Око Дракона (СИ) - Филимонова Любовь. Страница 50
Иванка была в отчаянии. Ее стремительно несло к этому ситу. Да, она распадется на атомы, а что с ней будет потом? Будет ли у нее когда-нибудь там, на «второй стороне», возможность вернуться назад, в этот привычный мир, где она родилась? И что ей делать в той, новой реальности?
Ее сознание сейчас не могло справиться с чувствами и мыслями, нахлынувшими на нее.
А впереди был свет, который она ощущала, пожалуй, не глазами, а каждым своим атомом. Это был… даже не свет в обычном понимании, а — то свечение живой материи, которое придает всему сущему с новое качество.
Иванке показалось, что она теперь словно комета ворвалась в чужую очень светлую комнату. И — навстречу ей раскрылись удивленные глаза учителя… Самди? Он молчал, и в то же время он… говорил ей. Она явственно «слышала» его мысли:
«Ты… уже тут? Но готова ли ты? Чтобы быть с нами — ты должна стать… легче, — (по крайней мере, так она поняла то, что он сказал). — А это значит, ты перестанешь быть человеком. Хотя мы и приходим на эту землю в человеческом теле, но лишь ненадолго. Настолько, насколько позволяет нам качество нашего тела. Мы — другие. И быстро уходим из вашего мира. Чтобы потом возвращаться вновь. Мы — не с вами. Мы — рядом».
И это «мы другие» — прозвучало в ее мыслях многократно, словно умноженное эхом.
Она, действительно, не видела его тела, лишь его глаза, и даже не глаза — только взгляд. Лучезарный, глядевший в самую ее суть, он словно растворял ее сознание, превращая все вокруг в сияние ослепительно белого света.
Ее охватила паника. Она чувствовала себя маленькой девочкой, заблудившейся в огромном лесу, даже не представляющей себе, насколько этот лес незнаком и огромен! Вернуться назад? Каким образом? Она не могла сопротивляться силе, которая неудержимо влекла в полную неизвестность. Эта сила была намного сильнее ее воли.
Это было, словно омут… Где его начало, где конец? Где рычаги, включающие и выключающие его?
И открылось перед ней на этом перекрестке еще множество миром, измерений, и величин, которые были не понятны и чужды. И они влекли ее к себе и вместе с тем пугали. И все это уложилось в один краткий миг.
Вдруг она почувствовала, что сзади чьи-то руки грубо схватили ее, рванули в сторону, вырвав из этого потока.
Иванка могла бы поклясться, что эти руки ей очень знакомы.
«Тебе туда нельзя…» — произнес чей-то знакомый голос.
Ее тело сразу стало тяжелым, и уже не слушалось.
А потом сознание просто выбросило все это из памяти.
И оглушающая музыка тишины заполняла ее сознание. Тишина была настолько полная, что Иванка полностью растворилась в ней.
«Выход не там , где вход » ?
Когда порыв ветра погасил факел, Валентин с Гурджи потеряли Иванку из виду. Покричали, позвали, — но она как сквозь землю провалилась. Возможно, пошла вперед, обогнав их, пошла вперед. Не исключено, что здесь, в стене, на которой только что горело изображение дракона, есть много тоннелей, ведущих вглубь гор. Но их фонарики лишь выхватывали фрагменты сплошной скальной стены.
Возможно, это был эффект неверного освещения, но противоположная стена с каждым их шагом словно отдалялась, как будто нарочно отодвигалась все дальше. Тем не менее, они сами не заметили, как оказались в довольно широком тоннеле, где уже не было никаких сталактитом и сталагмитов. Только слышался ровный шум, похожий на гул ветра снаружи, или шум огромного вентилятора.
Затем мощный поток воздуха, — словно кто-то продувал кингстоны, — сбил с ног и утащил их в неведомое пространство, куда они и полетели, в прямом смысле слова, вверх тормашками.
Валентину только запомнилось ощущения растворения в пространстве. Странно. Он летел, «унесенный ветром», с каждой секундой становясь все легче и легче. Ум и тело сопротивлялись этому, а интуиция тихим голосом подсказывала: не надо сопротивляться, просто доверься…
И в том пространстве, которое теперь окружало его со всех сторон, он ощущал чье-то внимание. Но не понимал, откуда оно исходит. Словно кто-то наблюдал за ним сквозь толстое стекло.
Валентин старался изо всех сил понять, что его теперь окружает. Он ощущал, что это было что-то живое, мыслящее. Но удавалось разглядеть только темноту, правда, она была какая-то …бархатная, а отнюдь не зияющая темнота пустоты.
Он ощущал каждой своей клеткой, что в этом пространстве, которое он воспринимал, как сплошную тьму и невесомость, — сейчас что-то происходит. Здесь ощущалась энергия события. Это было какое-то движение, которое зафиксировали его органы чувств. Правда, он не мог понять его природу.
От этого ему стало жутковато.
И упругая стена, которая встретила его, теперь не удивила. Она просто отфутболила его назад с той же скоростью, с которой он влетел сюда и бабахнулся об нее.
И он покорился тому, что происходило с ним.
А потом ему послышались какие-то звуки. Откуда-то издалека доносился странный мелодичный гул. Прислушавшись, он поймал разницу тонов, полутонов, и, как ему показалось, даже ритм. Это была очень странная музыка. Ни один из знакомых ему инструментов не мог бы издавать такие звуки. И все же в звуках этой странной «плавающей», «скользящей» мелодии, было что-то удивительно знакомое.
Валентин успокоился. Ощутить хоть что-то знакомое в этом призрачном мире, — было уже кое-что…
И его полет сразу стал менее стремительным, и, похоже, даже приобрел определенный вектор. Валентин всем своим сознанием, всем существом потянулся туда, откуда слышалась эта музыка.
И музыка действительно стала приближаться. Хотя, вернее, это он приближался к ней.
«Как парящий на ветру багряный лист,
Унесенный ураганом от земли…
Мчал я сквозь дожди, что пролились
На мою судьбу… и обожгли»…
Откуда-то изнутри полились стихи, Валентин не мог сообразить, чьи они? Разве что …его?
Валентин почувствовал свое тело, руки, ноги… Он стал делать ими движения, напоминающие движения пловца в морской воде. И от этого двигался все быстрее и целенаправленнее.
А затем, словно какая-то мощная помпа или пневматическое оружие выплеснуло его в твердое, жесткое и вполне реальное пространство, наполненное ошеломляюще громкими шумами: волн, ветра и грохота камней. Он ударился обо что-то очень твердое и острое и потерял сознание.
Лера уже начала беспокоиться. Прошло несколько часов, как ее друзья ушли вглубь тоннеля. Уже начинало светлеть на востоке, предвещая восход солнца. Что с ними могло случиться?
Вскоре после того, как друзья скрылись в черном зияющем тоннеле, — их остров накрыло ураганом. Едва разгорелся новый костер, как очередной порыв шквала, ворвавшись в грот, снова разметав костер и оставшиеся вещи. И после этого в недрах пещеры раздался громкий глухой звук, словно где-то там, под землей, взорвалась шумовая бомба.
И долго еще после того Лере слышались где-то далеко в глубине темного тоннеля какие-то странные звуки, похожие то ли на стон ветра в дымоходе старого дома, то ли на завывания привидения в подвале старинного особняка.
В общем, все, что происходило в эту ночь вокруг, казалось ей настоящим фильмом ужасов.
Лере было по-настоящему страшно. Тем более, что Иванка, Валентин и Гуруджи словно сквозь землю провалились. Ей лезли на ум всякие мысли. Например, что друзей могло завалить в глубине пещеры оползнем, либо смыть шквального порывом в подземное озеро. Как им помочь? Позвать Адама? Но как оставить вход в пещеру без охраны!? Она ведь клятвенно обещала ждать друзей здесь.
Она не знала, как поступить, с опаской поглядывая в глубь грота.
И тут ей пришла в голову мысль.
Она извлекла из рюкзака тщательно упакованную коробку. Там был набор хрустальных стаканчиков, которые ей подарили восторженные поклонники на круизном лайнере.
То, что она теперь задумала, — пожалуй, напоминало магический обряд.
Расставив стаканчики перед собой на ровной поверхности прямоугольного камня в три ряда, она наполнила каждый из них водой до определенной высоты.