Несломленная (СИ) - Лель Агата. Страница 40

Я никому не рассказывала раньше об этом отрезке своей жизни, но чувствовала, что Костя именно тот, кому я могу довериться, не боясь быть осмеянной или непонятой.

- Мы познакомились на выставке современного искусства в Генте, куда меня совершенно случайно затащила коллега по работе. Он был старше меня на десять лет, но выглядел и вел себя совсем как подросток: лёгкий, свободный, раскрепощённый. Не обремененный грузом прошлого, не признающий рамок и каких-либо границ. Он писал дурацкие картины, которые никто не покупал, и был при этом абсолютно счастлив. Наши отношения начались стремительно — той же ночью я уже осталась у него, а через несколько дней перевезла свои вещи, поселившись среди хаоса палитр, кистей и мольбертов. Я была с ним самой собой, никаких масок и лицемерия. С ним не нужно было делать вид, что ты любишь то, что на самом деле терпеть не можешь, не нужно было притворяться, переступать через себя, лишь бы угодить. Я думала, что вот оно — наконец-то я встретила мужчину своей мечты. Я действительно влюбилась в него, такого странного и непостоянного, с кучей чокнутых тараканов в голове, которые своей чокнутостью переплюнули даже моих. И мне казалось, что он тоже влюблен. Всё было прекрасно ровно четыре месяца, а потом из штатов вернулась его жена…

— Жена? — изумлённо прервал рассказ Линьков.

— Да, самая что ни на есть законная. Вернулась однажды ночью и, войдя в спальню, где мы только что занимались любовью, просто попросила меня собрать свои вещи и уйти из её дома. Из их общего с Ноем дома.

— Но как такое вообще возможно? Ты совсем не подозревала о её существовании?

— Нет. Иногда натыкалась на женские вещи: косметика, какая-то одежда, но думала, что их оставила кто-то из его бывших подружек, которых до меня было великое множество. А вышло, что пока я фантазировала о нашем с ним совместном будущем, его жена работала в Чикаго…

* * *

Бельгия, провинция Восточная Фландрия, Гент.

2011 год, декабрь.

Прикрыв одеялом обнаженную грудь, я сонно уставилась на появившуюся откуда ни возьмись женщину в нашей с Ноем квартире.

Яркий свет резал глаза, щурясь и часто моргая, я пыталась рассмотреть незнакомку: высокая блондинка, с вплетёнными в волосы разноцветными нитями, пухлые губы, раскосые глаза. Вязаное платье цвета хаки едва прикрывало колени, открывая длинные стройные ноги. Бросив большой рюкзак на пол рядом с кроватью, она устало опустилась на кресло-мешок.

— Я же просила, чтобы в моё отсутствие ты не водил в наш дом шлюх, — спокойно произнесла она по-немецки, расстегивая молнию высоких сапог.

— Александра не шлюха, — поправил Ной и, лениво выбравшись из кровати, не стесняясь наготы прошёл в душ. Я сидела неподвижно, с изумлением наблюдая за представшей перед глазами картиной.

Блондинка, вытянув ноги, смотрела на меня с нескрываемым любопытством.

— Александра… — протянула она, будто пробуя имя на вкус. — Ирландка?

— Она русская, — ответил Ной, открывая воду.

— Русская. Какая экзотика. Вы это ищете? — она подняла с пола мою кружевную сорочку и бросила, попав смятым шелком в лицо.

Я отвернулась спиной и надела ночную рубашку, но под тяжёлым гнётом её холодных зелёных глаз, буквально прожигающих затылок, я по-прежнему ощущала себя голой.

Голова нещадно гудела: всего пару часов назад мы вернулись с вечеринки, где немного перебрали с алкоголем. Потом долго занимались любовью и едва уснули, как появилась она. Но кто это? Эту женщину я видела впервые. Почему она ведёт себя здесь, как хозяйка?

Выключив воду, Ной вышел из душа, на ходу оборачивая вокруг бёдер полотенце. Зачесав мокрые волосы ладонью, подошёл к барной стойке и плеснул в стакан виски.

— Александра, познакомься, это Женевьева, моя жена, — спокойно, даже буднично, бросил он, опрокинув залпом напиток.

Какая нелепость! Что за дурацкий, совсем не смешной розыгрыш?

— Это шутка?

— К сожалению для вас — нет, — ответила за него Женевьева. Её лицо оставалось абсолютно бесстрастным, ни одной эмоции.

— Ной! Что здесь, черт возьми, происходит? — раздражённо прошипела сквозь зубы, отказываясь верить услышанному.

— Прости, я должен был предупредить тебя, наверное… — он налил ещё, со звоном бросив в стакан несколько кубиков льда.

— Наверное? Поверить не могу! Ты женат, и даже не удосужился рассказать об этом маленьком недоразумении немного раньше? Четыре месяца назад, например!

— Извини. Так вышло.

— Так вышло? — теряя контроль, перешла с немецкого на русский. Руки сотрясала мелкая дрожь, слова и мысли путались, хотелось просто бросить всё и убежать. Куда угодно, лишь бы подальше от него. — Я полюбила тебя, а ты говоришь "так вышло"? Мы жили под одной крышей, я стирала твои шмотки, готовила завтраки, мы делили одну постель, а ты всё это время был женат?

— Александра, дай мне объяснить…

— Пошёл к чёрту! Ненавижу тебя, понял? Пошёл к чёрту!

Я выбежала из дома практически в чём была: босиком, в одной ночной рубашке, накинув тонкий плащ, который на автомате схватила на выходе.

Шёл дождь со снегом, черноту ночи освещали лишь уличные фонари. Редкие загулявшиеся прохожие недоумёнными взглядами провожали мою стремглав несущуюся фигуру. Они смотрели на меня, будто на сумасшедшую. А именно такой я себя тогда и ощущала. Алкоголь туманил разум, и я не могла трезво оценивать ситуацию, в голове пульсировала одна мысль: он передал меня! Предал! Использовал. Снова. Опять!

Я бежала и бежала, не разбирая дороги, не оглядываясь назад и ни о чём не думая. Остановившись на мосту Святого Михаила, я, тяжело дыша, наклонилась вниз, вцепившись руками в перила. Подошвы нестерпимо жгло — местами ноги совсем потеряли чувствительность, а я, будто ничего не замечая, просто стояла и смотрела на чёрную воду Леи, лениво протекающей под каменным сводом старого моста. Она будто меня звала, маня в свои ледяные объятия… Я смотрела только туда, вниз, не замечая открывшейся взору прекрасной панорамы, ради которой в Гент круглогодично съезжались тысячи туристов. Обычно на мосту всегда были люди, даже ночью, но тогда из-за отвратительной погоды улица была как никогда пуста. Будто знак!

Я смотрела на воду и думала только о том, что мне нужно сделать этот шаг, ведь больше меня здесь ничего не держало. Нет ребёнка, близких людей, и любимого теперь тоже нет! Зачем жить? Ради чего?

Сделай это, — говорила я себе. — Ты не умеешь плавать, вода ледяная, вокруг ни души. Сделай! Всё будет быстро. Умереть здесь почти благословение.

Это было какое-то наваждение. Никогда ни до ни после я не испытывала ничего подобного.

Словно во сне я поднялась на кирпичный выступ, потом на второй… Когда позади раздались торопливые шаги, а затем голос Ноя, я прыгнула…

* * *

— Ты не сделала этого… — отказываясь верить услышанному, тихо произнес Костя.

— Сделала, — избегая его глаз, прошептала я. — В последнюю минуту Ной схватил меня за капюшон плаща. Только поэтому я здесь…

— Господи, ты сумасшедшая, ты знаешь это? — Костя придвинулся ближе и крепко обнял.

Я прильнула к его груди и тихо всхлипывала, а он, покачивая словно ребёнка, гладил меня по голове, приговаривая, что всё будет хорошо. Мне было так спокойно, так тепло в его объятиях. А потом меня будто прорвало. Я рассказала ему всё. О Мамонове, поступке матери, аборте, шрамах на запастье, бесплодии, дяде Жоре… Я даже рассказала ему о том, что чуть малодушно не переспала с Кириллом в той ночью в гостинице…

Раньше мне казалось, что будет тяжело вот так раскрыться перед кем-то. Практически невозможно. Это же сродни тому, что отдать кому-то сокровенную часть себя. Но нет. Делясь с Костей, рассказывая секрет за секретом, я будто бы скидывая по камню, избавляла себя от непосильного груза. Даже дышать стало легче.

Он просто слушал, молча, не перебивая. В темноте я плохо различала его лицо, но чувствовала, насколько он впечатлён моим откровением. Возможно, я стала неприятна ему после этого… И пусть. Я больше не могла молчать.