Властелин Кукол (ЛП) - Швартц Ричард. Страница 8

— Затем она дала мне кольцо и отправила искать сэра Родерика. Ещё в туже ночь я ушла. Ты прав, Хавальд. Всё так и есть. Я не могу ни остановиться, ни отдохнуть, пока Каменное Сердце не воздаст Талаку по заслугам.

Я посмотрел на клинок в её руке, рубиновые глаза насмешливо смеялись. Что такое любовь по сравнению с клятвой с каменным сердцем?

Я сел, подперев тяжёлую голову обоими руками. Я вспомнил карту на постоялом дворе, которую Лиандра с такой любовью срисовала. Перед моим мысленным взором предстал этот маленький остров, а рядом слово Талак. Увидел множество королевств, теперь уже все покорённые, расположенные между нами и тем маленьким островком. Все они теперь служили тёмному правителю. Из этих королевств некоторые должно быть тоже оборонялись, верили и надеялись, что смогут противостоять железной хватки Талака…

Я сильно недооценил Лиандру. Если я до сих пор думал, что освобождение королевства от угрозы Талака — невыполнимая задача, когда сомневался, что мы вообще сможем противостоять его силе и оказать сопротивление, то теперь считал цель Лиандры гораздо более пугающей. Она добивалась не только организации сопротивления противнику, но и полное уничтожение его империи. Она хотела поставить на колени самого императора, когда будет его судить.

Возможно, у меня вырвался стон, не знаю.

Лиандра подошла и нежно положила руку мне на затылок, другой она держала проклятый меч.

— У меня есть время, Хавальд, — тихо сказала она. — Столетия, если понадобится. Но я исполню этот приговор. Я в это верю, а ты сам сказал, что с верой возможно всё. Даже если королевства падут, Талак испытает на себе справедливость Розы Иллиана, — она наклонилась и поцеловала мою руку. — Просто верь в меня, Хавальд. Потому что я также следую за своим сердцем.

Я поднял голову и утонул в этих фиолетовых глазах, которые редко видел такими нежными и в тоже время решительными.

— Я знаю, Лия, знаю, — я встал и обнял её так крепко, как мог, вдыхая её аромат. — Я знаю, что ты следуешь за своим сердцем.

Сердцем из камня, в далёком прошлом выкованным из проклятой стали.

— Напиши то, что хочешь, Лиандра, расскажи ей всё, что тебе важно. Не бойся, что твои слава попадут в чужие руки, — наконец тихо произнёс я, пока прижимал её к себе. — Если Янош больше не найдёт Розу среди живых, тогда он должен уничтожить послание. Если наследник предал королевство, пусть Янош вернётся к нам. Для нас он намного полезнее, чем если бы делал то, что делал обычно.

— А что бы он тогда делал? — спросила она.

Я почувствовал её дыхание на своей груди.

— То, чему научился. Был бы колючкой в заднице врага, в качестве бойца партизанского отряда. Ночные нападения, уничтожение провианта, отравление колодцев…

Я промо представлял его себе. Янош, пробирающийся сквозь ночь с вымазанным сажей лицом — смертоносная тень. А рядом Зиглинда, которая будет следовать за ним, пока не произойдёт неизбежное.

— Это смогут сделать другие. В этом деле им не понадобится его помощь. Дай ему задание поехать в Колден. Что бы ни случилось, войскам Талака понадобится время добраться до севера. Даже если корона будет предана, пока его армия навяжет странам мир, это займёт какое-то время. Янош должен навестить в Колдене кузница Рагнара и вернуть ему топор. Этот топор принадлежит кузницу и является его наследством. И если Янош сможет, то пусть найдёт людей, верных людей, которые займут для королевства крепость на перевале. Затем пусть попытаться догнать нас. Может к тому времени мы найдём ещё другие порталы, — я немного помедлил. — И пусть покажет сюда дорогу Рагнару, а может и его семье, даже через портал. Рагнару можно доверять, он хороший человек. Он тебе понравится.

— Ты ожидаешь, что твой друг, Рагнар, покинет свой двор, дом и кузницу, возможно, даже семью и своё счастье, чтобы присоединиться к нам?

— Он это сделает. Он такой. Когда получит назад свой топор, то должен будет поступить так, — я ещё крепче прижал Лиандру к себе. — Но, возможно, ему не придётся лишать корней свою семью. Колден самый новый и маленький из всех наших городов, но земля на севере свободна, единственное, что там угрожает — это холод. Если крепость на перевале закрыть, и разместить там солдат, даже Талак не сможет покорить перевал. И пока стоит сама крепость, Колден будет свободной землёй для каждого, кто не захочет жить под гнётом Талака.

— А постоялый двор? Он расположен недалеко от Громовой крепости. От него дорога ведёт в Волчий храм! Как мы можем помешать Талаку использовать могущество храма?

Я посмотрел на неё.

— Мы? Мы не сможем ему помешать. Но может кто другой, — я неохотно от неё отстранился. — Напиши всё, что хочешь сказать и что придаст ей сил.

На небольшом столике стояла ваза с фруктами, среди них были также яблоки. Я взял одно, разрезал пополам и кончиком кинжала вытащил семечко из сердцевины.

— Когда будешь ставить печать на своё сообщение, воткни это семечко в воск.

Она посмотрела на семечко, лежащее на её открытой ладони, а затем на меня.

Я поцеловал её.

— Это длинная история, я расскажу её тебе в другой раз.

Я тихо закрыл за собой дверь и тяжело прислонился к ней. Говорить о надежде и вере просто. Я редко так сожалел о своих словах, но ведь до сих пор понятия не имел, какой невозможной была задача, которую поставила перед собой Лиандра. Любовь, как проповедовали служительницы Астарты, является величайшей силой на земле. Но она никогда не справится с сердцем из камня.

На мой вкус одежда здесь была слишком лёгкой и яркой. На моей родине не было таких яркий цветов. Я боялся, что буду выглядеть в ней, как разноцветный павлин, поэтому предпочитал приглушённые тёмные цвета.

В прошлый раз Лиандра помогла мне подобрать одежду для «саика Хавальда», Армин тоже принимал в этом участие, хотя я не совсем доверял ему в этом отношении. Что касалось его самого, он, казалось, был готов конкурировать с павлином.

Когда некоторое время назад наши спутники подтянулись к нам, потребовались услуги портного. Сказанные ему несколько слов, и Армин пообещал доставить то, что я хотел. В какой-то момент прибыла большая, хорошо перевязанная посылка. У меня не было времени открывать её, но кто-то другой распаковал посылку и заботливо разместил одежду в большом шкафу. Когда я открыл двери шкафа, мне снова только и оставалось, как покачать головой.

Воистину, я прожил уже достаточно долго, но раньше у меня ещё никогда не было такого выбора одежды.

Я нашёл то, что искал: тёмные широкие штаны из тонкого плетёного льна; тёмную рубашку с широкими рукавами из той же ткани, предпочитаемую мной больше, чем шёлк; новые мягкие сапоги, которые, как и обещал Армин, сразу подошли; мягкий, но тяжёлый кожаный жилет из трёх слоёв, средний был сделан из перекрывающих друг друга стальных пластин — он вряд ли будет защищать меня так же, как моя кольчуга, но это лучше, чем ничего — поверх я одел тёмный мундир, но без герба.

Я имел право носить герб, розу и единорога, но это пробудет слишком много воспоминаний. Кроме того, я решил одеть новый широкий пояс с перевязью для оружия, нарукавники из мягкой, как и у жилета усиленной металлическими пластинами кожи, а также белый бурнус. Он напомнил мне спросить у Армина, как можно сделать цвет таким белым. До тех пор, пока я не приехал в Бессарин, самый светлый, известный мне цвет, был светло-серым.

Колпак, укреплённый пластиной из того же тёмного льна, как рубашка и штаны, с мягко спадающим на затылке воротником и вуалью, используемой здесь в том числе и мужчинами, дополнял мою одежду и превратила меня в саика Хавальда — князя из дальних стран…

Маленького ручного зеркала из полированного серебра было недостаточно, чтобы отобразить меня во всём великолепии. Зато я уставился на своё лицо, которое показалось мне сейчас странно чужим.

Искоренитель Душ вернул мне мою молодость, всё же возраст оставил свой след. Моё лицо стало более худым и твёрдым, глубокие складки у носа выделяли слишком большой нос, против которого даже клюв орла казался мне более приглядным, а угловатая борода, которая была здесь в моде и без которой тебя легко могли принять за евнуха, была чёрной как смоль, хотя и с проседью. Глаза отличались от тех, что я помнил, с тяжёлыми веками и тёмными зрачками. Я попытался увидеть себя таким, каким, возможно, видели другие, но мог лишь смутно представить.