуманиваются воспоминаниями о том времени.

— Я думала, что мы его потеряли. Каждый вечер, перед тем как лечь спать, я молилась, чтобы ни один полицейский не постучал к нам в дверь и не сказал, что его убили. Я была в таком отчаянии, что платила специальным людям, чтобы они следили за ним. Я была так напугана, но Бог был милостив. Он оберегал его. И теперь он — мужчина этой семьи.

Она улыбается мне.

— Не говори никому, что я тебе это рассказала, но, когда Антон решил, что готов попросить руки Петры, он не пошел к ее отцу за разрешением. Он пошел к Алексу. И знаешь, что сказал ему Алекс? Он сказал Антону, что Петра — взрослая женщина, которая может сама принимать решения, и Антону не нужно его разрешение. Ему нужна была Петра.

Я улыбаюсь про себя. Мне нравится, что Алекс понял, что устаревшая традиция просить у родственника-мужчины разрешения жениться на женщине ушла в прошлое, как и обращение с женой, как со своей собственностью, что Алекс не хотел участвовать в этом. Бабушка права. Я знала это раньше и теперь уверена в этом. Под суровым фасадом, который надевает Алекс, скрывается человек с золотым, добрым сердцем.

Но это мне не помогает. В некотором смысле, я почти хочу, чтобы он был мудаком под своей маской. Так было бы намного проще не влюбиться в него.

— Что-то ты сегодня не в себе, дорогая, — говорит бабушка, как всегда, настолько проницательная. — Вы с Алексом случайно не поссорились, а?

Если бы обстоятельства сложились иначе, я бы с радостью излила ей душу и сказала, что влюбилась в Алекса и мне будет больно, когда все закончится, но я не могу ей этого рассказать. А последнее, чего я хочу, чтобы она начала беспокоиться о наших взаимоотношениях. Моя работа — сделать так, чтобы ей было хорошо, а не наоборот.

— Вовсе нет, — улыбаюсь я. — Как сказала Петра, мы всю ночь не давали никому спать.

Бабушка разразилась смехом.

— Тебе обязательно нужно, чтобы завтра Алекс взял тебя покататься верхом. Нет ничего лучше чувства свободы, скача на лошади по сельской местности, чувствуя себя, что весь мир находится у твоих ног, — шутит она.

— Да, я думаю, что хотела бы почувствовать себя, что весь мир находится у моих ног, — соглашаюсь я с усмешкой.

— Я могу сказать тебе по своему опыту, что в этих местах есть много таких местечек, где вы с Алексом сможете раздеться догола и совершить что-нибудь нехорошее, — добавляет бабушка, и в ее глазах снова появляется искорки.

Я только смеюсь над бабушкиным отсутствием такта и приличиями. Мне будет очень не хватать этой доброй леди, когда я уеду отсюда.

— По-моему, уже пора ужинать, — говорит бабушка, когда мы возвращаемся к двери оранжереи. — Ты проголодалась?

— Ужасно хочу есть.

Алекс

Мне неприятно в этом признаваться, но я действительно доволен и впечатлен, что Синди не подчинилась моему приказу, появиться в моей комнате в назначенное время. И каким бы извращенным не казался мой приказ, он только усилил мою потребность в ней. Весь день я провел, придумывая разные способы наказать ее за непослушание.

Стоя у окна, наблюдаю, как она идет к дому вместе с бабушкой. По идеи должен радоваться, видя, как они все больше тянутся друг к другу. Получая несказанное удовольствие от моего предвиденья, что бабушка оценит эту женщину. Но для меня их отношения не столь приятны. Поскольку я обманываю бабушку, и это была всего лишь игра. И как в любой игре ставки высоки. Если бабушка вдруг проведает, что это всего лишь игра, это уничтожит ее.

Я спускаюсь в музыкальную гостиную и выпиваю стакан виски в одиночестве. Мне нужно подумать именно в одиночестве. Ужин сегодня предстоит неформальный, больше похожий на вечеринку. Бабушка пригласила своих друзей и некоторых из моих старых друзей. Как правило, на такие вечеринки бабушка приглашала Наталью, потому что надеялась, что я найду для себя женщину, а она знала, что Наталья ко мне неравнодушна. Если Наталья появится в нашем доме сегодня, то наступит настоящий фейерверк.

Я захожу в бальный зал, где мы обычно собираемся, выпивая перед ужином. Здесь расставлены дополнительные стулья небольшими, интимными кругами по всей комнате, но большинство гостей предпочитают стоят, болтая и обмениваясь фразами. Я тут же замечаю отсутствие Натальи. И улыбаюсь про себя. Бабушка может и стара, но ее ум острый, как бритва, и она знает, что не я к ней, а Наталья всегда была неравнодушна ко мне.

Ко мне подходит Яков, мой старый друг. Пока он мне о чем-то рассказывает, мои глаза возвращаются к двери каждый раз, когда она открывается. В конце концов, дверь открывается, и появляются бабушка и Синди. Синди, как всегда, прекрасна в своем ярко-лимонном сарафане. Этот цвет подчеркивает ее загар, и она смеется над тем, что говорит ей бабушка, отчего ее глаза сверкают.

— Это она? — Спрашивает Яков по-русски. — Твоя невеста?

Я киваю.

Яков похлопывает меня по спине.

— Ух ты! Ты оказывается умеешь ценить красоту, сын мой. На твоем месте я бы не выпустил из рук такую редкую птицу.

О чем он? Эта «редкая птица», на самом деле, не принадлежит мне. Он попадает в мои руки только по ночам, когда ее начинают тревожить старые трубы. Я вижу, как Синди подводит бабушку к стулу и помогает ей сесть.

Синди садится рядом с бабушкой, и я улыбаюсь про себя. Мне нравится, насколько она внимательна к ней, как заботится, будучи с ней очень любезной. В данный момент я хотел бы, чтобы это было все, что мне могло нравиться в Синди. Жаль, что мне не особо нравится, как сверкают ее глаза, когда она смеется, и как блестят ее волосы. И лучше бы мне совсем не нравились ее убийственные ноги и то, как они обвиваются вокруг меня.

Чувствую, как гнев опять начинает возрастать, пока Синди сидит и смеется с моей двоюродной тетей. Я провел весь день, пытаясь выбросить ощущение ее тела из головы. Пытаясь забыть, как ее маленькая тугая киска сжималась вокруг моего члена. Пытаясь забыть, как она заставляла меня чувствовать то, предполагая, что никогда уже не смогу ощутить, так мне казалось. Но, стоило ей появиться, все мои потуги с треском провалились. Я даже не мог заснуть, все время думая о ней, а теперь я был измотан, раздражен, увидев ее такой чертовски сексуальной в этом сарафане, а она даже не подошла ко мне, чтобы поздороваться, и все это несказанно действует мне на нервы.

Я слышу, как Яков что-то мне говорит, заставляя себя отвернуться от Синди и прислушаться к его словам. Но я могу удержать свое внимание вдали от нее только четыре секунды, потом глаза сами собой возвращаются к ней. Яков смеется.