Пандемия (СИ) - Нилин Аристарх. Страница 9

— Вот теперь можешь идти, свободен. И баночку прихвати. Напоминаю, обоссышь банку, заставлю всю выпить, чтобы в следующий раз знал, что я люблю послушание.

— Садист, — процедил сквозь зубы Николай и поднялся со стула. В этот момент новый удар дубинкой по ногам, заставил его присесть и боль, которую он почувствовал вслед за этим и не смог стерпеть, заставила вскрикнуть и повалиться на бетонный пол.

— А вот реплик я не терплю. За них я наказываю и очень больно. Запомни это раз и навсегда. Это только для острастки. В следующий раз вот он, — и врач, указал рукой на одного из охранников, — Сломает тебе руку, тогда ты будешь думать и говорить по-другому.

Николай лежал на полу и боль от бессилия что-либо сделать, была сильнее, чем от удара дубинкой по ногам.

— Так, кто у нас следующий по списку-то, тридцать седьмой, — врач исподлобья посмотрел в сторону Иры.

— Девочка-припевочка из Питера. Вы сами или как?

— Сама, — и Ирина подошла к столу.

— Умница. До чего приятно работать с мозговитым контингентом. А то крик, шум, гам. Для чего? Не понимаю. Ваша бывшая подруга такая тихая была, а вчера на столе вдруг брыкаться начала, материться. Можно подумать, что я садист какой и без анестезии её резать буду. А в результате что? Пришлось действительно без наркоза пилякать девушку. И что? Ничего, через пять сек сознание потеряла. Вот и думаешь. Хотел как лучше, не нравится. А главное, к чему строить из себя Александра Матросова? Не те времена и не те условия, чтобы героизм проявлять. Это я к тому, чтобы вы умнее были, и не выпендривались, понятно? — и он обвел притихших ребят своим колючим взглядом.

Продолжая лежать на полу, Николай забыл о собственной боли в ноге, по которой только что прошлись дубинкой. Он слушал весь этот бред сумасшедшего врача, и ясно понимал, что это простая игра на публику, чтобы запугать их, сделать до безобразия послушными до самого последнего момента, когда придет срок, ложиться на операционный стол. И в то же время это были слова человека, который упивался собственной властью над ними, беззащитными, голодными людьми, приговоренными к смерти ради денег.

Прошло минут тридцать, и вся процедура была закончена. Кровь и мазок были сданы, и каждый получил по банке для анализа мочи. На этот раз, по окончании, никаких реплик со стороны очкастого, как прозвал врача Николай, не было. Все вышли и закрыли дверь.

Он приподнялся и, ковыляя, добрался до места, где обычно сидел.

— Больно? — участливо спросила Ира, которая сидела неподалеку.

— Не очень, пройдет.

И снова тишина обступила их. Даже если прислушаться и не дышать, невозможно было услышать ни единого звука. Создавалось впечатление, что они находились в глубоком подземелье, а мир, где-то далеко наверху, куда выбраться невозможно ни при каких обстоятельствах.

— Лиза, ты готова?

— Подожди минутку, — она поглядела на себя в зеркало и, облизав губы, чтобы не было так заметно, что она их подвела помадой, защелкнула пудреницу и положила её в сумку. Перекинула через плечо и, посмотрев на Павла, произнесла:

— Я готова, можем идти.

Закрыв и опечатав кабинет, она сдала на вахте ключи. Взяв Лизу под руку они направились к автобусной остановке.

Павел давно положил глаз на Лизу, почти сразу, как пришел служить в отделение. Совсем молоденькая, она работала с документацией, и когда он её впервые увидел идущей по коридору, чуть не врубился в стену. В милицейской форме, с погонами ефрейтора, она была так хороша, что Оксана Федорова, которую он до этого считал идеалом женской красоты, неожиданно померкла, и на его собственном небосклоне зажглась новая звезда по имени Лиза.

Впрочем, в этом было много справедливого. Стройная, но отнюдь не худая, с красивыми, выразительными чертами лица, которое не могли испортить, а наоборот украшали, несколько веснушек, потрясающие воображение вьющиеся от природы русые, с рыжеватым отливом волосы. Внешний вид дополняли очки в тонкой металлической оправе.

Глядя на неё, трудно было понять, к чему весь этот маскарад с милицейской формой, и вообще, что делает в этом заурядном районном отделении милиции такая симпатичная девушка? Единственное, что могло прийти на ум, так это то, что идет примерка рабочей одежды и оценка, какое впечатление она произведет на сотрудников. Её место было как минимум в кресле секретаря в шикарном офисе или на подиуме.

Проходя мимо, она мило улыбнулась и пошла дальше. Павел остановился буквально в нескольких сантиметрах от стены и понял, что его лицо готово оставить на ней свой отпечаток. Он сделал шаг назад и обернулся. Девушка открывала дверь в кабинет, и загадочно улыбаясь, посмотрела в его сторону. Помимо его воли, сердце Павла забилось чаще.

Уже на следующий день, он знал, что её зовут Лиза, ей двадцать лет, она учится на первом курсе юрфака и уже год как работает в милиции. Но самое главное было то, что она не замужем и никто из сотрудников за ней не приударил, точнее сама Лиза ни с кем из них не встречается.

Как назло, а может, наоборот, к счастью, спустя неделю после того, как он был принят на работу, Лиза на месяц ушла в отпуск и появилась снова, похорошевшая и загоревшая. За это время Павел сумел вписаться в коллектив, обзавестись немногочисленными друзьями и узнать подробности о сотрудниках, в том числе и о Лизе. В основном коллектив отделения был мужской, а женщин, включая Лизу, всего четверо.

Лейтенантские погоны и должность инспектора, была той стартовой ступенью в карьере молодого сотрудника милиции, с которой обычно и начинается служба в органах внутренних дел. Павел, собственно говоря, и сам до конца не понимал, почему пошел работать в милицию. Работа неблагодарная, хлопотная, регулярные и внеплановые дежурства, да и вообще, не особо почитаемая у рядовых граждан в силу многих причин.

Мать Павла, работавшая преподавателем математики в вузе, вообще не поняла выбор сына и была крайне удивлена, если не сказать больше, и только отец, заместитель главного технолога на заводе, высказал свое мнение однозначно:

— Не понравится, всегда уйти можно, а там, кто его знает, где твое призвание.

Он был рад, что отец его понимает. Окончив институт, Павел стоял перед выбором: идти в армию на год, а то и два офицером, или устроиться на работу с таким расчетом, чтобы получить отсрочку. Решение пойти в милицию, родилось чисто случайно. На одной из вечеринок в их компании оказался Володька Соловьев, который служил в милиции и оказался отличным, компанейским парнем, совсем не таким, как представлялись Павлу сотрудники милиции, вечно хмурые, с отвисшим животом и готовые тебе нахамить и забрать в отделение, если у тебя вдруг не оказалось при себе паспорта.

Знакомство с Соловьевым, переросло в дружбу, а вскоре Павел, к удивлению родных и близких, предстал перед ними в милицейской форме и на вопрос отца:

— Что и пистолет дали? — ответил:

— Батя, все как полагается.

— Покаж.

— Не положено, — шутя и в то же время стараясь придать голосу суровые ноты, произнес он, и добавил, — Батя, пистолет только при необходимости выдают, но при случае, покажу.

Автобус подъехал к остановке, Павел с Лизой вошли в него и остались стоять на задней площадке.

— Пойдем, сядем? — предложил он.

— Не хочется, я за день так насиделась в кабинете, лучше постою, ты не против?

— Да нет.

Она стояла возле Павла в своей милицейской форме, которая смущала его, а так хотелось прижаться и обнять её. Тем не менее, он чувствовал, что она рядом, совсем близко. Он нежно положил руку на её, которой она держалась за поручень. Лиза посмотрела на Павла и улыбнулась.

Они поняли, что уже давно испытывают друг к другу чувства. Павел был по натуре весьма стеснительный, к тому же, в отличие от Лизы, не обладал такой эффектной внешностью. Нет, он не был ботаником, не страдал комплексами, просто имел заурядную внешность и к тому же, не слишком атлетичную фигуру, в силу чего чувствовал некоторую неловкость. И хотя ощущения, которые он испытал при первом знакомстве с Лизой остались, и даже усилились, он понимал, шансов, что Лиза обратит на него внимание, не так много, а сделать попытку самому не решался.