Хамелеон. История одной любви (СИ) - Лель Агата. Страница 12

— Я думала тебе нравится, ты же играешь на выступлении…

— Я играю на выступлении только лишь потому, что по нескольким предметам мне поставят автомат. И можно безнаказанно прогуливать. Только и всего, — он затушил окурок, и убрал импровизированную пепельницу. — Может еще чаю? Я кивнула, хотя это была уже третья кружка. Я никогда не пила столько чая за столь короткий срок. При условии, что чай я совсем не любила.

Когда я, в прямом смысле, давилась третьей чашкой, в коридоре послышался поворот ключа, и на пороге появилась высокая женщина в очках, с невозможной химией на голове. Гнездо из одуванчиков. В руках она держала два больших пакета. На мгновение она застыла.

— Здрааасьте… — протянула Гнездо, и широко улыбнулась. — Савелий, возьми сумки, все вам напоминать надо!

«Савелий» резануло по уху. Савелий — деревенский дед, почему-то пришло мне сравнение в голову, и я чуть не поперхнулась чаем от смеха.

Вообще, мне было крайне неловко. Подумать можно было все что угодно. Да еще Савва без майки… А я в его!!! Меня осенило. Незаметно, под столом, я потянула футболку за края, стараясь прикрыть голые коленки. Но было поздно. Гнездо пристально уставилась на лидера Нирваны.

— А ты не говорил, что у нас сегодня будут гости… — Одуванчик вошла в кухню, без зазрения совести все еще детально меня изучая. Видок у меня был явно не для смотрин, скажу я вам.

— Фу, а накурил-то как! — встрепенулась женщина, и открыв окно пошире, принялась размахивать руками, будто прогоняя невидимых глазу демонов. Выглядело это комично, и в очередной раз я еле содержала смех. — Сколько тебе раз говорить, Савелий, не кури в квартире — причитала Одуванчик, не прекращая свой странный хаотичный танец. — И надень футболку, у нас же гости! — укоризненно добавила она.

Савва, улыбнувшись, закатил глаза, но послушно удалился.

— Ну, давай знакомиться, ты девочка Савелия? — доставая продукты из сумки, задала вопрос Гнездо.

Вот всю жизнь я не переваривала такие вопросы! Помню, как судорожно прихлебывала чай, и глупо улыбалась.

— Ну… мы дружим, просто… — выдавила я.

— Маша, правильно? — по-совиному мигая глазками, спросила Гнездо, и в этот момент у меня все оборвалось. Как обухом по голове. Почему-то я вспомнила нарисованное в подъезде красным лаком сердечко, с буквой «С» посередине…

— Ее зовут Катя, теть Жень, — появился на пороге Савва. На нем была надета голубая мятая рубашка, которую он не потрудился толком застегнуть и заправить в джинсы.

— Аа… Катюша… значит… — тетя Женя заметно смутилась, — а я тетя Савелия…

— … Евгения Васильевна, — закончил за нее Савва, и приобнял женщину за плечи. — В технаре, кстати, философию преподает.

А, вот где собака зарыта. А я уж думала, вот просто так приехал, взял и поступил в конце августа, когда все группы уже набраны… Все кругом по блату! Но обо всем этом я думала уже позже, дома, а в тот момент я размышляла только о том, кто такая эта чертова Маша, и раз Гнездо про нее знает, значит ее имя уже звучало в этой квартире. Я почувствовала себя обманутой, стало так обидно. Захотелось быстренько ретироваться из этого предательского логова, но было неудобно вот так резко вскочить и убежать. Ага, что бы потом Гнездо сказала: какая невоспитанная эта Катя, не то что Машенька! Нет, я по-любому лучше этой козы.

Сквозь обиду и подступающие слезы я продолжала выдавливать улыбку и поддерживать светскую беседу из разряда: а кто твои родители, где работают, куда поступать планируешь, и все в том же духе. Я вежливо отвечала, периодически бросая на Савву косые, полные ненависти взгляды. Видимо он смекнул, что что-то пошло не так, поэтому предложил пойти к нему. После некоторых препирательств, Савве удалось-таки затолкать меня в небольшую комнату, сплошь завешанную постерами каких-то рок-групп. Повсюду валялись футболки, мятые джинсы, тетради — в общем, истинно мужская комната, которую явно не готовили к приходу гостей. Думая, что я не вижу, Савва подтолкнул под кровать пару скомканных носков, и поняв что я все заметила, смущенно улыбнулся.

— Здесь не всегда такой срач, честно! Мы тут вдвоём с братом живем…

— Ну само собой. Наверное, последний раз ты прибирался, когда Маша приходила, — демонстративно игнорируя его взгляд, я осматривала комнату. Возле двери висел плакат с обнаженной Памелой Андерсон демонстрирующей огромные силиконовые буфера.

— Ээ… Это мы прикрыли… там просто обои отклеились, не подумай плохого! — загородил Савва своим телом плакат. — И вообще-то, Маша здесь никогда не была.

— Серьезно? А твоя тетя с ней, похоже, хорошо знакома, — не унималась я.

— Конечно знакома, — невозмутимо ответил Савва, продолжая улыбаться одними уголками губ. — А так же с ней знаком мой дядька, мой брат, и даже Лерка, его девушка. Потому что Маша уже достала всех в этом доме звонками, и вопросом где Савва.

— Вот как. И где же Савва?

— А Саввы никогда нет дома. Для неё.

Он продолжал улыбаться. Было видно что эта ситуация его дико забавляет. Я сразу же почувствовала себя полной дурой.

— Я не начинаю встречаться с одной девушкой, не расставшись при этом с предыдущей. Не люблю сложности, — он перестал улыбаться, и подойдя ко мне, слегка взял за руку. Удар током. Огромные теплые ладони. Я смотрела на него, и понимала, что он говорит правду. Он обезоружил меня одним прикосновением. Он держал меня за руку, смотря при этом пристально прямо в глаза. Синие в голубые. Гипноз. Я поплыла как карамель на солнцепеке. Земля уходила из под ног, ей Богу! Такое новое, и невероятно прекрасное чувство. Чувство тепла, и не только на сердце… Мне хотелось стянуть с него его мятую рубашку, и прямо взасос этого парнягу… но увы… я тоже была слишком хорошо воспитана.

Как плохо быть подростком, так много нельзя. И как хорошо быть подростком, еще столько впереди…

Около полутора часов мы с Саввой просидели в его комнате. Мы много болтали ни о чем, по очереди наигрывая мелодии на гитаре. Особенно меня поразил его музыкальный вкус — рок, джаз… Как так? Человек с детства воспитанный на классике, и вдруг такой радикальный выбор.

— Есть «надо» и есть «хочу». Вот сейчас я делаю то, что хочу, — коротко пояснил Савва, и все вопросы отпали сами собой.

Он играл, а я бегло рисовала его портрет в своём промокшем блокноте, желая запечатлеть этот вечер и его образ в памяти. С растрепанными волосами и мятой рубашке. Эти рисунки сохранились у меня до сих пор.

Около восьми вечера домой пришел двоюродный брат Саввы, и ввалившись без стука в комнату, принялся с интересом меня рассматривать. В их семье все что ли такие бесцеремонные? Наскоро познакомившись с Глебом я, раскланявшись перед Евгенией Васильевной, поторопилась ретироваться, пока меня не успели познакомить с кем-нибудь ещё. На сегодня родственников с меня было достаточно! Перед выходом Савва дал мне свою толстовку, и я натянула ее поверх его же футболки, а свою мокрую ветровку затолкала в забитую до отказа сумку.

На улице было мокро, холодно, и противно. Моросил серый унылый дождь. Прыгнув на мотоцикл, мы буквально за пять минут добрались до моего дома. Странно, мы практически целый день провели вместе, а мне все было мало… Не хотелось его отпускать, но мы еще не настолько были близки, что бы я могла просить его остаться.

Когда мы подъехали к дому, я заметила что в моем окне колыхнулась занавеска. Противная морось плавно перерастала в дождь, и наскоро попрощавшись с Саввой я забежала в подъезд. Эйфория. Вот как называется это чувство. Когда ты идешь, а тебе кажется, что ты будто паришь над землёй. Ты чувствуешь себя такой окрыленной и пьяняще счастливой. Влюбленность. Одно из самых потрясающих чувств на земле! У нас ещё не было ни объятий, ни поцелуев, но мне было этого достаточно. Я бежала по ступенькам на свой пятый этаж, не замечая ничего вокруг, прокручивая в голове сегодняшний день и вечер, как вдруг, откуда не возьмись, передо мной появился Сашка.

Часть 11